Соперник Цезаря - Страница 29

Клодий прекратил перечислять и будто ненароком глянул на Цезаря. Тот, казалось, не дышал. Что-то случилось с лицом великого понтифика - оно окаменело. На дне зрачков мелькнула такая ненависть! Мелькнула и пропала.

- Жемчужный портрет, экая странность. Что наш Великий - девица, что ли? - пробормотал Цезарь. - Ну что ж, можно сказать, что Великий почти сравнялся с Александром.

- О нет, Александр покорил еще Египет и Парфию. - Клодий сделал вид, что ничего не заметил. - Нашему Великому до Великого из Македонии далеко. Однако опасаюсь, что Помпей объединится с оптиматами. Тогда с ними будет уже не сладить.

- Помпей не опасен. Оптиматы его не любят. И потом, у меня есть способ убедить Помпея. - Клодий не понял, на что намекает собеседник, но уточнять не стал. - Если Ватиния изберут народным трибуном, он обеспечит мне нужные законы в народном собрании.

- Ватиний! - Клодий не смог удержаться и скривил губы; впрочем, Ватиния многие презирали. - У этого типа репутация продажного сукиного сына.

- Ты будешь лучше Ватиния?

- Я буду лучшим народным трибуном в Риме. Меня запомнят надолго. Надо многое изменить. А такие законы проходят только через народное собрание.

Клодий явно начинал торг и делал первое предложение. Он надеялся, что великий понтифик назовет два или три закона, которые намерен предложить в свое консульство. У Цезаря немало важных задумок - Клодий был в этом уверен. У него самого имелись кое-какие дерзкие соображения, но он предпочел их пока не высказывать. Однако Цезарь повернул разговор в другое русло:

- Чтобы стать народным трибуном, тебе надо прежде сделаться плебеем. Кажется, у тебя с этим проблемы?

- Да, тернии на пути к звездам. Казалось бы, велика важность! Один патриций хочет стать плебеем. Но Цицерон на каждом углу заявляет, что переход патриция в плебеи - самый гнусный вид разврата, хуже инцеста и растления мальчиков из благородных семейств. Сенаторы аплодируют каждому его слову. Уж как мои друзья старались, а все без толку. Нужна помощь понтификов. Верховного понтифика прежде всего.

- То есть моя. Неужели ты все еще в ссоре с Цицероном из-за того судебного разбирательства? - с невинным видом поинтересовался Цезарь.

Клодий вдруг почувствовал, что краснеет. Только не от стыда - от ярости. Ибо в тот миг увидел, что Цезарь улыбнулся. Значит, Цезарю передали грязную шуточку Цицерона насчет сестрицы Клодии и консульской скамьи.

Ну что ж, за эту улыбку Цезаря заплатит Цицерон.

- Кстати, есть одна странность в твоем рассказе. - Улыбка исчезла, выражение внимательной доброжелательности вновь появилось на лице Цезаря. - Ты не мог видеть триумф Помпея, ты был в это время в Сицилии квестором.

- Сестрица Клодия рассказала, и чрезвычайно подробно.

- Верно, красочно рассказывала. Клодия - очень умная женщина. - Последовала едва заметная пауза. - Ее муж консул Метелл получил на следующий год в управление Галлию.

- Провинция ему знакома. Метелл Целер однажды уже был в Галлии наместником - вместо Цицерона. Очень перспективная провинция. Но беспокойная. Постоянная угроза войны. - Клодий сделал паузу. - Я провел год в Трансальпинской Галлии. За нашими границами - огромная страна. У Рима среди галлов есть союзники. Если поднажать на них, то можно почти бескровно оттяпать от Галлии еще один солидный кусок и создать новую провинцию.

Цезарь вдруг изменился в лице: такое выражение бывает у человека, когда он спешно захлопывает перед твоим лицом дверь. Но через миг Цезарь опять улыбался.

- Вряд ли у Метелла есть подобные планы. К тому же он не одобряет твои дерзкие задумки.

- Может быть, Метелл продаст нам свою Галлию? - Клодий фамильярно подмигнул Цезарю. - Говорят, он жалуется на здоровье, особенно на печень после очередной пирушки. Зачем ему куда-то ехать?!

- Совершенно незачем, - согласился будущий консул.

Ну что ж, они обо всем договорились, понимая друг друга с полуслова. А Цезарь еще сомневался в их амицитии.

Глаза сестрицы завораживают. Особенно их странный блеск. В них хочется смотреть часами. За один ее взгляд можно простить все: измену, вранье и злую шутку. А она любит причинять боль.

Из записок Публия Клодия Пульхра

Клодий поутру послал Полибия узнать, ушел ли консуляр Метелл Целер из дома или все еще принимает клиентов.

Полибий вскоре прибежал с сообщением, что Целер отбыл на форум в сопровождении толпы паразитов. Путь свободен, идти недалече: вся знать селилась на Палатине, стена к стене.

- Госпожа ждет тебя в малом атрии, - сообщила служанка и бросила на Клодия влюбленный взгляд - хоть сейчас хватай девчонку и веди в спальню. И не боится сестрица держать подле себя таких милашек! Да ничего она не боится! Красавицу Клодию ненавидят, ей завидуют, многие утверждают, что презирают ее. Но все только о ней и говорят. Сколько молодых римлян от нее без ума!

- Привет, братец! - Супруга Метелла изобразила улыбку. - Как поживает консул, жену которого ты соблазнил?

Она рассматривала разбросанные на ложе отрезы дорогих тканей - серийский^[83] шелк и тончайшая шерсть - решала, какой подойдет для нового наряда. Накидывала ткань на плечи и тут же бросала на пол, ей все не нравилось: шерсть казалась старомодной, шелк - слишком легким для нынешнего холодного времени. Служанка поворачивала большое серебряное зеркало и притворно ахала от восторга, когда хозяйка драпировалась в новую ткань.

- Сестричка! - Клодий поцеловал ее в губы. - Надо полагать, ты интересуешься, как поживает Цезарь!

- Иди! - бросила она служанке. - И не смей подслушивать за дверью.

Нелепое предупреждение. Кто же из слуг не прикладывает ухо или глаз к любой щелке?

- Так ты о нашем герое! Видишь ли, сейчас в Риме есть только один человек, с которым можно иметь дело, - это Цезарь. Остальные ни на что не пригодны. Пусть оптиматы воображают себя лучшими, теперь нет ни лучших, ни худших, все одинаково продажны и бездарны. Неподкупный Катон так хотел, чтобы Цезарь не прошел в консулы, что подкупал избирателей в пользу Марка Бибула. Говорят, Катон испытывал страшнейшие муки совести по этому поводу, и ему являлся призрак его предка, того Катона Цензора, чья совесть чиста, если не считать, что на ней - все убитые при штурме Карфагена и разрушенный цветущий город. Мне всегда было жаль честных людей - они так долго терзают себя, прежде чем продаться, и делают это так неумело, что не получают никакой выгоды от своего падения и - что еще печальнее - никакого удовольствия.

- Мне тоже жаль честных, - улыбнулась Клодия. - Я давно заметила, что матроны, которые слишком дорожат своей репутацией, всегда заводят самых подлых и уродливых любовников.

Клодий хмыкнул:

- Так что честным лучше не пользоваться оружием подлецов и оставаться всегда честными. Я записал все соображения по этому поводу и послал Катону целый свиток. Он при встрече обозвал меня мерзавцем. Вот и делай после этого людям добро. Кстати, как поживает твой муженек? Что-то он не торопится отбыть в Галлию и оставлять тебя в Риме одну.

- Он собирается взять меня с собой! - гневно нахмурила брови Клодия. - Я сказала, что хочу остаться, а он - в крик… - Она поджала губы. Да, скандал вышел ужасный. Кто бы мог подумать, что Метелл еще способен ревновать! Она была уверена, что после стольких лет брака он смирился с тем, что подле жены постоянно вьются два или три молодых и пригожих шалопая.

- Да ну! Какой нехороший. В прошлый раз ездил в Галлию без тебя - и был доволен. Галлия - не слишком богатая провинция, но, уверен, тебе там понравится. Правда, мужу твоему нельзя будет ездить в Италию дальше речонки Рубикон, как наместнику провинции. А тебя одну любящий муж вряд ли отпустит - времена нынче неспокойные, незачем красивой молодой женщине разъезжать по дорогам. Но это не важно, я буду писать тебе письма, рассказывать, что творится в Риме, все последние новости: что сказал Цицерон, что ему ответил Гортензий Гортал. Тем более что я собираюсь сделаться народным трибуном. - Сестрица в ярости стиснула зубы. - Я вышлю тебе все тексты моих речей.