Соперник Цезаря - Страница 15

Но сенаторы, как и плебс, жаждали крови. К Цицерону кинулись сразу человек пять, наперебой размахивая руками, требуя объявить Цезаря заговорщиком.

- Я не могу, - сухо ответил Цицерон. - У меня нет таких доказательств.

- Его речь - главное доказательство! Цезарь с ними! В этом никто не сомневается!

- У меня нет доказательств, - повторил Цицерон.

Заседание возобновилось, Цицерон взял слово.

Марк Туллий не предложил ничего определенного, но намекнул, что он готов принять меры не самые кровожадные. Сенаторы согласно кивали, слушая речь: трудно не соглашаться с Цицероном, когда великий оратор говорит. Его голос, поставленный лучшим актером Рима, обволакивает, а фразы сплетаются в ловчую сеть, от которой почти невозможно ускользнуть.

Страсти стали понемногу стихать, слово «смерть» перестали выкрикивать после каждого удачного пассажа, но тут слово взял Марк Порций Катон Младший и потребовал казни.

- Катон - он всегда за добродетель, - загомонили в толпе.

Смерть! Смерть всем пятерым! Пятерым, потому что о пятерых все время твердили галлы, хотя писем было всего лишь четыре. Имя пятого они забыли. То ли Церит… то ли… Цепарий? Да, кажется, он. Хорошо, пятым будет Цепарий. Все будто сошли с ума. Те, кто сомневался, отбросили свои сомнения.

«Смерть!» - гремело в храме. Да, требовать смерти сенаторы могли, но утвердить приговор имел право только консул, наделенный в этот момент чрезвычайными полномочиями. То есть Цицерон, тот, кто еще полчаса назад говорил о снисхождении. Но перед авторитетом Катона Цицерон не смог устоял.

«Казнить!» - вынес свой вердикт консул, и сенаторы ответили торжествующими криками.

Цезарь скорее вырвался, нежели вышел из храма, и остановился на ступенях, не зная, как пройти через затопленный разъяренными людьми форум. Трое клиентов, что пришли вместе с ним, вряд ли могли защитить патрона от палок, камней и кинжалов.

Клодий шагнул к нему:

- Консул Цицерон велел проводить тебя, новоизбранный претор Гай Юлий Цезарь. И помни: заговорщик Луций Статилий, приговоренный к смерти, отныне находится под твоей охраной. Хорошо охраняй его, очень хорошо…

Тех четверых, что арестовали позавчера, распределили по домам знати. Цезарю в дом привели Статилия. Если сторонник Катилины сбежит, Цезарь заплатит за его ловкость своей головой - это будущему претору было ясно без всяких намеков.

Клодий взял десять человек для сопровождения, и они двинулись сквозь толпу. Несколько камней полетели в их сторону. Кто-то попытался ударить Цезаря палкой, но охранник отбил удар. Один из клиентов Цезаря был ранен камнем, и теперь юноша закрывал лицо руками. Да и самого Цезаря задели - на запястье алела кровь. Но Цезарь не обращал внимания ни на крики, ни на летящие камни и неспешно шагал, лишь изредка поправляя сползающую с плеча тогу.

Клодий шел впереди, пробивая в толпе дорогу, и держал клинок обнаженным.

- Их приговорили к смерти, - сказал Гай Юлий ему в спину.

Толпа уже потеряла к Цезарю интерес, судорожный вздох пронесся над площадью, зашелестело, зашумело, и волна звуков покатилась от ростр по форуму - консул Цицерон поднялся на ораторскую трибуну. Клодий обернулся. Но ничего разглядеть не смог - лишь чьи-то головы, головы…

- Они сейчас отправятся за приговоренными, - сказал Цезарь. - Надо поторопиться, предупредить Статилия. Пусть у него будет время приготовиться.

Они прибавили шагу.

- Сулла приучил римлян легко проливать кровь, - продолжал Цезарь. - Все забыли и не могут вспомнить, что казнить римских граждан недопустимо.

- Марий тоже любил кровь, - уязвил Клодий, ибо помнил, что Цезарь находится с Марием через тетку в родстве. В то время как отец Клодия был фактически назначен Суллой в консулы.

Они выбрались из толпы и, не сговариваясь, остановились, глядя друг на друга. Кажется, Марий и Сулла навсегда разделили Рим полосой смертельной вражды.

- Да, Марий тоже любил кровь, - согласился Цезарь - он помнил, что большинство знати было на стороне Суллы.

Раненый клиент покачнулся и стал валиться на руки своим товарищам.

- Несите его скорей домой! - приказал Цезарь.

А с форума долетали крики, аплодисменты.

Болезненная гримаса исказила лицо Цезаря.

- Поедем к Катилине, - воскликнул он. - Сейчас. Берем коней и мчимся к Катилине. А?

Клодий отрицательно покачал головой:

- Мы погибнем вместе с ним, а это не входит в мои планы. Катилина - неподходящий союзник.

- Что ты задумал, Клодий?

- То же, что и ты. Но еще не время действовать.

Цезарь усмехнулся.

- Почему все говорят, что ты безумный? Ты не безумец. Ты расчетливый проходимец, который изображает безумца. Ты говоришь о дружбе. Между друзьями не должно быть тайн. Зачем ты ищешь союза со мной?

- Видишь ли, Гай… Ты - единственный умный человек в сенате. Катилина тоже неглуп, но он зарвался. К тому же мне не понравились его методы. Через два года я буду сенатором. Но сенат уже ни на что не годен. Так вот, мы должны стать союзниками в нашей борьбе с этими безмозглыми любителями дорогой рыбы.

- К сожалению, безмозглые любители правят Римом. И значит - всем миром.

- Ты ошибаешься. Как ошибался Катилина. Не сенат - народ. За народом последнее слово.

- Ты наивен, мой друг. Вот уж не думал, что ты так наивен.

- Это не наивность. Я смотрю на вещи по-другому. Если ты поможешь мне, Цезарь, я отниму власть у сената.

- И кому отдашь? Народу? - В голосе Цезаря послышалось презрение. - Того народа, который создал нашу Республику, давным-давно уже нет. Кости тех квиритов сгнили на дне Тразименского озера и на поле Канн. Теперь в старинном гнезде Республики живут жадные торговцы и потомки продажных вольноотпущенников. Ганнибал проиграл, но он перерезал нам жилы. Ни один народ не может понести такие страшные потери и не надорваться.

- Не имеет значения, кого мы теперь называем квиритами. Я отдам власть тем, кто поддержит нас с тобой.

- Каким образом?

- Это моя тайна. Но я тебе обещаю: новый Рим обретет новую силу.

Цезарь несколько мгновений молчал.

- Ну что ж, друг мой Клодий, пойдем ко мне домой и сообщим Статилию, что через несколько часов его задушат.

Они направились к дому Цезаря - не в регию, где Цезарь жил как великий понтифик, а к личному дому Цезаря, в Субуру. Вместе с охраной во внутренних комнатах этого большого дома новоизбранный претор по приказу консула Цицерона держал Луция Статилия, одного из пятерых, схваченных рано утром в третий день до Нон декабря.

Дом был довольно большой с просторным перистилем, правда, сильно обветшалый.

- Статилий спит, - доложил охранник, когда они вошли в атрий.

- Разбуди его. - Цезарь опустился на мраморную скамью, будто ноги его не держали.

Арестант вышел в атрий, разморенный сном, с красной полосой на щеке от неудобной подушки. Молодой человек с немного детским, растерянным лицом.

- Смерть? - спросил он Цезаря. - Смерть? - повернулся к Клодию.

- Сейчас придут, - сказал Цезарь. - То есть, может, и не сейчас - они заберут вас пятерых из разных домов, а потом отведут в Мамертинскую тюрьму.

- Надо было, в самом деле, сжечь это осиное гнездо! - процедил Статилий сквозь зубы.

Два раба принесли темную траурную тогу и принялись обряжать приговоренного.

- Ну и подлец этот Цицерон! - выкрикнул Статилий. Потом сдернул с пальца всаднический перстень и отдал Цезарю. - Оставь себе.

- Все равно отберут.

- Оставь себе! - Клодию показалось, Статилий вот-вот заплачет. - Говорят, если палач опытный, то задушит быстро, и будет совсем не больно… Неужели так нужно? А ты - умный, Цезарь. Умный, хитрый и подлый.

Цезарь не ответил.

- Можно вина? - спросил Статилий тихо.

- Неразбавленного, - приказал Цезарь служанке, молоденькой пухлой блондинке. Та расплакалась и выбежала из атрия.