Соната моря - Страница 5

Брызги тотчас же влетели в окно кабины, и Варвара уже не с восторгом, ас какой-то досадой узнала своего кабаноподобного красавца, который с упорством, достойным совсем другого рода копытных, лез прямо под колеса грузовика.

Заметили его, по-видимому, и с первой машины, потому что колонна стала резво наращивать и без того немалую скорость. Оленю бежать по острым камням, устилавшим дно реки, было явно и неудобно, и страшновато.

- Отстал бы ты, осленок упрямый! - прошептала девушка. - Ноги ведь поломаешь!..

Киб скосил на нее фасеточный глаз - не к нему ли относится реплика? - и еще набавил скорость. Олень, запрокидывая голову, рванулся из последних сил, и не то все-таки споткнулся, не то разом обессилел, но передние ноги у него подогнулись, и он рухнул на колени в неглубокую воду. Варвара вылезла из окошка чуть не по пояс, опасаясь, не нужно ли остановить колонну и превратиться в ветеринара-травматолога, но в этот миг холодное щупальце захлестнуло ее жестким арканом, рывком вернуло на место, и Варвара увидела цепочку некрупных шаровых молний, которые сомкнутым кильватерным строем шли в каком-нибудь полуметре над поверхностью воды, тоже набирая скорость и обгоняя колонну, до которой им, по-видимому, не было никакого дела.

Тем не менее в следующую секунду окошко стремительно затянуло защитной пленкой, в кабине стало совсем темно - видно, киб переключился на инфракрасные рецепторы; впереди над первой машиной раздался резкий, булькающий звук, совсем не похожий на разряд молнии, затем точно то же возникло прямо над головой, потом сзади - бульканье прокатилось над всей колонной, и запахло чем-то кислым, от чего не мог избавить даже захлебывающийся от усердия кондиционер, и машины неистово рвались вперед, оглушая себя собственным ревом.

Продолжалось это изнурительно долго, наверное минут десять, потом окно прояснилось, словно с него краска стекла, но все равно ничего разглядеть было уже нельзя: справа и слева подымались метра на три прекрасно отполированные полосатые стены, отчего стало казаться, что едешь по земному метро, но вот для встречной машины в этом каньоне прохода уже не было.

Становилось все темнее, дорога глубже и глубже зарывалась в гору, так что уже не различить было нежной и глубокой слоистости камня; внезапно правая стена ощерилась трещиной, и в этот нежданный просвет хлынуло ослепительное желтое солнце, и ветер, и горный запах. На несколько секунд открылся вид на невероятно изрезанный горный массив, ближайший хребет которого удивительно напоминал окаменевшего ящера, залегшего параллельно дороге. Головы «ящера» видно не было, но по общему направлению можно было судить, что она непременно должна была загораживать дорогу, - значит, в ней должен был проходить тоннель.

И еще одно - в последний миг Варваре почудилось, что кто-то черный мчится нелепыми, бессмысленными прыжками вверх по склону, стараясь опередить захлебывающиеся от жары и тяжести до отказа набитых контейнеров машины.

Коридор снова сомкнулся, и Варвара почуяла впереди прохладу тоннеля. Грузовик медленно втянулся в его мерцающее ониксовое нутро, продолжая карабкаться все выше и выше, к неведомому перевалу; и только Варвара подумала, что в таком длинном тоннеле по инструкции положено прикрывать шторками окна, как темнота внезапно оборвалась и стены расступились, образуя довольно широкую площадку, - ну, ясно: ведь тут не двухпутка и время от времени должны были встречаться такие отстойники для встречных машин. По тому, как облегченно заурчал мотор, нетрудно было догадаться, что они наконец-то достигли перевала, и Варвара не удержалась и снова высунулась в окно, торопясь увидеть долгожданное море, и оно приветливо высветилось утренней голубизной далеко под радиатором первой машины, внезапно притормозившей и осевшей на задние баллоны.

Что-то было не так, потому что головы летчиков, торчащие над открытой кабиной, были обращены назад. Выражение лиц было скорее растерянное, нежели злое, но короткие резкие фразы, которыми они обменивались, произносились так тихо, что было ясно - энергетика их явно превышает порог допустимости. Варвара закрутила головой, стараясь отыскать предмет их внимания, и конечно увидала своего зверя, который с неослабевающим упорством шел по правой кромке скал, ограждающих перевалочную площадку, и высота этой кромки равнялась по меньшей мере трехэтажному дому. Сзади визжали тормоза, колонна скучивалась, как стадо мастодонтов, но из всей этой свалки, затененной облаком пыли и гари, настырному животному было нужно что-то одно, и он метался по самому краю, пригибая голову и кося глазом на людей.

Космолетчики высыпали на дорогу, шофер тоже, но из-за пузатого контейнера Варваре не было видно, что у них такое в руках. Только бы они не начали снова палить, как вечером, а то этот дурень совсем обезумеет и сорвется с такой высоты, потеряв голову, - вон как мечется, словно в клетке…

И точно в ответ на ее мысли олень замер. Он стоял как раз над кабиной второго грузовика, медленно закидывая назад голову, словно ее оттягивал белоснежный куст тяжелых рогов. Этот нескончаемый, глубокий вдох длился целую вечность, и еще секунду, не больше, олень смотрел прямо на солнце, потом, как пловец на трамплине, он спружинил на задних ногах и великолепным толчком выбросил свое угольно-черное тело прямо в утреннюю голубизну.

Половину своего воздушного пути он пролетел плавно, неторопливо распрямляя передние ноги, как будто собираясь едва коснуться земли и помчаться дальше такими же исполинскими, замедленными прыжками. Но на середине полета он вдруг утратил какой-то внутренний стержень, и, весь изломавшись, судорожно раскидывая ноги и конвульсивно мотая головой, пролетел в каких-нибудь двух метрах над Варварой и с жутким грохотом рухнул у правого борта головной машины.

Варвара спрыгнула с подножки и остановилась: подойти к ЭТОМУ у нее не хватило духа. Подбежали летчики; шофер суетился, наклоняясь, отскакивая и отчаянно жестикулируя. Потом все выпрямились и замерли, наклонив головы. Сзади к Варваре подошел еще кто-то, из последних машин, тоже замер, так что и дыхания не было слышно. Шофер первым встряхнулся, безнадежно махнул рукой и полез к себе в кабину. Летчики отошли в сторону, головной грузовик внезапно взревел и начал пятиться, занося задние колеса влево. Теперь перед Варварой целиком открылось то, чего она так не хотела видеть: бесформенная угольная туша и фарфоровые брызги рогов… Грузовик фыркнул, притормаживая, бампер со скрежетом развернулся и превратился в сверкающий бульдозерный щит. Девушка закусила губы и резко повернулась к тому, кто подошел сзади, и, задохнувшись, замерла, забыв в этот миг даже про своего оленя.

В шаге от нее высилась двухметровая асфальтовая горилла.

Она была точно такая же, как в каталоге Сусанина: зеленовато-серая, бесшерстная, тупо уставившаяся в одну точку. Варвара осторожно повернула голову, глянула через плечо на летчиков; те стояли в тени, у самой стены, и удрученно, но без малейшей тревоги наблюдали за происходящим. Видимо, отталкивающая образина была для них не в диковинку.

Бульдозерный блок грохнул о дорожные плиты, и каменная масса, спеченная плазменным путеукладчиком, ответила, глухим скрежетом. Словно разбуженная этим звуком, обезьяна качнулась, мерно зашагала вперед, и девушку едва не задела ее массивная лапа. Варвара профессионально насторожилась: привыкшая чутко улавливать специфику движения каждой лесной твари, она почувствовала что-то противоестественное, и эта неестественность была не сопоставима ни с кем из зверей.

Ей показалось, что мимо проплыла тугая, серая… пустота.

Варвара встряхнулась, отгоняя наваждение и призывая на помощь все, чему ее учили в лаборатории экспериментальной таксидермии, и в первую очередь - здравый смысл. Объяснение аномалии тут же нашлось: у этой зверюги абсолютно отсутствовали дифференцированные мускулы. Вероятно, их попросту скрадывала невероятной толщины жировая прокладка, недаром в приложении к каталогу Сусанин писал, что, в отличие от своих земных собратьев, эти гориллы не реагировали на усыпляющие ампулы.