Соната моря - Страница 34
- А садовник - это ваш глубинный управляющий центр?
- Если бы! Боюсь, что тут гораздо хуже. Видели, как приносят из леса брошенных детенышей? Не слабых, выпавших из гнезда или норы, - нет, наиболее сильных, агрессивных. За это и брошенных. Милых и дружелюбных - мамаше под брюшко, а сильных и активных - на чистый воздух. Как удалось заложить в генную память такой принудительный отбор, перебивающий инстинкт материнства? Не знаю, не знаю. Но садик процветает, очаровашки прыгают, кувыркаются, клянчат подачки у горилл. Умильно? Вот мы и умиляемся, вместо того чтобы сесть и разобраться, что же за чудовищная селекция здесь процветает. И не за то ли Степка на ту сторону угодил, что какой-то тест на очарование не прошел?
- Так, - сказал Жан-Филипп, словно муху прихлопнул. - Модель, созданная вами, действительно, чудовищна. То, что вы пытаетесь осмыслить происходящее, меня, как руководителя базы, радует. Но меня чрезвычайно огорчает, что у вас отсутствует пусть не человеческая, а хотя бы профессиональная благодарность этой планете, которая нас приютила и, пусть при посредстве пока не разгаданных факторов, позволила нам восстановить хотя бы один утраченный на Большой Земле вид животных.
- Да не восстанавливаем мы его, - устало отозвалась Варвара, - мы ведем себя так, словно этих телят воруем…
- Я допускаю, что вы принимаете некоторые формы излучений, недоступные среднестатистическому организму, - продолжал Жан-Филипп, великолепнейшим образом игнорируя ее реплику. - Такие феномены случаются. Но интерпретируете вы свои ощущения совершенно превратно. Дело в том, что наша разведка далеко не так беспомощна, даже на высоте в одиннадцать километров. Так вот, уважаемая Варвара Норега, я беру на себя смелость утверждать, что ни в полосе шельфа, ни во впадинах, которые здесь не превышают трех километров, нет ни одного сооружения.
Он немного помолчал, глядя на носки своих ботинок, блестящих даже в темноте, и добавил совсем тихо:
- Прямо не знаю, как вы тут будете жить и работать. Ведь вы психологически противостоите ста шестидесяти членам экспедиции, для которых Степанида стала домом и любовью…
Она стояла на поскрипывающей гальке и рассматривала его снизу верх - прямо и безжалостно. И что, собственно говоря, она приняла его за Демона? Демоны не седеют.
- А если я все-таки окажусь права, - спросила она не без вызова, - как же с ними быть?
- С кем?
- Со ста шестьюдесятью членами экспедиции? Жан-Филипп сожалительно глянул на нее сверху вниз и зашагал прочь.
Но в этот момент трехтонная туша крупного аполина так грохнула по водной поверхности, привлекая человеческое внимание, что даже привычная Варвара вздрогнула. И Жан-Филипп обернулся.
- Моржик, - с отчаяньем проговорила Варвара, хотя прекрасно понимала, что аполины практически не слышат человеческого голоса, - Моржик, ну хоть ты-то…
Аполин привстал на хвосте, размахнулся своей длинной шеей, которая так отличала его от земного дельфина и делала похожим на плезиозавра, и точным броском швырнул под ноги девушке звонкий, блестящий предмет, покатившийся по гальке.
Варвара догнала, подняла - на ее ладони лежало подобие гайки из легкого золотистого металла.
- Один-один, - пробормотала Варвара.
Сбруя не столько мешала, сколько раздражала, но поддаваться этому чувству было нельзя - аполины и за выражением лица успевали следить, и, похоже, дистанционно улавливали настроение. Она легла на спину, принялась любовно оглаживать сбрую, изображая полное и ничем не замутненное блаженство.
- Переигрываешь, - сказал из лодки Теймураз.
- Не-а, - мотнула головой Варвара, стряхивая со щеки медузу.
Аполины вытягивали шеи, удивлялись.
Из-за острова выпорхнула чужая стая - Варвара за эти полтора месяца перезнакомилась чуть ли не со всеми окрестными аполинами и хорошо знала этого вожака-альбиноса, предводительствовавшего целым молодежным ансамблем, среди которого особенно выделялся Вундеркинд, недавний сосунок-акселерат. Вновь прибывшие корректно приветствовали хозяев бухты и прошли вдоль лодки, швыряя на Теймураза добровольную дань - какие-то там планочки, патрубки, острые наконечники громоотводного вида, и все из нетускнеющего легкозолотистого металла. Парафиновая бронза, как однажды отозвался о нем Келликер. И прижилось.
- Полегче, друзья, полегче! - Теймураз прикрывался локтем. - Зубы же повышибаете!.. Мерси. Гран мерси. Опять нам нагорит от Сусанина за подводный грабеж чужими руками!
Начальство экспедиции категорически запретило самостоятельный подъем со дна каких-либо экспонатов, но аполины стойко придерживались собственного мнения.
Варвара перевернулась на спину и энергично замахала руками над головой - знак запрета; аполины и ухом не повели, было ясно - завтра натащат еще больше. Все эти сорок два дня, прошедшие с похорон Лероя, Варвара и Теймураз все свободное время возились с этими интеллигентами степухинских морей, вырабатывая общую систему сигналов. Игривые ученики благодаря феноменальным обезьяньим способностям перенимали все на лету.
Вот и сейчас Вундеркинд, раньше других усмотревший на девушке какие-то непонятные ремни и коробки, ткнулся резиновым клювом в кинокамеру и тут же по-лебединому изогнул длинную шею, что должно было означать: «Я тоже хочу!»
- Хочется-перехочется-перетерпится, - сказала Варвара, цитируя что-то из детской классики. - Тут постарше тебя есть.
Постарше тоже захотели.
- Темка, - крикнула девушка, - мы пошли на макет!
Она похлопала себя по плечам, что значило: «За мной!» - и сильным толчком послала себя в глубину, где под днищем лодки был подвешен причудливый домик с башенками, колонками и нашлепками, в которых угадывались уникальные экспонаты из «парафиновой бронзы», явно утаенные от начальственного ока.
Варвара медленно и четко, чтобы всей стае было видно, поднесла руку к клавише и включила съемочную камеру. Тотчас же брызнул свет (для первого раза не очень яркий), застрекотал аппарат. Аполины шарахнулись, но ни один не удрал. Про себя девушка отметила, что меньше всего испугался Вундеркинд.
Десять секунд сиял свет, зудела камера. Затем все автоматически выключилось. Можно было всплывать.
- Есть! - крикнула Варвара, вылетая на поверхность. - Фу-у-у. Не перетрусили… А тебе что, Моржик? Еще включить? Нет, здесь нельзя, только внизу. Сейчас отдышусь, и повторим.
- Слушай, а пойду-ка я вместо тебя! - предложил юноша.
- Не стоит, у нас контакт редкостный. Ну, нырнули!.. Она ныряла до изнеможения, и каждый раз стрекочущая камера все больше и больше привлекала любопытных аполин, а уж Вундеркинду хотелось получить эту игрушку просто несказанно.
- Умотали, звери, - еле шевеля языком, проговорила она, в последний раз подымаясь и переваливаясь через борт. - Тяни макет, Темка, припрячем его на острове, а то неровен час прознают про нашу самодеятельность…
- Не успеют. Я еще не сказал тебе, что утром была связь: на подходе два звездолета, вероятно, уже легли на орбиту. Глубоководники, палеоконтактисты, плазмозащитники… Словом, сплошные корифеи. Тут не до нас будет и не до самодеятельности.
Варвара приподнялась и глянула за борт, где в тени паруса бесшумно скользили веретенообразные темно-лиловые тела.
- Все равно завтра обряжу в сбрую Вундеркинда… Стащи-ка с меня моноласт… Ага. На все, что мы делаем, земные дельфинологи потратили бы минимум полгода: знакомство с упряжью, привыкание к свету, к шуму. Отработать нажатие клавиши и только тогда приступать к главному - связать включение аппаратуры с подводными сооружениями, и все это последовательно, долго и нудно закрепляя каждый выработанный рефлекс…
- Знали бы аполины, что такое рефлекс! - фыркнул Теймураз. Это действительно было самым больным местом дрессировки. В отличие от дельфинов - да что там говорить, от любых земных тварей, - аполины наотрез отказывались воспринимать лакомства как закрепитель рефлексов. От угощенья они не отказывались, это правда, но не связывали его с каким-либо заданием.