Сомнамбула - Страница 2
Закончив, Зволянский ожидал, какое впечатление произвела история. С виду Александр Ильич казался невозмутим.
– Смотрительницам женских отделений не полагается иметь оружие, – сказал он.
Эраст Сергеевич полностью согласился.
– Пронесла с собой. Никому не придет в голову досматривать смотрительницу.
– Эта… Рот, – Александр Ильич произнес немного брезгливо, – была знакома с убитой?
– Никак нет… До того как… известная вам особа была помещена в камеру Литовского замка, никаких общих связей. Ни мужчин, ни подруг. Посторонние люди из разных слоев общества…
– Тогда в чем причина такого поступка? Женщина может застрелить другую женщину в порыве ревности…
Зволянский покачал головой.
– Любовный мотив полностью исключен.
– Иными словами, надо поверить, что у смотрительницы случилась внезапная истерия…
В голосе Александра Ильича мелькнули нотки, не предвещавшие ничего хорошего. Опасное лезвие взмахнуло у горла. Пора было выпускать козырь, припрятанный в рукаве.
– Записка господина Матеевского вызвала сомнения. Я счел нужным провести дополнительное расследование, – сказал Зволянский, сложив ладони на докладной папке.
– Очень хорошо, Эраст Сергеевич, ближе к делу…
– Мы допросили надзирателей и стражников, чтобы выяснить обстоятельства, которые не попали в записку. Установлены сведения, что мадам Рот около половины седьмого утра провела в женское отделение постороннего… Имеется свидетель…
– Только один свидетель?
– Так точно, стражник Фоменко… Остальные стражники не подтверждают его показания. Да и Фоменко, можно сказать, заметил мельком из караульной.
– Что за история? Один видит – остальные нет. Почему никому не пришло в голову остановить чужака?
– Двое стражников караула уверяют, что никакого посетителя не было. Более того, Фоменко не смог достоверно описать неизвестного, не помнит, мужчина или женщина.
– И ничего более?
– К великому сожалению, – сказал Зволянский так, чтобы было ясно: сделали все, что в человеческих силах, и даже капельку больше. – Фоменко показывает: видел, как смутная тень мелькнула. У него не возникло мысли остановить или спросить, кто такой.
– Быть может, кто-то из тюремного ведомства или адвокат, часто посещающий тюрьму?
– Адвокаты так рано не приходят, а при посещении оставляют роспись в книге посетителей. Первая запись от девяти утра, – скромно заметил Эраст Сергеевич, показывая, что и этот факт был проверен. – Чиновник тюремного ведомства не водит дружбы с подчиненными. Тем более со смотрительницами женских отделений…
С этим Александр Ильич был согласен, на службу в тюрьму шли дамы, прямо сказать, на редкого любителя. Или особого ценителя. Уж как посмотреть.
– А этому стражнику, случаем, не привиделось с пьяных глаз? – спросил он.
– Отличается трезвым поведением и образцово несет службу…
– В таком случае, кто это был?
– На этот счет есть предположение…
– Эраст Сергеевич, не скромничай…
Это звучало поощрением. Призрак бритвы растаял до поры до времени.
– Не хочу будить ненужные опасения, но, возможно, оправдывается худшее…
Прозвучавшее было понятно обоим. Александр Ильич выдержал паузу, чтобы обдумать то, к чему и сам склонялся.
– Полагаете, изобретение Иртемьева все-таки попало в нечистые руки и этот случай – результат действия аппарата?
– Предположение, которое разумно объясняет поступок мадам Рот. В женскую истерию, тем более внезапную, простите, не верю…
– Не слишком хорошая новость, не находите? – спросил Александр Ильич, не ожидая согласия. – Если джинн в самом деле выпущен из бутылки, последствия могут быть…
Он не договорил. Ему и директору Департамента полиции последствия были очевидны во всей ужасной красоте. Стоит сложить расстрел в Литовском замке, происшествия в гостинице «Виктория», в доходном доме на Гороховой – и революционные бомбисты покажутся шаловливыми малышами.
– Если тщательно проанализировать ситуацию, – продолжил Зволянский фразой, какая редко попадалась ему на язык, – велик шанс, что machina terroris[4] Иртемьева еще не найдена.
– Почему так решили?
– В противном случае произошедшие смерти не имеют смысла.
Александр Ильич отнесся с недоверием.
– Как же объяснишь?
– Некто желает заполучить аппарат, но не знает, где тот находится. Он прилагает усилия для розыска, по-своему допрашивая свидетелей. Полагаю, гость Литовского замка заставил смотрительницу отвести его в камеру к арестованной, чтобы задать той вопросы. А потом тщательно замел за собой следы…
– Ты противоречишь сам себе. Каким образом этот субъект принудил Рот уничтожить арестованную, а потом и себя, если у него не было аппарата?
– Ответ может находиться вне границ привычных доказательств…
– Говори напрямик, Эраст Сергеевич.
Зволянский собрался с духом и сказал:
– Животный магнетизм. Или гипнотизм. Или нечто в этом роде, не признаваемое современной наукой.
– Твои личные выводы? – спросил Александр Ильич, глядя прямо в глаза директору департамента.
– Так точно, – ответил Зволянский, не считая нужным упоминать автора этого вывода. Главное ведь не придумать, а вовремя доложить начальству. Тем более он знал, кому предлагает сумасбродную идею, за которую в другом кабинете получил бы нагоняй, – Александр Ильич чрезвычайно интересовался спиритизмом и всем непознанным. С точки зрения практической пользы для полиции, так сказать.
– Разумно, Эраст Сергеевич, очень разумно. Что намерен делать?
– Направить Ванзарова, – последовал очевидный ответ.
– Он был довольно полезен…
– И будет продолжать розыски.
– Не слишком рискованно делать ставку на одного, даже самого толкового чиновника сыска?
– Если будет угодно, бросим на розыски все сорок два участка полиции Петербурга в полном составе. Только бывают задачи, которые не решить количеством приставов и городовых.
Александр Ильич одобрительно кивнул.
– Эраст Сергеевич, тот, кто заморочил голову смотрительнице в Литовском замке, должен быть найден. Любой ценой.
– Так точно, будет сделано.
– Наверняка к остальным происшествиям он имеет непосредственное отношение.
– Вне всяких сомнений. Считаю, как только отыщем его – найдем и machina terroris. Впрочем, верно и обратное.
– Теперь на тебя вся надежда.
– Еще одно соображение, Александр Ильич. Если позволите.
– Не стесняйся.
– Считаю ненужным посвящать Ванзарова во все детали происшествия в Литовском замке и прочие обстоятельства, – продолжил воодушевленный Зволянский.
– Почему?
– Найти в темноте нечто неизвестное проще с завязанными глазами, – сказал он заранее отрепетированный афоризм. И остался доволен. Фраза произвела нужное впечатление.
– Как же заставишь его искать вслепую? – спросил Александр Ильич с чуть заметной улыбкой.
– У Ванзарова, как у Ахиллеса, есть болевая точка, на которую можно нажать.
– Гордость?
Зволянский согласно кивнул.
– Господин Ванзаров болезненно самолюбив. Стоит его хорошенько раздразнить, он мир перевернет.
Идея был принята благосклонно. Александр Ильич повторил приказ: продолжить розыски исчезнувшего аппарата и любой ценой поймать посетителя тюрьмы, а поймав, изучить, каким образом он замутил голову мадам Рот, чтобы подобных происшествий в тюрьмах не повторялось. Расстреливать и вешать заключенных имеет право только государство. Да и то приговоренных судом, а не от скуки или дурного настроения.
Желая поощрить Зволянского, Александр Ильич пригласил его на спиритический сеанс, который должен состояться у него дома в ближайшие дни. Сеанс сугубо частный, будет узкий круг друзей. Медиум чрезвычайно сильный, восходящая звезда, можно ожидать любопытных явлений. Приглашение Эраст Сергеевич принял с благодарностью, хотя считал спиритизм глупостью, замешенной на обмане. Но если начальство приглашает – и спиритизм сладок.