Солотчинский призрак (СИ) - Страница 7

Ой, неправильно это – выносить из здания служебные бумаги и переписывать их дома! Но тогда представления о режиме секретности были намного либеральнее, чем сейчас, и брать работу домой предосудительным не считалось, такое встречается в мемуарах известных судебных деятелей, поэтому ничего криминального для своего времени молодой стажер не предложил. И также поэтому Иван Васильевич легко согласился:

– Давай, мне проще будет, а тебе наука. А сейчас по домам, давно уже пора, присутственное время уже час как закончилось.

Оба пошли по пустому коридору суда, провожаемые недовольным взглядом Василия, мол, чего тут ходят, когда их время уже истекло и мое давно настало? Понятно, что его статус ночного директора никто оспаривать не собирался.

Утром Петр прибежал в суд за полчаса до начала присутственного времени, ему очень хотелось как можно скорее подшить обвинительный акт в дело, чтобы его наставник обязательно взял его на допрос в тюремный замок. Когда Иван вошел в кабинет, листы были практически подшиты. Зазнаев еще раз пролистал дело, поставил, где надо, подписи и понес его прокурору. Потом, когда одно дело подошло к своему логическому концу, можно было заняться и новым делом.

Тюремный замок в Рязани находился по меркам начала ХХ века довольно далеко от здания суда, впрочем, оба эти учреждения и по сей день размещены в тех же зданиях и их расположение уже не воспринимается как очень удаленное, пешком можно дойти. Но в 1908 году для маленького города они были близки к позиции «на другом конце» или «через весь город». Поэтому наши герои приехали на извозчике.

Трудно сказать, многое ли изменилось в тюремных стенах за столетие. Конечно, стало больше комфорта: провели электричество в камеры, центральное отопление, современную канализацию, но все так же сопоставляются камеры на южную и северную сторону и, самое главное, так же царствует здесь тревога и неопределенность, порой переходящая в безысходность.

В помещение для допроса арестованного Жукова конвоир привел, поддерживая под руки. Дворника заметно шатало, причем штормило порой так, что он даже вынужен был опираться на стены, и конвоир даже помог ему сесть на табурет.

– Что, плохо тебе? Может, водички? – в голосе Зазнаева смешались сочувствие и ехидство.

– Зачем? – непонимающе переспросил арестованный.

– Чего зачем? Водички зачем? Так небось сушняк мучает с похмелья?

– С какого похмелья? Не пил я вчера, и пить не хочу, я спать хочу. Зачем, ироды, разбудили?

– Затем, что ты вчера человека убил по пьяни.

– Кого это я убил? Да и не пил я вчера!

– Гувернера Григория Ведрова ты убил, вчера вас обоих нашли на заднем дворе, ты лежал мертвецки пьяный, а он реально мертвый, его ножом пырнули, ТВОИМ ножом, его даже у тебя в руках нашли, весь окровавленный, а на пенечке лежали пустой штоф водки, закуска. Вроде как выпивали вы вместе, – монотонно убеждал Зазнаев.

– Да не убивал я его, барин, и не пил. Я вообще только по праздникам употребляю, а уж с гувернером этим мне что пить, он человек образованный, у меня своя жизнь, а у него своя, – Жуков несколько оживился, словно просыпаясь на ходу.

– А это твоя вещь? – Зазнаев положил на стол нож, который вытащил из бумажного конверта.

Жуков посмотрел на нож так, как будто увидел живого скорпиона, потом кивнул головой:

– Мой, вот тут даже зазубринка на рукоятке имеется. Мой, бесспорно мой.

– А что же он в крови?

– Не знаю, я им даже куриц не резал.

– Так мы можем узнать, кровь человека на нем или птицы, – подал голос Железманов. Он был прав, наука на тот момент уже научилась отличать кровь человека от крови животного, даже о группах крови человечество уже знало. Другой вопрос, могли ли сделать такое исследование в маленькой провинциальной Рязани, но подозреваемому это знать было совсем не обязательно.

– Все равно не я этого гувернера зарезал, я его даже и не видел вчера, я днем в Рязань ездил, гвозди покупал, к вечеру только приехал.

– А кроме гвоздей в Рязани ничего не покупал? – задал новый вопрос Зазнаев.

– Нет, а что я мог покупать?

– Водку, например.

– Да говорю же я: не пью, ну если только по праздникам, – видимо, дворнику слегка полегчало, он стал активнее защищаться.

– А убитый?

– Что убитый?

– Он пил?

– Да не знаю я, может и пил. Я за ним не следил.

– Хорошо, когда в усадьбу вернулся?

– Да часов шесть уже было.

– Что делал?

– На кухне с бабами посудачил, потом поел, мне Агафья щей налила, потом чай пил, ну то се, помню, пошел покурить я на задний двор, там присел на пенек и все, больше ничего не помню. Проснулся уже здесь, давно так не спал и сейчас голова мутная какая-то.

– А кто же тогда Ведрова убил, если ты ни при чем? – опять встрял в разговор Железманов.

– Так его это, наверное, призрак убил. Точно он!

– Кто?! – в один голос вскричали Зазнаев и Железманов.

– Призрак.

– Какой призрак?

– Такой, который уже как более полугода ходит у нас. Из монастыря, наверное, приходит. Вроде как дух убиенного монаха, который за государственное дело пострадал.

Далее дворник начал нести потрясающую чушь: якобы уже полгода жителей села Солотча пугает призрак, его видели многие – и мужики, и бабы, и ребятишки. Говорили, что эта душа убиенного монаха, который был убит, так как узнал о государственной измене и хотел донести, так вот изменщики, тоже монахи, его и убили, в лесу закопали, а теперь душа мается, успокоения просит, ибо пострадал за благое дело.

– Задушили они его. Вот взяли веревку и задушили. Вот он так теперь и ходит с этой веревкой на шее. Душит она его. Он ходит, стонет, руками шею трет. Веревку снять пытается. Говорят, что если кто ему в этом поможет, ну, снимет эту веревку, то тогда его душа упокоится и не будет он больше ходить, – закончил свой ужасный рассказ дворник. Было видно, что к своему рассказу он относится весьма серьезно и в самом деле верит в то, что рассказывает.

– А ты его сам лично видел? – спросил Железманов.

– Упаси Господи! Нет, Бог миловал, – испуганно перекрестился задержанный.

– Так откуда тогда это все? Может, кто выдумал, а ты и взаправду веришь?

– Нет, не выдумки это, он и в самом деле приходил, у нас его несколько человек видели.

– И что, никто не помог снять веревку? – Зазнаев не мог удержаться от ехидства.

– Ну да, подсобишь ему, а он тебя за собой утащит! Наши так сказывали.

Единственно, что напоминало реальность в этом бредовом повествовании – было наличие самого Рождество-Богородицкого монастыря в Солотче. Мимо него проезжал каждый, кто следовал по Владимирскому тракту: красивые здания в стиле нарышкинского барокко XVII века просто не могли не привлекать внимания своим нарядным и торжественным видом. И вот согласно рассказам дворника из этого древнего монастыря стал появляться призрак, который пугал всех подряд. Выслушав этот рассказ, друзья переглянулись. Потом вдруг Зазнаев неожиданно спросил:

– Жуков, а ты пройтись сейчас можешь?

– Как пройтись? – не понял подследственный.

– Ну, просто встань и пройдись от двери к окну и обратно. Не спеша, как обычно ты ходишь.

– Ты, ваше благородие, решил, что я умом тронулся?

– Да ничего я не решил, можешь встать? Давай делай, что тебе говорят.

Дворник нехотя встал, его опять слегка качнуло, но потом он смог привести тело в горизонтальное положение и сделать пару шагов. Видимо, постепенно его болезненное состояние проходило и ему удалось достаточно ровно проследовать по указанному маршруту, его уже штормило меньше, он практически не заваливался на стены.

– Ладно, достаточно, иди пока в камеру, можешь дальше спать, а нам подумать надо, – распорядился Зазнаев.

Арестованного увели. Оба следователя замерли в задумчивости.

– Ты что-то понял? Что он про призрака вещал? – наконец нарушил тишину Железманов.

– В том-то и дело, что ничего не понятно. Ты что думаешь, когда я ему выговаривал, что, мол, это ты человека убил, я был уверен, что это именно так?