Солотчинский призрак (СИ) - Страница 35

«Мария Михайловна меня все больше и больше забавляет. На прошлой неделе она объявила, что самым достойным наследником является Настя. Та, конечно, расцвела и загордилась, тут же нагрубила мне и ни за что обругала Агафью. Хозяйкой себя почувствовала! Зато сегодня этот цирк имел продолжение. Старуха уронила платок, Настя была рядом, но не кинулась его поднимать. Как раз рядом проходил я. Чисто автоматически, так как приучен с детства быть почтительным с дамами пожилого возраста, я нагнулся и подал этой капризуле ее платок. Естественно, в этот момент я сразу стал наилучшим, тут же было объявлено, что большая часть наследства отойдет ко мне, а всем остальным на память раздадут по пуговице. Настюха от злости сделалась просто багровой, потом развернулась и выбежала из комнаты. Больше всего досталось Жули. Когда старуха отвернулась, эта девица дала собачке пинка. Впрочем, они друг друга стоят: что Настя, что Жули. Обе вечно капризничают, делают большие и мелкие пакости окружающим. Собачка так и норовить кого-нибудь тяпнуть. Настя тоже хороша: может налить воду на стул, где должна сесть старуха, или на прошлой неделе она спрятала очки Марии Михайловны, так та подняла весь дом на уши. Не самое милое дело прятать очки пожилого человека, даже такого несносного, как наша старуха».

«Милая семейка, – пронеслось в голове следователя, – не случайно Петр говорил, что гадюшник первосортный, старуха и в самом деле развлекается, стравливая своих родственников». Он перевернул страницу и продолжил чтение. Дальше тоже было интересно.

«Сегодня опять проявил себя призрак. Утром обнаружилось, что на камине мелом нарисованы какие-то знаки, точнее просто рожи. Старуха страшно перепугалась. Ей показалось, что в этом изображении можно увидеть черта. Потом долго ругала всю прислугу, что не уследили. Те стояли и бормотали что-то. Потом стали оттирать камин. Конечно, мел оттирается хорошо, но вечером рожица опять появилась. На этот раз углем. Бедная Наташа. Ей пришлось это отмывать. К тому же старуха опять жутко гневалась. Вначале орала на прислугу, потом взялась за нас. Вопила, что наследство не достанется никому, что все отдаст монастырю при жизни и сама туда уйдет. После истерики гордо удалилась, прижимая к себе Жули. Интересно, а ее она тоже собирается взять с собой в монастырь? Да кому они там обе нужны? В монастыре работать надо, а она даже не знает, что это такое. Всем интересно, кто занимается всеми этими проделками? По мне – больше всего на Настю похоже. Штучки в ее духе. Хотя ее брат тоже исходит желчью. Все строит из себя самого знающего и образованного, важного чиновника, а сам должность занимает самую простецкую. Никак не могу понять, что он так долго в отпуске пребывает? Уже почти полгода как в имении болтается. Неужели его начальство одобрит такой большой отпуск?»

Еще на одной страничке была занятная запись про призрака: «Сегодня чуть не остались без обеда: наша кухарка Агафья видела призрака. Пришла в имение едва живая, говорит, что тот ее в лесу подкараулил. Никак не могу понять, с чего вдруг наш солотчинский крестьянин подался в последние полгода в такую истерику? Все только про призрака и говорят. Видят его в разных местах и самое забавное – все по-разному: кто монаха, кто крестьянина. Вот наша Агафья тоже поддалась всеобщей истерии, хотя от нее я этого меньше всего ожидал. Баба она очень крепкая во всех отношениях. Нервы как у опытного солдата, сама курам голову рубит, даже поросят режет, а тут еще и физическая сила нужна, так ей ее не занимать. Видел сам однажды, как она погнутую ложку выправила. Вот интересно, а может она подкову согнуть? Бывают женщины на Руси».

Чтение дневника заняло следователя до позднего вечера. Все он прочитать не успел, решил закончить в следующий раз. Утром он решил отправиться в Мариинскую гимназию, где училась барышня. Честно говоря, он меньше всего примерял девушку на роль преступника. Уж какой-то не женский вариант подставы с дворником: типа двое пили и подрались. Для того чтобы такой сценарий пришел в в девичью голову, надо, чтобы что-то подобное часто мелькало перед глазами, а у девушки из приличной семьи неужели такое могло быть? Однако после чтения дневника и записки друга следователь решил собрать про девушку побольше информации и пообщаться с педагогами Насти. В канцелярии Мариинки ему подсказали имя классной дамы, которая курировала соответствующий класс два года назад:

– Елизавета Владимировна освободится через 15 минут, сейчас прозвенит звонок, девочки разойдутся по домам, и Вы сможете побеседовать.

Разговор затянулся почти на час. Елизавета Владимировна, женщина около 25 лет в строгом темном платье, обладала уже приличным опытом работы и хорошей памятью, поэтому своих учениц она неплохо знала и долго помнила.

– Я помню эту девочку. Непростой ребенок, – сказала она, как только ей назвали фамилию и имя выпускницы.

– Чем непростой?

– Характером. Я ведь наблюдаю за ними почти непрерывно на протяжении нескольких лет.

Это было именно так. По традиции дореволюционных учебных заведений в гимназиях классные дамы не вели уроки. Для этого были учителя. Делом классной дамы было следить за поведением учениц. Классная дама присутствовала на каждом уроке и следила, чтобы ученицы не нарушали дисциплину, не отвлекались. Она имела право определить наказание нарушительнице, чаще всего это было оставление без обеда, то есть оставление в гимназии на 2—3 часа после уроков. Обычно проштрафившихся собирали в классе, и они готовили уроки на следующий день. Таким образом, классная дама и в самом деле при желании могла получить очень полное представление о любой ученице. Если хотела, конечно. В дореволюционные времена меньше говорили о любви, понимании и участии в делах учеников. Дело гимназии давать знания, а любить и понимать – на это родственники есть.

– Настя – девочка вполне способная. У нее хорошая память, логическое мышление. Она без труда может разбираться даже в самых сложных задачках по геометрии. В тех разделах, где девочки обычно испытывают трудности, даже плачут временами, она находила решение легко, даже, может, свободно.

– То есть она хорошо училась?

– В том то и дело, что нет. Для того чтобы хорошо учиться, надо регулярно заниматься, элементарно не забывать делать уроки. А она не очень прилежная была.

– Ленивая?

– Не столько ленивая, сколько высокомерная, что ли. Она ко всему относилась так, словно ей все должны. При этом домашние задания – это вроде как обидная повинность. Типа: а зачем мне делать упражнения, если и так все понимаю, знаю. Поэтому она могла получить «весьма удовлетворительно»2 за решение сложной задачки в классе, а на следующий день неуд за то, что не выполнила домашнею работу, хотя там были заданы намного более простые задачи.

– А с девочками из класса она дружила?

– Нет, не особо. Завистливая она. Завидовала всему, даже порой тому, чему завидовать не следует. Например, у нас одна девочка заболела и пропустила два месяца. Так ее одноклассницы собрали ей подарок, ну чтобы подержать ее. Она завидовала, мол, мало того, что два месяца не ходила на занятия, так еще и подарки ей. Оценкам тоже завидовала. Все время у нее было впечатление, что с других спрашивают меньше, а с нее больше, что вот ее все не любят. Хотя это, может, и имело место.

– Это как?

– Так вот. Вы понимаете, учитель – он тоже живой человек. Он не может механически оценивать ответ. Одно дело если отвечает ученица, которая добросовестно учится, ведет себя уважительно, во время урока не отвлекается. Другое дело, когда ведут себя так, словно тебе одолжение делают, словно ты в чем-то провинилась перед ними. Настя нередко отвечала именно таким тоном, хотя я не раз делала ей за это замечания. Поэтому, возможно, в некоторых случаях ее ответы оценивали, может быть, даже немного строже, чем следовало. Но если бы она вела себя более уважительно, то отношение к ней было более ровное.

– А Настя не делилась планами, что она хотела делать после гимназии?