Солотчинский призрак (СИ) - Страница 24

– В целом, эта семейка – настоящее осиное гнездо, все друг друга ненавидят, каждый мог убить, ну кроме если только Павлика, – поделился Петр.

– Но именно он, по твоим словам, больше всех заинтересован в наследстве? – спросил Зазнаев.

– Да, у него прав на наследство меньше всего, по закону он сможет претендовать на солидный кусок, только если не будет более близких для Сабанеевой родных – брата и сестры Петровских. Но это по закону, то есть, если нет завещания. А старуха это завещание написала и постоянно грозится то его переписать, то и в самом деле переписывает. Но по любому мне меньше всего представляется, что 10-летний ребенок мог убить своего гувернера и тяжело ранить гувернантку. Ему элементарно не хватило бы росту.

– Да, врач в обоих случаях говорит, что действовал человек средненького роста или чуть выше среднего, а Павлик явно на такие показатели не тянет, – согласился Зазнаев.

Они подъехали к дому, где жил Рукавишников. Тот в это воскресное утро никуда не пошел, на просьбу поехать в здание училища (оно находилось на улице Почтовой) и заняться химическими опытами отреагировал вполне адекватно: немного побурчал на тему, что некоторым молодым людям не сидится дома, но все же стал собираться, и вскоре оба следователя подпирали стенку в коридоре, ожидая результата опытов. В само помещение лаборатории Рукавишников их не пустил, велев ждать в коридоре.

– А то у некоторых молодых людей есть вредная привычка хватать все руками, – прокомментировал он свою предосторожность. Железманов было дернулся объяснить, что они не неразумные учащиеся реального училища, которые и в самом деле порой забывали про технику безопасности в химическом кабинете, а серьезные люди, но потом осекся. В конце концов, учитель прав – химическая лаборатория не место для посторонних, тем более что у них с Зазнаевым есть о чем поговорить. Железманов чуть подробнее изложил то, что он час назад изложил, когда возник в квартире друга, а потом сам стал слушать новости. Зазнаеву тоже было что рассказать:

– Вчера мне сообщили из больницы – раненая горничная пришла в себя, ранение, конечно, серьезное, но все же все оказалось не так плохо, как опасались врачи с самого начала. Она будет жить, и жить более-менее нормально, по крайней мере, Голенчино ей не грозит. Поэтому вчера у меня даже получилось ее допросить.

В виду серьезного ранения Дуня лежала в отдельной палате. Когда Зазнаев вошел в палату, то увидел бледное лицо девушки. Рядом сидела санитарка и читала вслух какую-то книгу, кажется, это были сказки Пушкина. Иван Васильевич попросил сиделку подождать в коридоре и попытался допросить пострадавшую.

– Вы помните, что с Вами произошло?

– Очень смутно, помню вроде, как я за водой пошла, воды надо было набрать. Подошла к «журавлю», опустила ведро вниз и стала нажимать на рычаг. Тут сзади ко мне кто-то подошел. И все. Дальше темнота, ничего не помню.

– Кто подошел? Ты не видела?

– Не видела, хотела обернуться, но не успела.

– Может, он тебя окликнул? Сказал что-то?

– Нет, ничего не говорил. Вот только мне кажется, что я этого человека знаю.

– Знаешь? – удивился Зазнаев. – Почему тебе так кажется?

– Я не знаю, но вот кажется, – пожала плечами девушка.

– Просто так это быть не может. Значит, что-то тебе показалось знакомым. Может, звук какой-то, может, от этого человека пахло как-то, ну и ты этот запах ранее встречала? Подумай.

Девушка задумалась, потом растерянно покачала головой, мол, ничего не вспоминается. Зазнаев уже собрался спросить, не ссорилась ли с кем горничная накануне, как вдруг пострадавшая, нахмурив лоб, медленно произнесла:

– Кажется, был запах, вот точно, именно он мне показался знакомым!

– Запах?

– Да.

– А чей запах? Может, это духи были? Может, цветами пахло?

– Я не знаю. Вроде как пряность какая.

– Ну раньше ты его где встречала?

– Я не помню, но встречала.

– Хорошо, подумай, с кем этот запах у тебя ассоциируется? Может, с кем-то из жителей дома, может, с местом каким-то? – следователь проявлял чудеса настойчивости, стараясь, чтобы свидетельница вспомнила все. Но пока ничего не получалось.

– Нет, не могу вспомнить. Вроде от хозяев я этот запах чуяла ранее, но от кого именно, не упомню.

– Дуня, а тебе этот предмет знаком? – следователь достал из кармана красную кисточку.

– Что это?

– Да я сам бы хотел знать более точно, похоже на кисточку от абажура или красной шали. Только это было зажато в руке у тебя. Когда тебя нашли раненой у колодца, у тебя в руках была эта кисточка. Откуда она у тебя?

– У меня никогда не было такой кисточки, я ее в первый раз вижу, – девушка явно не понимала, что происходит.

– То есть когда ты шла к колодцу, у тебя этой кисточки не было, и у человека, который на тебя напал, ты ее не видела?

– Так я и человека этого совсем не видела!

– Ну хорошо, а может, ты у кого-либо видела предмет с такой кисточкой? Может, в какой-то комнате есть абажур красный, может, шаль?

– Нет, не видела ни у кого.

Следователь приступил к самому главному вопросу:

– Дуня, накануне того дня, когда убили гувернера, ты заходила в кухню, там как раз дворник Жуков обедал? – осторожно спросил он девушку. Так залилась румянцем, но отвечать не спешила.

– Дуня, кухарка Агафья помнит, что ты заходила. Василий тоже. Зачем? – осторожно пытался перейти в наступление Иван Васильевич. Но девушка молчала, краснела, на ресницах заблестели слезы. В этот момент появился врач.

Увидев, что пациентка нервничает, распорядился:

– Вам пора уходить. Она пока слишком слаба, думаю, что сегодня она уже ничего не вспомнит – устала. Приходите через пару дней, тогда, может, еще что припомнит, – сказал медик, и Зазнаев был вынужден уйти.

– От кого в доме может исходить пряный запах? – спросил Иван друга.

– Ну, от Вернова в первую очередь. У него всяких этих восточных благовоний полно, – почти не думая ответил Петр.

– То есть все опять сходится на Вернове? Яд (если Рукавишников, конечно, это подтвердит), след от сапог слуги, оборванная кисточка от амулета плюс еще явный мотив – наследство, теперь вот пряный запах, – задумчиво подсчитал Зазнаев.

– Да, похоже, так, – согласился Петр.

Зазнаев хотел сказать еще что-то, но тут дверь лаборатории отворилась, и вышел Рукавишников. В руках у него была стеклянная трубка, и даже издалека было видно, что один край ее был темный! Серый зеркальный налет! Проба Марша была положительна!

***

– Вот, смотрите, молодые люди, только не знаю, поздравлять вас с этим или нет. Вы нашли яд, причем в таком количестве, что можно было бы отправить на тот свет целую семью, – развел руками учитель.

– Возможно, благодаря Вам было предотвращено именно такое преступление, спасибо Вам огромное, – поблагодарил Зазнаев.

– Ну что, поехали в участок допрашивать этого деятеля, – Железманов горел желанием действовать.

– Допрашивать, конечно, надо, но ты не обижайся, но это мне придется делать одному, а тебе надо как можно скорее возвращаться в имение, – остановил друга Иван Васильевич.

– Почему? Мы же нашли убийцу?

– Пока это только подозреваемый в убийстве.

– То есть ты считаешь, что он может не быть убийцей?

– Скажем так: я не исключаю и такой вариант.

– Но почему? Ты же сам сейчас перечислил: яд, следы, амулет!

– Перечислил. Но следы слуги, а не Вернова. К тому же ты забыл про другие следы – хромого. Вернов вроде не хромает. Словом, еще проверять надо много. А пока есть вероятность, что мальчик Павлик может быть в опасности. Если мы ошибаемся в отношении Вернова, то настоящий убийца сейчас может убивать ребенка, пока мы лясы точим.

– Не убивает, он со старухой на богомолье в монастыре.

– Это хорошо, но тебе все же не мешало бы вернуться в имение. Про арест Вернова ничего не говори, ты все время у зубного был. Ты хорошо запомнил, где лавка, в которой Вернов купил мышьяк?