Солотчинский призрак (СИ) - Страница 11

– А что же он сейчас стал приходить? Ведь ранее его вроде никто не видел? – не понял Зазнаев.

– А кто же его знает? Может, опять какую большую беду чует? Может, война будет, – растерянно ответил мужчина.

– А раньше перед войнами он приходил? Ведь воевали с турками, с японцами? – Зазнаев все попытался понять логику крестьян.

– Значит, будет какая-то очень большая война, такая, какой ранее не было, много людей погибнет.

– Ладно, это я понял, а как этот призрак выглядит? Может, он кому-то что-то говорил?

– Говорить он ничего не говорит. Шипит вроде.

– Как шипит? А выглядит он как?

– Да выглядит как обычный монах в рясе с посохом, голову так смиренно вниз склонит, только иногда глаза поднимет и как прожжет взглядом. Говорят, что те, кто на государя покушались, пришли ночью и перерезали горло, поэтому у него на шее красная полоса, и из-за этого он ничего сказать не может, пытается, но у него ничего не получается, шипит только, – понизив голос, произнес один из крестьян.

– А что пытается сказать неизвестно?

– Это он пытается назвать имена этих, ну как их, а, заговорщиков. Вот если кто сможет расслышать и вслух повторить имена, то тогда заклятье с него упадет, и он успокоится и не будет никого пугать.

Второй крестьянин, который помоложе, замахал руками:

– Ты говори, но не ври, какой монах? Какой заговор? Никто этому призраку горло не резал! Крестьянин это, в портках и рубахе, босой, правда, и в самом деле молчит, только голову не опускает, а смотрит прямо на тебя и так страшно смотрит. Говорят, его жинка топором порешила, чтобы с полюбовником своим сбежать, поэтому в голове у призрака топор и он его рукой придерживает, вроде как вытащить пытается.

– А помочь вытащить не просит? – неожиданно спросил Зазнаев.

– Нет, просто держит и все, – ошарашенно ответил крестьянин.

– Сам ты враль, точно я говорю, монаха видели, не зря рядом монастырь, вот наверняка там и заговор готовился, вот душа покоя и ищет, – пошел в наступление первый крестьянин.

– Вот ты точно врун, каких свет не видел, не слушайте его, Ваше благородие. Врет он! Точно говорю, крестьянин это был. Его, может, и убили. А то про монастырь негоже такие вещи говорить. Святое место это! Не святотатствуй!

Спор грозил перерасти в самую обычную перепалку, поэтому Зазнаев решительно остановил мужиков:

– Ладно, хватит ругаться. Скажите, вы оба лично этого призрака видели?

– Нет, не довелось. Он в первую очередь к бабам является. Вот они и говорили про монаха, – отрезал старший.

– А мне соседка говорила, что он в портках и рубахе был, как крестьянин, – продолжал настаивать младший.

– А почему вы решили, что он Дуню ударил, до этого призрак нападал? Вы говорите, что он просто появляется и все? – не мог понять следователь.

– Так кому же еще? Раньше мы тихо-мирно жили, никаких призраков не было, и не убивали у нас никого, ну разве два года назад Митяй по пьяни жинку свою зарезал, а так не было у нас ничего подобного, а как призрак этот появился, так кровушка и начала литься.

Логика была просто убойной, но следователь понял, что больше ничего от крестьян он не добьется. Он отпустил их домой. В этот момент как раз вернулся Петр и стал рассказывать, что удалось узнать от врача. Оба они задумчиво крутили в руках красную кисточку. Она была небольшая, чуть больше вершка, сделана из шелковой тонкой нити.

– Как ты думаешь, откуда это? – спросил товарища Иван Васильевич.

– Похоже вроде как на кисточку от абажура, – задумчиво произнес тот.

– А может, от одежды?

– Если только от красной шали, – предположил Петр. А потом спросил:

– Выходит, дворник не убийца?

– Да, похоже, похоже, что нам его предлагают как пустышку, обманку. Кто-то обставил все так, чтобы мы думали на дворника, могли подсыпать сонного порошка, вложить в руки нож. Только пойми теперь, кто вокруг этой тарелки щей крутился, – согласился Зазнаев.

– Тогда Жукова надо отпускать?

– Надо, и отпустим обязательно, только чуть позже.

– Почему? Ты сам говорил, что человек не должен страдать от ошибок следствия, что следствие не должно уподобляться механизму, который перемалывает судьбы людей!

– Говорил, – кивнул головой Иван. – И буду еще тебе не раз повторять, что всегда нужно думать о людях, не кидаться на первую попавшую версию, вот от нас преступник такое и ждал. Но пока дворник в тюрьме, то преступник думает, что мы ему поверили, и не будет осторожничать. Поэтому дворнику пару дней придется оставаться у нас, а мы пока поработаем.

– Но ведь он в тюрьме!

– Зато на казенных харчах, я не думаю, что это продлится долго. К тому же есть большая вероятность, что, увидев дворника на свободе, преступник захочет убить и его. Лучше быть в камере, но живым.

В наши дни рассуждения Зазнаева могут показаться слишком жестокими. И в самом деле, сейчас нельзя не согласиться, что держать в камере человека, виновность которого под большим сомнением и эти сомнения растут как снежный ком, это жестоко и даже преступно. Но в те дни представления были другие, и не было службы по охране свидетеля. Поэтому рассуждения Ивана Васильевича не были чем-то из ряда вон. Между тем его мысли вернулись к улике:

– Нам надо искать того, у кого есть красная шелковая шаль. И скорее всего это житель дома Сабанеевых, причем явно не из прислуги, – предположил он.

– Почему?

– Шелковая шаль явно не по деньгам прислуге, абажур, кстати, тоже. Да и мотивом обоих преступлений, скорее всего, является то самое наследство, про которое дворник говорил, – пояснил Зазнаев.

Оба они уже покинули здание больницы и шли по Семинарской в сторону суда.

– А ты думаешь, что оба преступления связаны между собой? – спросил Петр Андреевич.

– Не знаю, пока таких явных признаков нет. Но, с другой стороны, в одном доме в очень короткий промежуток времени происходит два тяжких преступления – убийство и покушение на убийство. Вот пока не укладывается у меня в голове, что это случайно, – покачал головой Зазнаев. – Опять в обоих случаях говорят об этом призраке, правда, все по-разному.

– А ты что думаешь о нем? Мне что-то не верится, что это нечистая сила, – скептически произнес Петр.

– Мне тоже, но такие слухи на пустом месте не возникают, что-то тут есть, но что именно, пока понять трудно, так же трудно понять, вообще имеет ли это отношение к преступлениям.

– Что делать будем?

– Надо ехать в усадьбу и допрашивать опять всех и вся. Только плохо, что в этом доме так много спеси, что на ранение и смерть прислуги даже внимания не обращают, никто не даст себе труда давать показания нормально. Обойдутся общими фразами, типа отстаньте, не мешайте нам.

– А может, и умышленно будут молчать. Думаю, что там есть что скрывать, – уверенно заявил Петр.

– Скорее всего, да, дворник говорит, что они все время ругаются, ругаются из-за наследства, словом, гадюшник там первосортный, а в таких случаях следствие вести очень тяжело, все врут, лицемерят, трудно понять, где правда, где умышленная ложь, где искреннее заблуждение, – развел руками Зазнаев.

– Эх, неплохо бы информацию изнутри пособирать, – мечтательно произнес Петр.

Друзья подошли к концу Семинарской улицы, пересекли Соборную и продолжили путь по Астраханской. Тень здания Дворянского собрания давала желаемую прохладу.

– Это как? – не понял Иван.

– Да так, изнутри, негласно. Инкогнито: ну, устроиться в этот дом под видом прислуги, что ли, и начать за всеми следить, всё про всё узнавать, – продолжал фантазировать Железманов. Чтение приключенческой литературы в детстве и сейчас воздействовало на воображение.

Зазнаев задумался:

– Нет, конечно, это было бы хорошо. Но вот как это сделать? У нас не Москва, у нас в городе даже сыскного отделения нет.

Следователь был прав. Шел 1907-й год, буквально через год и пару месяцев появится закон, по которому во всех губернских городах будут создаваться сыскные отделения. Но это произойдет в будущем. А пока таких отделений всего несколько штук на страну: в Москве, Одессе, Петербурге. Там имелась агентура, сотрудники, которые проводили оперативные комбинации, внедрялись, втирались в доверие к преступникам. Большинству следователей Российской империи даже не приходилось мечтать об этом, помощь от полиции в расследовании дел часто была чисто номинальной. Специальных подразделений по оказанию оперативного сопровождения следствию не было, поручения по розыску преступников часто оставались без внимания, ибо у сотрудника полиции и так свое начальство, а дел и поручений самых различных выше головы. Поэтому внедряться было некому.