Солнечный зайчик (СИ) - Страница 5

Юля достала мольберт. Миша подошел тихонько сзади и стал рассматривать походный чемоданчик. От тюбиков пестрило в глазах: киноварь, желтый марс, красный гелиос, красная пуццуоли, кармин лак, фиолетовый ультрамарин, коричневая вибера, зелень ламориньер. Чего тут только не было.

-Ничего себе вы вооружились,- проговорил он, кивнув на чемоданчик

-Это не все.

И она стала доставать еще тюбики: титановые и свинцовые белила, кассельскую землю.

- Это для фона хороши. А для того, что бы писать природу часто использую вот эти:

- Неаполитанскую желтую, малахитовую зелень, умбру, синий кобальт. А последнее время полюбила парижскую лазурь. Ее оттенки более спокойны.

Она, наконец, взглянула на него и с губ ее слетели восторженные слова:

-Ого! Ничего себе! Не смотрю на вас! А вы сегодня высший класс. - Она лукаво улыбнулась. – И подстрижены коротко и одеты. Вы знаете, на кого похожи? На боксера в штатском. Такой мужчина! Прям, опасный скажу я вам. У них тоже шрамы.

-Я не умею толком это носить,- засмущался Миша.

- Хотела вас попросить, носите все, что мы купили повседневно и привыкнете. Вещи обомнутся, лягут как надо. Вы будете ласточка. Да вы и сейчас уже…

Она подошла ближе провела мягко по его волосам, которые торчали ежиком в разные стороны и с удовлетворением сказала:

-Хорошо вас постригли. – Помолчала, добавила.- Ну, приступим к работе.

В конце первого сеанса пришла Настенька из школы. Обед удался на славу. Миша расстарался, приготовил, солянку на первое, на второе рыбу в рукаве, мясной салат, компот из сухофруктов.

Три дня Юля упорно трудилась. Самозабвенно писала, отставляла начатое, принималась за новые варианты, но ничего Мише не показывала. Такой был уговор. Он не настаивал. На работе он взял отгулы. Время было предостаточно.

В перерывах между сессиями Миша много вкусно и увлеченно готовил. Уж это он умел и любил. Тем более в доме была такая гостья. Иногда запахи были такие аппетитные, что Юля ворчала:

-Как можно работать в такой обстановке.

Им было так хорошо втроем ужинать, говорить о пустяках, ссориться и тут же мириться. Они были как семья, и все у них было прекрасно. Миша с ужасом думал, что это ненадолго, что вот еще немного, еще чуть-чуть и все кончится как сладкий туман, как утренний сон. Он гнал от себя эти мысли и старался жить настоящим, что происходило в эту минуту, в эту секунду. Он уже привык к своему новому положению, вполне освоился с одеждой. Он уже так поверил, что все, что происходит с ним действительность, что даже как-то стал чуть остывать и не был так напряжен как был в начале. Юля тоже заметила это и радовалась. «Неужели так можно жить всегда!?»- Думал он. - «У кого-то такое счастье всегда в доме и они просто не замечают его».

Как один миг прошла неделя. Он каждое утро просыпался, и ему хотелось просыпаться как можно раньше, еще раньше. Ему хотелось, что бы эти дни были длинные большие и бесконечные. Бесконечное ощущение счастья. Волшебного счастья. Чем раньше встать, тем больше этой сладкой неги, больше ожидания, больше восторга. Каждую минуту каждую секунду он чувствовал как что-то родное близкое и желанное находится рядом с ним. Это существо как глубокий омут затягивало его. Пеленало руки, чувства, мысли. Парализовало волю, сознание. Крепкие силки как путы стягивали мышцы. Хотелось отдаться воле случая. Судьбы. Только протяни руку. Дотронься. Она здесь желанная и нежная. Она совсем рядом. Ну и что, что это не навсегда. Счастье не может быть навсегда. Это призрачный мир волшебства. Плыви по течению. Отдайся и плыви. Ты не такой сильный, что бы сопротивляться судьбе. Возможно, эти несколько дней самое лучшее в твоей жизни и больше такое не повторится никогда. Никогда. Вся жизнь заключена в этих днях, часах, минутах, мгновениях.

В трудный день понедельник они приступили к работе как обычно. И все было обычно, но Миша чувствовал, что день будет, должен быть необычным. Это было не объяснить словами. Жесты движения, мимика лица, тональность ее голоса, все говорило о том, что он не ошибается.

Проработав час, она капризно бросила кисти и как то, смотря сквозь него, проговорила

-Миша! У меня ничего не получается. Все не так. Чувствую это рядом, а схватить не могу. Может мне выпить коньяку. У вас есть коньяк?

-Нет?- Растерялся Миша.

-А что у вас есть? Несите.

Миша принес бутылку испанского сухого вина. Фужеры, яблоки и баночку зеленых оливок.

-Хороший набор! – промолвила она с улыбкой,- наливайте скорей, будем ловить вдохновение.

Бутылка опустела незаметно. Девушка сама разливала. Мише за ней было трудно угнаться. Она пила много большими глотками, а потом отставила последние пол бокала:

-Хватит! Больше не могу. Не могу и не хочу. Допейте мое, если хотите, я точно не буду.

Она подошла к мольберту, долго смотрела на картину и вдруг показала язык тому, что было изображено на холсте.

Миша рассмеялся.

-Ни-и-ичего смеш-ного нет, - сказала она протяжно с расстановкой и пошла села на диван рядом с ним. Девушка откинулась на спинке и широко разбросала по ней руки. Грудь ее тяжело вздымалась и смотрела она в окно.

-Зима. Крестьянин торжествует…,- продекларировала она на распев, - а почему у нас нет торжественности момента?

Девушка прикрыла глаза и чуть раскачивалась одной головой долго, молча.

-Мне скучно Миша! – сказала она с капризными и немного нетрезвыми нотками в голосе.

Он ответил односложно:

-Зима.

- Да-а? А причем здесь зима?- Состроила удивленную гримасу Юля.

-Зимой всегда скучно.

-И скучно и грустно …. и некому руку подать,- продекламировала она опять.

-Почему же некому?

-Вот так!

-Так?

-«Так-так! Говорит пулеметчик»… Ой! Нет! Не это. Лучше вот это - «Я помню… Я помню как взволнованно ходили вы по комнате…»

-Стихи пошли. Хорошие. Одна строчка и сразу прямо берет… , – сказал Миша.

- Стихи! Это ваше испанское вино так действует. А вам нравятся пьяные девушки, - сказала она, и лукаво посмотрела на него.

Миша промолчал.

-Молчите? Слова с вас не вытянешь.

-Вы не хотите отдохнуть?

-Всем нравятся пьяные девушки. Но я совсем трезвая.

- Конечно трезвая.

- Сейчас мы сядем и начнем работать. Вдохновение? Где ты? Вы на стул, я туда. Или не будем работать. Бум! Не бум…. Бум! Не бум.

Миша аккуратно постелил ей на диване, принес подушку, плед укрыться, а ноги аккуратно обернул желтым верблюжьем одеялом. Подумал и повернул ее набок от окна.

- А поцелуй в щечку,- она поставила палец, указывая куда.

-Спи уже.

Так он сидел с ней рядом, почти два часа. Гладил ее волосы, пока она спала, легко проводил по щекам, подбородку и даже раз поцеловал, чуть коснувшись ее припухлых по -детски губ. Время пролетело незаметно. Юля проснулась, убрала с головы его руку и подложила ее себе под щеку. Они молчали, и так дождались пока, пришла из школы Настенька.

Девочка покушала и сразу почти умчалась на факультатив. Миша вернулся к Юле. Она все еще лежала на диване.

-Миша, - дай мне твою руку, на ней так приятно лежать,- сказала она, переходя на ты. Юля подсунула его руку под свою щеку, и они опять молчали.

-Мне так чудесно у вас,- сказала она мечтательно, - спокойно и я вспоминаю детство. У нас тоже был диван, не диван, оттоманка с откидывающимися кругляшами. Я лежала и всегда знала, что меня любят, и никто не обидит. Мама тоже всегда укрывала одеялом мне ноги. Да детство, юность…

Девушка помолчала о чем-то еще напряженно думая, и вдруг улыбнулась.

-А ты Миша ротозей.

Миша ничего не ответил.

Ротозей не робей… а еще были у нас в детстве стишки, как увидим самолет, кричим:

«Самолет, самолет

Ты возьми меня в полет

А в полете пусто

Выросла капуста».

До сих пор думаю, зачем там капуста. Так все! Почищу зубки, умоюсь и поеду домой на такси. Домой! Домой!

Юля поплескалась в ванной комнате и вышла свежая причесанная, но с немножко наигранной улыбкой на лице. Она подошла к Мише, сидевшему на диване. Прижала его лицо к своей груди и шутливо поцеловала в темечко.