Солнечная сторона улицы (сборник) - Страница 8

Однажды, в момент особого трудового подъема, дядя добрался до чердака и ужаснулся — перед ним открылся целый склад пыльной рухляди. Не долго думая, дядя пришел к нам и сказал мне:

— Нужна твоя помощь. Я буду кидать с чердака всякий хлам, а ты стой внизу, смотри, чтобы никому не упало на голову.

Задание было ответственное и я с радостью согласился.

Целый час я никого не подпускал к подъезду — все это время из чердачного окна летели поломанные стулья, торшеры, зонты; словно кометы с хвостами пыли они описывали в воздухе дугу и падали на землю, разбиваясь вдребезги. И вдруг вещепад прекратился и в подъезде появился дядя с… покореженным велосипедом.

— Вначале хотел его тоже запустить, — заявил он. — А потом подумал: «может, ты починишь и будешь кататься»… Только ко мне эту колымагу не приноси, — дядя брезгливо скривился, но тут же рассмеялся:

— По-моему, я хороший подарок тебе отгрохал!

Велосипед был старый, женский и настолько ржавый, что я так и не разобрал, какой он марки.

Надо сказать, к тому времени я уже достаточно хорошо катался на велосипеде. Своего у меня не было (в нашей семье и на более необходимые вещи не хватало денег), я катался на чужих, но ездил по-настоящему здорово. Мог ехать «без рук» и «без ног», мог лежать на седле и крутить педали руками, мог вообще не ехать, балансируя на одном месте — короче, довел технику вождения до совершенства и вполне мог бы выступать в цирке.

Когда я прикатил велосипед во двор, мои друзья чуть не лопнули от смеха:

— Вот это да! Драндулет! Ну и керосинка!

Не обращая на них внимания, я отнес велосипед в подвал и принялся за ремонт. Разобрал всю машину до болтов и гаек, каждую деталь отчистил от ржавчины и смазал машинным маслом. Выправил раму, из колес вынул погнутые спицы и заклеил камеры. После всей этой процедуры собрал велосипед и попробовал прокатиться.

В общем-то ехать было можно. Правда, все время лопались шины и велосипед сносило в сторону из-за кривой передней вилки. И от того что не хватало спиц, колеса восьмерили и подпрыгивали. И постоянно соскакивала цепь. Ну и, само собой, велосипед скрипел, лязгал, трещал, выл, только что не лаял и не мяукал. Временами задняя втулка так страшно тарахтела, что прохожие останавливались и обалдело смотрели мне вслед не в силах понять — где на машине мотор и что это вообще за грохочущее ископаемое чудище? А меня распирало от счастья — наконец-то я стал владельцем собственного транспорта. Старый допотопный велосипед был мне особенно дорог, потому что я отремонтировал его своими руками. Самостоятельно, без всякой помощи дал машине вторую жизнь. И новое имя — «велик».

На следующий день я выкрасил велосипед ярко-красной краской и поставил его сохнуть во дворе на видном месте для всеобщего обозрения. Мои дружки уже, ясное дело, не смеялись; они вздыхали и ахали:

— Вот это да! Классная машина!

Некоторые робко тянули:

— Дай прокатиться?

— На драндулетах и керосинках не катаются! — безжалостно отрезал я.

Теперь каждое утро я выносил велосипед во двор, протирал его тряпкой, отходил и смотрел на него со стороны, ждал, пока ребят собиралось побольше. Потом небрежно вскакивал на свое сокровище и проделывал коронный номер — ехал «без рук» и «без ног». Ребята стонали от зависти.

Через несколько дней я приехал на велосипеде в автоинспекцию за номером (во времена моего детства велосипед приравнивался к мотоциклу, то есть считался транспортом «повышенной опасности» и владельцу надлежало иметь номер). Инспектор осмотрел мою машину и поморщился:

— Номер не получишь! Он вот-вот развалится. Катайся во дворе без номера, а на центральных улицах не показывайся. Отберем!..

Грустновато мне стало. С неделю катался только во дворе и взад-вперед по нашей улице и вдруг нашел замечательный выход. Я стал ездить где угодно. Если меня останавливал постовой милиционер утром и спрашивал про номер, я говорил, что еду за ним в автоинспекцию, а если останавливал вечером, объяснял, что еду из автоинспекции и что меня просили кое-что исправить.

Через месяц меня уже знали все постовые-регулировщики. Они не останавливали меня, а, наоборот, утром махали рукой и желали удачи, а по вечерам, видя, что я опять не прошел осмотр, сочувствовали и давали всякие советы. Так я и прокатался бы все лето, если бы не попался однажды — забыл, что по воскресеньям автоинспекция не работает. Мой транспорт не отняли, но пригрозили сурово. После этого я не выезжал дальше нашей улицы.

Лето кончалось. Мой велосипед ломался все больше: рама треснула и ее пришлось обмотать проволокой, от седла остались одни пружины, и я заменил его подушкой; переднее колесо напоминало яйцо, а заднее — восьмерку. На велосипеде уже нельзя было проехать и одного километра, чтобы не потерять какую-нибудь гайку. Но все же ехать было можно.

И вот в эти последние летние дни в наших домах появилось незнакомое существо, похожее на сказочную Мальвину. Она вышла во двор со стаканом вишни. Идет по двору, ест ягоды, а косточки выплевывает. Увидев меня (я устранял очередную поломку велосипеда), подошла и проговорила, выплюнув косточку:

— Красивый у тебя велосипед. Дай прокатиться?

Я подтолкнул машину, сказочная героиня поставила на землю стакан, разбежалась, ловко впрыгнула на седло-подушку и отлично откатала два больших круга. Потом подъехала и сказала:

— Хороший велосипед! Немного громко катит, но это даже интересно, правда? — И, подняв стакан, отсыпала мне несколько ягод, в награду за доставленное удовольствие.

— Я из Винницы, — объяснила Мальвина. — Мы с мамой приехали в гости к дедушке. Скоро уезжаем обратно. Надо идти в школу. Меня зовут… — Мальвина мгновенно превратилась в Наташу, вполне земную остроносую девчонку. — А тебя как?

Позднее мы встретились у колонки, когда я брызгал себе на лицо, подставив ладонь под тугую, как жгут, струю воды (взмок от гонки на велосипеде). Наташа спросила:

— А здесь где-нибудь купаться можно?

— На окраине отличная речка. Серебрянка. Три километра отсюда, — объяснил я.

— Далеко, — Наташа покачала головой. — А я так люблю плавать и нырять. Я умею нырять «солдатиком», и «ласточкой», и «рыбкой»…

«Вот это девчонка!» — подумал я и почувствовал сильное волнение, но все же справился с ним и проговорил:

— На велосипеде до Серебрянки десять минут.

— А лес? — спросила Наташа. — Там есть лес?

Я кивнул.

— Давай завтра поедем за малиной? — Наташа погладила руль моей машины. — На твоем велосипеде… Сейчас должно быть много малины.

До позднего вечера я подтягивал различные узлы велосипеда — готовился к поездке, и все бормотал: «Смотри, велик, не подведи!» Особенно я укреплял багажник — сиденье для своей будущей спутницы.

Утро началось с удачливых примет — в нашу комнату влетела бабочка, в комоде я нашел трамвайный билет со счастливым номером. День начинался как нельзя лучше.

Мы с Наташей договорились встретиться в три часа, но уже в половине третьего я стоял около ее дома. День был жаркий, от раскаленной мостовой струился горячий воздух.

Наташа выбежала с бидоном, поздоровалась и сказала:

— Только ненадолго, а то я маме не сказала.

На мощенных камнем улицах велосипед трясло и подбрасывало, и Наташа то и дело «ойкала», но когда мы выехали на окраину и началась грунтовая дорога, велосипед покатил стремительно и ровно. До леса мы доехали без происшествий. «Молодец, велик!» — похвалил я велосипед про себя.

Въехав в лес, я сбавил скорость. Примерно через километр, мы свернули с дороги, замаскировали велосипед в чащобе трав около проселочного колышка и пошли в глубь леса. Вскоре набрели на густой малинник и стали обрывать сладкие перезревшие ягоды. Когда наполнили треть бидона, Наташа увидела в стороне еще одни заросли малины и мы перебрались на новое место. Потом я набрел на кусты, сплошь усыпанные ягодами. Забыв о времени, мы ходили по лесу, пока не набрали полный бидон малины, а уж съели ее столько, что во рту появилась оскомина — я еле ворочал языком.