Солнечная буря - Страница 3

Анна-Мария упорно молчала, глядя на Свена-Эрика. Она пошла с ним только за компанию.

— Хорошо бы, вы остались, — сказал Свен-Эрик, — чтобы туда не ввалился кто-нибудь, кому не положено, пока не забрали тело. Но вы можете стоять внутри, если снаружи слишком холодно.

— Да нет, мы и тут побудем, я просто спросил, — отозвался Фред Ульссон.

— Угу, — ухмыльнулся Томми Рантакюрё совершенно синими губами. — Настоящие мужчины не мерзнут.

Свен-Эрик вошел следом за Анной-Марией и закрыл за собой тяжелую церковную дверь. Они прошли через полумрак гардероба. Длинные ряды пустых вешалок зашуршали, словно беззвучный карильон, когда волна холодного воздуха снаружи столкнулась с теплым воздухом внутри. Две вращающиеся двери вели в церковный зал. Войдя в него, Свен-Эрик невольно понизил голос:

— Сигнал поступил около трех часов ночи. Позвонила сестра Виктора Страндгорда. Она обнаружила его и вызвала полицию с телефона, находящегося в церковном офисе.

— Где она? В отделении?

— Ответ отрицательный. Мы понятия не имеем, где она. Я сказал дежурной службе, чтобы послали кого-нибудь разыскать ее. Когда Томми и Фредди приехали сюда, в церкви никого не было.

— Что сказали криминологи?

— Смотреть, но не трогать.

Тело лежало в проходе, ведущем к алтарю. Анна-Мария остановилась чуть поодаль.

— Тьфу ты, ну и чертовщина! — вырвалось у нее.

— Я же тебе говорил, — буркнул Свен-Эрик у нее за спиной.

Анна-Мария достала из кармана портативный диктофон. Заколебалась на секунду. У нее была привычка наговаривать свои впечатления вместо того, чтобы делать записи. Но сейчас, собственно говоря, это не ее работа. Может быть, лучше помолчать и всего лишь составить компанию Свену-Эрику?

«Ладно, не будем усложнять», — сказала она сама себе и нажала на кнопку диктофона, не глядя на коллегу.

— Время — пять тридцать пять, — произнесла она в микрофон. — Сегодня шестнадцатое января, то есть, тьфу, уже семнадцатое. Я стою в церкви «Источник силы» и осматриваю тело. Это, насколько мы знаем, Виктор Страндгорд, известный в народе как Мальчик из Рая. Тело лежит в проходе. Похоже, его изрядно выпотрошили. Запах отвратительный, и весь ковер под ним мокрый. Скорее всего, это кровь, но на вид это определить трудно, так как ковер красного цвета. Одежда также пропитана кровью, рана на животе не очень хорошо просматривается, видно только, что внутренности торчат наружу, но об этом потом более подробно скажет врач. На нем джинсы и свитер. Подошвы обуви сухие, и ковер под ногами сухой. Глаза выколоты…

Анна-Мария осеклась и выключила диктофон. Обошла вокруг тела, наклонилась над лицом. Она чуть было не сказала, что труп прекрасен, но не все можно произнести вслух в присутствии Свена-Эрика. Лицо умершего напомнило ей царя Эдипа из спектакля, который она смотрела на видео еще в старших классах школы. Тогда ее не сильно тронула сцена, где он выкалывает себе глаза, но сейчас тот образ вернулся с новой силой. Ей снова захотелось в туалет. К тому же нельзя забывать о машине. Лучше не тянуть волынку. Она снова включила диктофон.

— Глаза выколоты, длинные волосы в крови. Видимо, у него рана в затылке. Резаная рана на правой стороне горла, однако здесь крови нет. Кисти рук отсутствуют…

Анна-Мария повернулась к Свену-Эрику с вопросительным выражением лица. Тот указал на пол между рядами. Она с большим трудом нагнулась и поглядела на пол под ножками стульев.

— Так-так. Одна рука лежит под стульями в трех метрах от тела. А вторая?

Свен-Эрик пожал плечами.

— Никаких перевернутых стульев, — продолжала она. — Никаких признаков борьбы — так, Свен-Эрик?

— Похоже, что так, — буркнул в ответ Свен-Эрик, который неохотно говорил в диктофон.

— Кто из криминологов фотографировал место происшествия?

— Симон Ларссон.

«Отлично, — подумала она. — Значит, у них будут потом хорошие снимки».

— В остальном в церкви все как полагается, — продолжала она. — Я здесь впервые. Сотни матовых ламп вдоль стен — в тех местах, где нет стекла. Какова высота потолка? Думаю, не меньше десяти метров. В потолке — огромные окна. Синие стулья стоят идеально ровными рядами. Сколько человек вмещает эта церковь? Тысячи две?

— Плюс хоры, — добавил Свен-Эрик.

Он бродил по залу, обводя его взглядом, всасывая в себя детали, словно пылесос.

Анна-Мария обернулась и оглядела хоры у себя за спиной. Трубы органа тянулись ввысь и встречались с собственным отражением в потолочных окнах. Впечатляющее зрелище.

— Больше мне, пожалуй, нечего добавить, — проговорила Анна-Мария, задержалась на этих словах, будто какая-то мысль пыталась выкарабкаться из подсознания, проскользнуть между слогами, что-то такое… — Что-то вызывает у меня внутреннюю тревогу, когда я смотрю на эту картину. Кроме того, такого изуродованного тела мне еще не доводилось видеть…

— Слышите? Господин и. о. главного прокурора собственной персоной поднимается в гору.

Это Томми Рантакюрё просунул голову в дверь, чтобы сообщить новость.

— Какая сволочь ему накапала? — спросил Свен-Эрик с перекошенным лицом, но Томми уже закрыл за собой дверь.

Анна-Мария посмотрела на коллегу. Четыре года назад, когда ее назначили начальником отдела, Свен-Эрик в первые месяцы вообще практически с ней не разговаривал. Его глубоко оскорбило то, что эта должность, на которую он сам рассчитывал, досталась ей. Но теперь, привыкнув быть ее правой рукой, он не решался выступить вперед. Она сказала себе, что при случае должна поддержать в нем боевой дух. Но сейчас пусть сам отдувается. В тот момент, когда в дверь ворвался Карл фон Пост, исполняющий обязанности главного прокурора, она посмотрела на Свена-Эрика, желая приободрить его.

— Что тут происходит, черт побери? — выкрикнул фон Пост.

Сорвав с себя меховую шапку, он по привычке провел рукой по роскошной гриве курчавых волос. Он пританцовывал на месте. Краткой прогулки от парковки оказалось достаточно, чтобы ноги в изящных ботинках от «Church’s» превратились в ледышки. Шагнув было к Анне-Марии и Свену-Эрику, Карл заметил тело на полу и отшатнулся.

— Тьфу, черт! — воскликнул он и с тревогой посмотрел на свои ботинки, проверяя, не испачкал ли их. — Почему мне никто не позвонил? — продолжал он, буравя взглядом Свена-Эрика. — С этой минуты я возглавляю предварительное следствие, и будь готов к серьезному разговору с комиссаром по поводу того, что пытался оставить меня в стороне.

— Никто не пытался оставить вас в стороне, мы просто сами не знали, что здесь произошло, — собственно говоря, и до сих пор не знаем, — попытался возразить Свен-Эрик.

— Чепуха! — прошипел прокурор. — А ты что здесь делаешь?

Этот вопрос был обращен к Анне-Марии, которая стояла в полном молчании, не сводя глаз с обрубков рук Виктора Страндгорда.

— Ей позвонил я, — пояснил Свен-Эрик.

— Так-так, — процедил сквозь зубы фон Пост. — Ей ты позвонил, а мне нет.

Свен-Эрик промолчал, а Карл фон Пост уставился на Анну-Марию, которая подняла глаза и спокойно встретила его взгляд.

Карл фон Пост стиснул зубы так, что челюсти заскрипели. Его всегда дико раздражала эта женщина-карлик в роли полицейского. Коллеги-мужчины из ее отдела все поголовно смотрели ей в рот — он никак не мог понять, чем она их взяла. И что за внешность! Без каблуков она явно не выше полутора метров, да еще с таким вытянутым, лошадиным лицом размером в половину туловища. А теперь, когда у нее к тому же огромный живот, ее смело можно показывать в цирке. Как кубик — что в высоту, что в ширину. Неизбежный результат многих поколений родственных браков в изолированных лопарских деревнях.

Карл замахал рукой в воздухе, чтобы отогнать свои суровые слова и начать с новой страницы.

— Как ты себя чувствуешь, Анна-Мария? — спросил он, изобразив на лице мягкую заботливую улыбку.

— Нормально, — ответила она без всякого выражения. — А вы сами?

— Думаю, примерно через час мне на хвост сядут журналисты. Этот случай раздуют до небес, так что рассказывайте — и об убийстве, и об убитом. Я, собственно, знаю только то, что он своего рода знаменитость в религиозной сфере.