Солнце на лето... - Страница 2
– И она тоже выразила недоверие?
– Нисколько. Она не читала детективных романов и не опасалась за свою невинность. Она устала и несказанно обрадовалась. «Дай тебе здоровья царица небесная!» И в ту самую минуту, как она начала пропихивать свой узел в дверцу, ко мне в машину заглянул милиционер. Молодой, чисто выбритый, подтянутый, он приложил руку к ушанке и спросил холодно-официально: «Мамашу встречаете?» Старушка поторопилась ответить за меня: «Никакая я ему не мамаша, а он мне не сынок. Да не всякий сын такой уважительный. Мой, например, только со своей супругой миндальничает. Известно, ночная кукушка денную перекукует. К родной матери никакого внимания! А тут посторонний человек со всем уважением…» Но милиционер не дал старушке докуковать и твердо произнес: «Знаем мы это уважение», – и обратился ко мне: «Налево работаете, гражданин? Приобрели машину и подрабатываете у вокзалов?…» Я прямо оторопел. Говорю: «Уверяю вас, что я бесплатно, от чистого сердца!» – «Нам это чистое сердце очень даже известно, – сказал милиционер. – Попрошу предъявить права. А вы, гражданка, забирайте обратно ваши вещи». Старушка сердито сказала: «Такой же супротивник, как мой сынок», – и стала вытаскивать свой узел обратно.
– И чем же кончилось дело? – спросила я.
– Милиционер сел со мной в машину, и мы поехали в отделение. Там я со всей искренностью рассказал о своей мечте и заявил, что меня глубоко возмущает недоверие к лучшим чувствам…
– Поверили?
– Не сразу. У меня отобрали права, а через два дня вызвали в отделение. За эти два дня навели справки. Спасибо, наш парторг охарактеризовал меня, как чудака со странностями. Но скажите, разве это странность, разве это чудачество – проявлять добрые чувства?
Я подумала и ответила неуверенно:
– Видите ли, очевидно, есть люди, которые спекулируют не только на машинах, но и на добрых чувствах. И даже если таких людей немного, то все равно это ложка дегтя. И это заставляет настораживаться. Кому же охота мазаться в дегте? Между прочим я тоже вам наврала. Моя фамилия вовсе не Револьверова, и я работаю не в уголовном розыске.
– Понятно, – грустно сказал он. – А пострашнее фамилии выдумать не могли? Например, Штрафовальская? Или еще лучше: Меропресеченская? А я, знаете, зачем вас спросил? На всякий случай. Дескать, везу свою сестру, Машу, а не постороннюю пассажирку.
– Я не сообразила. Но все-таки вам вернули права?
– Конечно, вернули. «Моя милиция меня бережет», как сказал Маяковский. В отделении мне приблизительно сказали то же самое: «Мы вас предупреждаем по-хорошему, чтоб не было неприятностей. Потому что некоторые под маркой благородства души допускают всякое безобразие. И это не только в автомобильном вопросе, а вообще. Так что имейте в виду».
– Значит, что же, пока не перевелись мерзавцы, нельзя совершать благородных поступков, так, что ли?
– Эх, ничего вы не поняли, – с досадой сказал он. – Наоборот, чем больше хороших поступков, тем лучше. Но…
Он запнулся и опасливо огляделся по сторонам. Мы как раз проезжали мимо Павелецкого вокзала и остановились перед светофором. Он прошептал:
– Скорее скажите ваше настоящее имя!
Я тоже почему-то испугалась и ответила шепотом:
– Варвара.
– Прекрасно! Значит – Варюша, моя двоюродная сестра… Дело в том, что на посту тот же самый милиционер… Маленькая ложь во спасение. На всякий случай.
Ах, вот как? Стало быть, если ложь во спасение, то это благородный поступок, так, что ли?