Солнце моё, взгляни на меня... (СИ) - Страница 41

-Меня зовут Владимир Токарев. Я родом из Амурского княжества.

Старший ответил, привставая и протягивая руку:

-Левша Терехин.

Молодой тоже привстал:

-Игорь Морозов.

Я сел на ничейную койку и немного разглядел земляков. Терехин был мужиком плотного телосложения, но не толстым. На вид ему можно было дать от двадцати трех до двадцати шести. Широкое открытое лицо располагало к общению. Вообще он был похож на Мирослава. А вот Морозов выглядел совсем юным, словно ему было лет семнадцать. Худощавый юноша со светлыми волосами поглядывал с уважением на более старших, ожидая от них чего-нибудь интересного и неожиданного. Молчание почти стало неловким, когда Терехин спросил у меня:

-А ты где жил?

-В Каменецком уезде, поселение Лесное.

-А я из Амур-Ключа.

-Столичный житель..

Усмехнулся я. Левша криво ухмыльнулся:

-Ну да. Только столицы больше нет.

-Прости. У меня у самого родители там.. Погибли.

-Ладно, замнем это. Игорь вот из Синеватого..

-Что? Правда?

Игорь кивнул:

-Ага. Поселение такое. Смешное название, да?

-Я был там.

-Круто.

-Если подумать, то не такая уж у нас и огромная страна была.

Мы опять замолчали. Не хотелось наступать друг другу на больные мозоли. Левша опять спросил:

-Где воевал?

- Третий бронеэскадрон Добровольческого войска. Урядник, начальник бронехода.

-Ого. Доброволец. Не служилый?

-Служилый. Просто так получилось. А ты где?

-Двенадцатый мотострелецкий полк. Хорунжий. Начальник стрелецкой полусотни.

-Кажется мы какое-то время соседями были. Под Салыком.

-Да, точно.

Мы припомнили несколько общих знакомых из других частей, вспомнили значимые события обороны Салыка. Игорь смотрел на нас чуть ли не восхищенно. Уважительно смотрел. Как же! Настоящие воины встретились. Мы помаленьку разговорились. Левша рассказал как вместе с остатками полка вышел к границе и сдался словенским пограничникам. Как маялся в лагере беженцев, как разыскивал семью в СССР. Семья не нашлась. Он плюнул на все и записался в ИВИ - заработать денег и потом искать семью уже в бывшем АК. Я расказал свою историю, скрыв сотрудничество с СВР. Гладко получилось. Даже сам чуть не поверил и не загордился - сбежал из лагеря смерти, вырвал сестру из лап ненавистной НАСА, бежал в Союз, сбив по пути вражеский винтокрыл, ступил на преступный путь ради сасения девушки, почти загремел на каторгу, но бежал и теперь скрываюсь в ИВИ. Хоть приключенческую книгу по мне пиши, ешки-матрешки. Игорь переводил взгляд то на Левшу, то на меня. Я его и спросил:

-Игорь, а ты как в СССР попал?

-Ну.. Я и повоевать-то не успел. Призвали, пока ускоренное обучение проходил - и война кончилась. Нас начальники к границе вывезли. Пограничники пропустили. Только разоружили. Ну и в лагерь для беженцев отправили... Семьи у меня не осталось.. Так что я решил наняться в ИВИ и получить подданство Империи. В Союзе так быстро подданым не станешь. А жаль.

Хотел было сказать ему что это не самый лучший способ поправить дела, но сдержался. В самом деле - кто я такой чтобы учить парня жизни? Они с Левшой хотя бы честно поступили, поставили на кон свои жизни в надежде получить удачу. А я? Впутался в преступные дела, людей убивал без сожаления. Как того, мордатого в белом армяке на дороге. И все это оправдывал заботой о Дарине и Милане. Так что не мне Игоря с Левшой жалеть или осуждать. Перед отбоем Левша предложил перебираться сюда, на койку по соседству. Я перенес матрас и пожитки, а потом и свет погас. Кроме нескольких тусклых светильников. Люди вокруг постепенно засыпали. Разговоры становились все тише, появились сопения и храп. Обычные звуки для замкнутого помещения со многими людьми. Почему-то они подействовали на меня словно колыбельная.

Первое, что я почувствовал утром - качка. Наверное сухогруз отплыл еще ночью, пока мы спали. Особо меня не укачивало, поэтому быстро привык. Однако несколько человек оказались подвержены морской болезни, в их числе Игорь. Этим страдальцам оставалось лишь молиться чтобы погода оставалась тихой. Плавание по морю шло три дня. За эти три дня центурион, что нас сопровождал, проводил предварительную подготовку. Он опросил всех об одинаковых вещах: возраст, место рождения, военная подготовка или боевой опыт, военное ремесло или мастерство. Начальникам дополнительно задал вопросы по управлению и обеспечению. Распределять нас будут в учебном лагере, а он составлял начальные направления. В итоге я как начальник боевой машины был записан отдельно. Большую часть оставшегося времени мы изнемогали от скуки и духоты.

На четвертый день после обеда центурион приказал собирать манатки и сходить на берег. После душного чрева корабля соленый морской ветер показался небесным подарком! Мы прогремели по железным лестницам корабля, а на причале нас уже ждали два военных грузовоза с затянутыми парусиной кузовами. Центурион построил нас в подобие строя, велел расчитаться на первый-второй и таким образом разделил нас по грузовозам. Еще час езды по гладким имперским дорогам и вот мы высыпали из кузовов на краю искаменного летного поля. Дул пронизывающий влажный ветер. Мы стояли под серым низким небом, а неподалеку гудел винтами большой самолет. На его выпуклом зеленом борту выделялся знак в виде черного имперского орла. Оказалось что нас доставили в ближайший воздушный порт из порта морского. Центурион не дал нам долго стоять и пялиться на самолет. Мы чуть ли не бегом прошествовали к этому "толстопузу", отворачиваясь от стылого ветра, поднятого винтами. Задняя большая дверь из двух половин была открыта, сходни были спущены. Самолет ждал только нас. Как только последний будущий легионер оказался в гулком отсеке, сходни сразу поползли внутрь, половинки дверей сомкнулись. Мы расселись на жесткие лавки вдоль бортов. Кое-кто прильнул к небольшим овальным окошкам. Я глянул на Игоря, оказавшегося рядом. Он выглядел испуганным, но старался улыбаться. Я и сам на самолетах раньше не летал. Лавка под нами задрожала, самолет покатился по полосе, набирая ход. Гул моторов нарастал и нарастал. Через некоторое время дрожь исчезла - мы оторвались от земли. Игорь побледнел. Да, плавания и полеты не для него, ешки-матрешки.

Летели несколько часов. Игорь притерпелся и вроде даже задремал. И лишь при посадке проснулся, потому что самолет заложил неплохой такой поворот, заходя на посадочное направление. Вот колеса коснулись полосы, потрясло, двигатели взвыли на обратной тяге и самолет постепенно остановился..

-Подъем, сонные мухи! Подъем! Барахло в зубы и бегом наружу!. Раз-два! Раз-два!.

Я даже не успел что-либо сообразить, услышав крик центуриона, однако ноги и руки сами сделали что надо. Не зря же меня когда-то муштровали в учебке целый год? Наш разношерстный отряд нестройно ломанулся из самолетного нутра грохоча по железным сходням. В лицо пахнуло жарким сухим воздухом, а висящее над кругозором Ярило даже перед заходом ощутимо грело мне лицо. Где это мы? Но осматриваться было некогда..

-К машинам! Бегом! Раз-два! Раз-два!

У края полосы снова стояли крытые парусиной грузовозы. Каким-то образом отряд распределился примерно поровну, мы забрались в кузова. Машины взревели моторами, резко взяли с места и поперли куда-то. Так как я оказался в передней части кузова, то нихрена мне не было видно через болтающийся сзади полог. Машина дрожала, мелко подпрыгивала на ухабах, кренилась на поворотах. От нечего делать размышлял. Я плохо знал землеописание Европы, поэтому очень смутно представлял те условия, где оказался. Где там жарко уже весной? Юг, ближе к Средиземному морю. Гадать можно долго. Дольше, чем едет грузовоз. Машина так резко затормозила, что мы чуть не повалились в кузове. С грохотом откинулся борт, мы похватали манатки и поспрыгивали на горячий пескосмол. Огляделся, аж присвистнул: мы стояли посреди покрытой серым пескосмолом площади в длинной тени начальственного здания, которое глядело на нас серо-желтой лицевой стороной. Слева и справа тем же цветом красовались здания пониже, а за ними виднелись ряды больших палаток. Все это было окружено сетчатым забором, увитым по верху кольцами колючей проволоки. Образцовый военный лагерь в песчаных серо-желтых тонах. Центурион, что нас сопровождал, скрылся в начальницкой, а к нам вышел военный в робе песочного цвета. Обвел нас взглядом из-под полей южной шапки, именуемой смешным словом "панама". Если верить книжечке, читанной на корабле, орлы и треугольники на плечах военного говорили о его звании опциона. Это как в амурском войске сотник. Мы выровнялись в некое подобие строя. Все-таки большинство были из бывших военных и хотя бы приблизительно знали войсковые порядки. Опцион поморщился. Он стоял заложив руки за спину и расставив ноги, обутые в высокие парусиновые ботинки серого цвета. Наконец молчание нарушилось: