Солнце доктора Бракка - Страница 37

— Мне кажется, что мы на верном пути. Вскоре начнется опытное производство в большом масштабе.

После ужина Бракк не отправился в клуб, где всегда собирались ученые, а ушел в свою комнату. Ему хотелось написать жене, что в ближайшее время он не сможет приехать. «Мне нужно сначала вновь обрести внутреннее спокойствие, — думал он. — В таком состоянии я не могу встретиться с ней, она не должна знать, как мне тяжело».

Бракк переоделся, надел легкие домашние туфли и сел за письменный стол. Потом взял из папки листок бумаги, снял колпачок с авторучки, посмотрел на бумагу и понял, что не знает, с чего начать. Он закурил сигару и задумался.

Наконец он взялся за перо: «Вера! Мне тоже нужно серьезно поговорить с тобой…» Рука его задержалась. Как холодно звучат эти слова.

Бракк скомкал листок, положил перед собой другой, но писать не начал. Пристально смотрел на дымок своей сигары, бесследно тающий в воздухе. Он не ответил Вере на два письма, в которых она пыталась представить свою поездку в горы как невинное развлечение. Не верил, не мог поверить ей. Но когда она надолго замолчала, стал думать, что, может быть, и впрямь ее лыжная вылазка не так уж много значила.

Резкий звонок телефона вернул его к действительности. Он снял трубку. Говорил инженер Бер:

— Я нахожусь у пульта управления электростанции первой очереди. Приборы уже около часа показывают непонятное мне падение напряжения, — доложил он.

— Значит, где-то короткое замыкание, — ответил Бракк, недовольный тем, что его отвлекли. — Проверьте распределители и масляные выключатели. Вы звонили мистеру Шетли? Может быть, это из-за тумана искусственное солнце берет слишком много энергии. Выясните, в чем дело.

Бракк положил трубку. «Небольшое падение напряжения — велика важность! Можно произвести ремонт, устранить повреждение, но как склеить наши отношения с Верой?..»

Брак опять сел за письменный стол.

Прошло еще два часа, а он так и не написал ни одного слова. Снова зазвонил телефон. Бер просил Бракка прийти на электростанцию. Напряжение продолжает падать, хотя искусственное солнце выключено.

Бракк неохотно оделся. Когда у человека горе, ему не хочется работать. Он не может спать, перестает есть, живет неясными ощущениями, смутными мыслями. Так недолго и оторваться от реальной жизни.

Бер и дежурный инженер встретили его взволнованно.

— Вот, взгляните, — сказал Бер, указывая на контрольные приборы, — я ничего не могу понять. Наш главный, потребитель — солнце — отключено. Ток идет только на отопление помещений и питание кое-какой аппаратуры в лабораториях V и VI. Чем же объяснить такое катастрофическое снижение выработки энергии? Распределители и масляные выключатели в порядке. Я нигде не нашел дефекта.

Бракк ничего не ответил и уставился на приборы, словно ожидая от них объяснения. Выработка энергии уменьшается — это он видит и сам. Стрелки приборов далеко не доходят до нужного деления шкалы. Но, как ни странно, это почти не трогало его, он как бы утратил связь со своей работой.

Он дал несколько указаний, но инженер Бер только махнул рукой.

— Все это мы уже проверили, господин доктор. Причину нужно искать только в самих атомных батареях.

Бракк глубоко и шумно вздохнул.

— Просто невообразимо! Какой дефект может обнаружиться в батареях? Там ведь не бывает коротких замыканий, как в генераторах. Нет в них и обмотки, подверженной пробоям. Судя по приборам, интенсивность радиации тоже не изменилась.

— И все-таки напряжение падает даже при такой малой нагрузке, как сегодня ночью. Я больше ничего не понимаю, господин доктор! — сказал Бер, удивленный спокойствием и нерешительностью Бракка. — Должны же мы все-таки что-то делать! Если завтра утром мы включим солнце, напряжение упадет чуть ли не до нуля.

Бракк снова подошел к пульту управления, посмотрел на приборы, стрелки которых отошли еще на одно деление назад. И тут его, словно вспышка молнии, озарило воспоминание о словах доктора Хенеля. Неужели Хенель был прав? Голос главного инженера доходил до Бракка, как далекое эхо. При таком низком напряжении солнце завтра утром не зажжется. Работы в долине приостановятся и…

— Принесите меховую одежду и ручной прожектор! — крикнул Бракк инженеру. — Надо сейчас же проверить атомные батареи. Быстро, мы не можем терять времени.

Забыты были все горести. Им владело только одно: атомные батареи больны. Он еще не думал о возможности серьезной аварии, но при мысли о том, что утром не взойдет искусственное солнце, у него сжималось сердце. Без энергии остров умрет. Мы должны во что бы то ни стало найти причину.

Солнце ярко освещало Научно-исследовательский институт, словно уже наступила весна. От снега сохранились только ноздреватые клочья в тени стен.

Профессор Экардт, закрыв лабораторию, неторопливо шествовал по двору, наслаждаясь теплом. Тихо насвистывая, он вытянул руки, словно желая поймать побольше солнечных лучей. Он постоял на лужайке у бездействующего пока фонтана и, задрав голову, смотрел на путаницу еще голых веток.

А в это время в комнате его секретарши застучал телеграфный аппарат.

— Опять перед самым концом дня, — сердито сказала фрейлейн Марран, но едва стала принимать текст сообщения, как вся превратилась во внимание. Напрягшись, затаив дыхание, она читала слово за словом. Аппарат замолк, но еще несколько секунд она сидела неподвижно. Потом схватила листок и без стука ворвалась в кабинет профессора Экардта. Однако там было пусто. Секретарша в задумчивости остановилась у стола. Где он может быть? Побежала к секретарше Хегера, которая как раз выходила из кабинета своего шефа.

— Профессор там? — спросила она, кивнув в сторону кабинета.

— Нет, он ушел отсюда добрый час назад. Чем ты так взволнована? Что случилось?

— Я только что приняла телеграмму от Бракка из Арктики. На острове что-то произошло. У них нет тока. Атомные батареи не работают.

Доктор Хегер, собиравшийся запереть свой сейф, застыл на месте. Держа ключ в поднятой руке, он прислушивался к голосу фрейлейн Марран в приемной.

Вот оно! Фотоэлементы распадаются, атомные батареи не дают больше тока. Он давно был готов к этой вести и даже ждал ее, подчас с нетерпением, но в эту минуту она вызвала в нем какое-то странное чувство, совсем не такое, как он предполагал. Он испугался. «Но ничего ведь доказать нельзя», успокаивал он себя.

В соседней комнате захлопнулась дверь. Это ушла фрейлейн Марран. Он услышал, как она почти пробежала по коридору, посмотрел на часы. Вот-вот завоет сирена, возвещая окончание рабочего дня. «Шеф тотчас же созовет совещание, — подумал он, решив в тот же миг, что не примет в нем участия. — Мне нужно побыть одному, собраться с мыслями».

Хегер достал из шкафа шляпу и пальто, взял портфель, приоткрыл дверь. Что угодно, только не встреча с профессором! В коридоре было пусто и тихо. Он вышел из кабинета, бесшумно захлопнул дверь и поспешными шагами пошел к запасному выходу. Когда завыла сирена, он уже сидел в своей машине. Хегер невольно оглянулся, подумал, что ведет себя, словно преследуемый преступник, дал газ, и машина на большой скорости выехала из ворот.

Ехать домой он не хотел — Экардт, не найдя его в кабинете, конечно, позвонит ему на квартиру. «Зачем начинать со лжи? Пусть меня действительно не будет дома. Поеду-ка я в «Серебряный бар», в это время дня там еще мало народу. Можно сесть в уголок, выпить рюмку коньяку и спокойно все обдумать».

«Серебряный бар» находился на другом конце города.

Движение было оживленным, Хегеру пришлось собрать все свое внимание. Все же он едва не въехал под красный свет, но вовремя успел затормозить. Он даже не заметил, как к машине подошел полицейский. Только стук в стекло заставил его повернуть голову. Увидев человека в форме, он вздрогнул, словно тот собирался его арестовать. Без возражений выслушав внушение полицейского, Хегер, теперь уже совсем медленно, поехал по главной улице.