Солнце доктора Бракка - Страница 31

Постепенно подвижка льда прекратилась. Усталые люди мечтали о нескольких минутах отдыха, но никто не сказал об этом ни слова. И так потеряно слишком много времени! Надо продолжать поиски. Механики пришли на смену измученным водителям и повели машины вперед. Наконец они нашли то, что искали.

Канадский самолет вынужден был сесть на лед из-за аварии двигателя. При посадке была повреждена кабина, сломались плоскости, но люди отделались синяками и ушибами.

Буран бушевал четыре дня и четыре ночи. И утих лишь на пятые сутки. На остров опустилась тишина. Воздух снова стал прозрачен, и в полдень южная часть серо-голубого неба окрасилась в красноватый цвет. Луна лила холодный пепельный свет.

Возобновились работы на открытом воздухе. Пришлось расчищать огромные снежные заносы, восстанавливать радиосвязь.

Во второй половине дня прибыл советский самолет с продовольствием и почтой.

Бракк давно не писал жене и, поглощенный работой, почти не думал о ней, но, когда он увидел самолет, ему страстно захотелось получить от Веры хоть несколько строк. Вечером, вернувшись наконец в свою комнату, он увидел письмо. У него радостно забилось сердце — конверт был надписан изящным почерком Веры. Даже не сняв унты, он бросился в кресло и распечатал письмо.

Но то, что она писала ему, наполнило его тревогой. Бракк вспомнил вечер, когда Вера без него ушла на концерт.

Пожалуй, тогда в первый раз после женитьбы он был всерьез озабочен. Разумеется, от него не укрылось, что Вера что-то утаивает. Зачем было пускаться в эту игру с телефоном, которую он так легко разгадал? Такой спектакль мог понадобиться, только если ее ждал кто-то другой. Наверняка это был Хегер. Ему даже хотелось самому убедиться в своих подозрениях, и он готов был бежать в концертный зал. На это он, однако, не решился.

Охваченный тоской и сомнениями, ходил он по комнатам. Подошел к ее письменному столу и увидел журнал. Машинально листая его, он наткнулся на критическую статью, посвященную работе жены. Бракк многое тогда передумал. Корил себя за невнимание к ее творчеству, за то, что ни разу не спросил, как ей работается.

Она скрыла от него свою неудачу. Почему? Он утешал себя тем, что Вера не хотела обременять его, зная, как он занят.

Он вспомнил свои бесконечные опыты, ночные бдения за письменным столом и поразился терпению, с каким Вера переносила все это.

В тот вечер, вернувшись с концерта, Вера была молчалива. На его вопросы отвечала односложно, и Бракк, уже готовый разувериться в своих подозрениях, снова замкнулся. А между тем приближалось время отъезда на остров. Они так и не поговорили и через несколько дней расстались в тягостном молчании.

На острове его снова захватила работа, он с головой ушел в нее. Он так и не собрался написать жене хорошее, откровенное письмо. И вот сейчас он читал:

«Ты никогда не поймешь, что женщине гораздо тяжелее, чем мужчине, оставаться одной так долго, — писала она. — Ты прячешься за своей, ах, какой важной, деятельностью и удивляешься, случайно узнав о том, что и жене твоей приходится сталкиваться с трудностями в собственной работе. Может ли быть счастливым такой союз?»

Письмо Веры глубоко взволновало его. Он никогда не предполагал, что трещина в их отношениях, возникшая в тот памятный вечер, в конце концов превратится в пропасть. Им надо как можно скорее увидеться! Бракк схватил ручку и начал писать Вере. Теперь он находил нужные слова. В последних числах месяца он сможет взять отпуск. Пусть, ради всего святого, она не совершает никаких необдуманных поступков, пока они не поговорят обо всем, что им мешает.

Он писал ей о своем глубоком уважении, о своей любви и тоске по ней, заклинал подождать еще немного. Скоро он выполнит трудное задание, приведшее его на остров, и снова будет с ней.

Пока он в тревоге и волнении писал письмо, над островом зажглось во всей своей красе северное сияние. Высоко в небе развернулась широкая сине-зеленая полоса. Медленно теряя блеск, она стала отсвечивать красным и заколебалась, будто волнуемая ветром. Вдруг она снова вспыхнула, пустила побеги, засверкала всеми цветами радуги. Все новые лучи и полосы света устремились вверх, словно языки зеленого, красного, желтого огня. Однако это чудо длилось недолго, лучи рассеялись по небосклону, пламенная корона рассыпалась.

Следующие несколько дней стояла хорошая погода, ртуть в термометре поднялась, было всего 8 градусов мороза. Но полярная ночь брала свое. Рассвет наступал лишь в полдень и тут же потухал. На небе ненадолго оставалось лишь слабое красноватое сияние.

Бракк, инженер Бер и профессор Гольцман, стоя у пульта управления электростанции, заканчивали последние приготовления. Через час будут выключены турбоагрегаты, которые до этого снабжали поселок на острове электричеством. Их заменят атомные батареи. Можно будет отказаться от безумно дорогих перевозок топлива.

На остров прибыли известные ученые из многих стран. Прилетели журналисты и репортеры, чтобы поведать миру о пуске первой полупроводниковой электростанции и о рождении искусственного солнца, которое завтра ровно в полдень засияет в зените.

Бракк, последнее время нервный и рассеянный, в этот знаменательный день казался необычайно спокойным. И не только казался, он и на самом деле был спокоен. Так всегда бывает. Сначала заботы, разочарования, тревоги и работа, работа. Когда же цель достигнута — кажется, будто так и должно было быть. Еще полчаса — и он повернет главный рубильник. Первая в мире полупроводниковая электростанция вступит в строй. Сердце его забилось сильнее.

В помещение, где находился пульт управления, вошли гости и ученые, прибывшие на остров. Слышался разноязычный говор. Щелкали фотоаппараты, стрекотали кинокамеры.

Лампы, вделанные в потолок, заливали помещение дневным светом. Приятное тепло подымалось от нагреваемого электрическим током пола из синтетического материала. Стрелки измерительных и контрольных приборов, размещенных на пульте, который занимал целую стену, стояли еще на нуле. Горел только зеленый огонек маленькой сигнальной лампы. Вдруг она погасла, и тотчас зажглась красная. Это был сигнал о том, что турбоагрегаты прекратили работу.

Бракк подошел к главному рубильнику. В помещении наступила торжественная тишина. Погасли лампы дневного света, мрак окутал людей, но продолжалось это всего несколько секунд — включили аварийное освещение. Бракк взялся за рубильник, поднял его кверху, и в тот же миг свет залил помещение.

Со всех сторон Бракку протягивали руки. Он машинально пожимал их, не в силах сказать ни слова. Он был потрясен. Только в клубе, где должно было состояться скромное торжество, он несколько пришел в себя. Как бы он был счастлив, если бы и Вера могла быть здесь и поздравить его с успехом.

В контрольном центре шли последние испытания излучателей. Взгляд Шетли был прикован к приборам, стрелки которых беспокойно метались. Подле него стояли Бракк, инженер Бер и профессор Гольцман. Шетли был в прекрасном настроении. Он ни на секунду не сомневался в том, что излучатели будут действовать безотказно. Ровно в двенадцать над островом засияет новое солнце… Погода стояла благоприятная. Ясное звездное небо, метеорологи обещают отсутствие шторма и даже снегопада.

— Сейчас я видел знамения великих свершений, — с этими словами в помещение контрольного центра вошел профессор Сулков. — Только что пролетел метеор. Перед тем как пустили электростанцию, тоже пронесся метеор. От этого можно стать суеверным.

Все засмеялись, а Шетли сказал:

— Надо думать, при пуске ваших инфракрасных излучателей на нас свалится здоровенный болид.

Сулков закурил папиросу и улыбаясь сказал:

— Если этот здоровенный болид угодит прямо в долину и растопит лед до самого грунта, я приму его как дорогого гостя. Он сэкономит нам много труда. — Потом, обратясь к Бракку, он спросил: — Когда можно ожидать пуска второй очереди электростанции, господин доктор?