Солнце цвета ночи - Страница 14

– Что тут происходит? – прогремел голос, мощный, как бычий рев. – Всем опустить оружие!

Сражавшиеся замерли, над палубой повисла тишина, нарушаемая лишь тяжелым, сиплым дыханием и плеском волн у бортов. Храфн выдернул меч, отступил на пару шагов, оглянулся, на лице его отразилось разочарование.

– Повезло тебе, – прошипел он.

– Оружие убрать! – на нос драккара с причала спрыгнул громадный усатый воин, похожий на отрастившего ноги моржа. – Любой, кто откажется повиноваться, будет убит!

На берегу в ряд стояли лучники, глаза их были прищурены, блестели наконечники стрел, пальцы лежали на тетивах.

– Кто хозяева на кораблях? – усач огляделся.

– Тот драккар принадлежит мне, – сказал Ивар.

– А этот – мой, – добавил Храфн.

– Мое имя – Торд Клык, и я отвечаю за то, чтобы в гавани соблюдался порядок, – прорычал усач, подозрительно глядя на Ивара. – Знаешь ли ты, чужак, какое наказание положено тому, кто посмеет затеять кровавую свару во владениях нашего конунга?

– Нет, и знать не хочу.

– А зря, – Торд покачал головой. – Орла мы не вырезаем, но виселица около замка пустует редко.

– Боюсь, что повесить тебе удастся только мой труп, – Ивар улыбнулся как можно шире. – Просто так я не сдамся, а чтобы взять меня, тебе придется перебить всю дружину. Поверь мне, это будет непросто.

– Ха! – взгляд усача чуть потеплел. – Отважные речи, но они вряд ли спасут тебя. В чем причина свары? Любой, кто был в гавани, подтвердит, что вы напали просто так, без причины.

– Это человек, – процедил Ивар сквозь зубы, – сжег мой дом.

– Нехорошее это дело, – Торд повернул голову к Храфну. – Ну а ты что скажешь?

– Два года назад они убили моего дядю, херсира Тормода, – сказал тот. – Кому мстить за него, как не мне?

– Тоже верно, – Торд задумчиво огладил усы. – Даже не знаю, как быть. Так, для начала пусть твои воины переберутся на свой корабль.

Заворчал Кари, побелели костяшки пальцев Ульва, сжатых на рукояти меча. Нерейд пробормотал что-то о родичах некоего усатого нахала, склонных к не самым мужественным поступкам.

– Делайте, что он говорит! – холодно сказал Ивар. – Быстро!

Послышался топот, на корабле Храфна стало много просторнее.

– Теперь пусть отведут драккар вон к тому причалу, – Торд поднял руку, указывая вглубь гавани.

– Конунг, что делать? – донесся встревоженный голос Эйрика.

– Плывите туда и ждите меня.

Арнвид хмыкнул, кто-то выругался, помянув дракона Нидхёгга и всю его чешуйчатую родню, послышался грохот встающих на место весел, потом заскрипело, заплескала вода.

– Вот и отлично. А вы оба, – палец Торда, похожий на колбасу с ногтем, указал сначала на Храфна, потом на Ивара, – идите за мной. Пусть конунг с вами разбирается.

Ивар вздохнул, поправил пояс и зашагал к носу, ощущая, как бока и спину жгут ненавидящие взгляды.

От замка, где обитал конунг Дюплинна, веяло грозной мощью. Стены бугрились, точно каменные мускулы, башни казались кургузыми и широкими, будто их распирало от скрытой внутри силы. У открытых ворот расположились стражи, высокие, широкоплечие, с длинными мечами на поясах. Блестели кольчуги, похожие на рыбью чешую.

На Храфна и Ивара воины посмотрели с интересом, тут же отвели взгляды.

Вслед за Тордом миновали ворота, прошли по пустому двору, где гулкое эхо отражалось от стен, заскрипели, открываясь, высокие двери из темного дерева, обитого железными полосами.

Ивар глянул как все склепано, оценил толщину досок – вздумай кто выбить такую дверь, намучается, словно пытающийся забраться на дерево пес.

– Конунг Сигтрюгг Шелковая Борода ныне вершит суд, – проговорил Торд мощным голосом.

В коридорах замка было прохладно, пахло камнем и прогорклым маслом. Сквозь бойницы падали узкие полоски света, бряцая оружием, ходили воины. Судя по их количеству, нордманны в Ирландии жили, ежедневно ожидая нападения.

Впереди открылась еще одна дверь, разрисованная так, что под краской не было видно дерева. Ивар разглядел сцены из саг – связанного Локи, плывущий Нагльфар, и рядом с ними незнакомые – висящего на кресте человека, лежащую на земле огромную голову…

– Много там народу? – спросил Торд.

– Нет, – ответил один из стражей, протяжно зевая. – Купец какой-то, и все…

Эта дверь открылась бесшумно, за ней обнаружился квадратный зал с низким каменным сводом.

На высоком кресле у дальней стены сидел грузный человек, борода опускалась ему на грудь, на одежде блестело золотое шитье. По сторонам от кресла располагались хмурые воины.

Еще один человек стоял на коленях, согнув спину, видно было, как вздрагивают его плечи.

– И ты, ничтожный, осмеливаешься просить меня о чем-то? – сказал бородатый, и в голосе его прозвенел гнев. – Прочь отсюда, иначе клянусь Святой Девой Морриган, мои воины вырежут тебе орла и оставят подыхать… До захода солнца ты должен убраться из города!

Стоящий на коленях поклонился, едва не ударившись лбом о пол, поспешно вскочил и побежал к двери. Ивар увидел красное, перекошенное от страха лицо, выпученные глаза.

– Что у тебя, Торд? – лениво проговорил бородатый, махнув рукой.

– Да тут такое дело, конунг, разрази меня Мьёлльнир… – в мощном голосе прорезалась неуверенность.

Сигтрюгг Шелковая Борода, хоть и располневший, выглядел мощным, точно выросший на просторе дуб. Под жиром угадывались могучие мускулы, чувствовалось, что хозяин Дюплинна в любой момент может взять в руки меч и вспомнить молодость, когда он был предводителем ватаги отчаянных викингов.

Слушая Торда, конунг разглядывал стоящих за его спиной людей. Назвавшийся Храфном Прямым вопреки прозвищу выглядел пришибленным, стоял согнувшись, в серых глазах тлел страх, как у человека, совершившего нечто постыдное.

Второй, Ивар, был моложе, но держался со спокойной уверенностью, ладонь на рукояти странного, не совсем обычного меча не дрожала.

– Я понял, – Сигтрюгг кашлянул. – По делу вас обоих нужно вздернуть, чтобы прочие буяны навсегда запомнили, кто тут хозяин. Кто из вас назовет хотя бы одну причину, почему мне этого не делать?

– Милосердия, о могучий… – прошептал Храфн, опуская голову.

– Ты в своем праве, конунг, – голубые, как перекаленная сталь глаза Ивара сверкнули, – но знай, если ты казнишь меня, то покоя твоим землям не будет! Огнем и мечом пройдут по ним мои люди! Запылают дома, посевы, а люди будут бояться выходить в море, где рыщет драккар с Кровавым Глазом!

Сигтрюгг ощутил укол зависти, острой, будто шило – не вернуть те времена, когда он сам был так же безрассудно смел, когда не боялся никого и ничего в Мидгарде и за его пределами…

Дружинники, стоящие около кресла конунга, заворчали.

– А ты нагл, молодой воин, – сказал Сигтрюгг, успокаивая их взмахом руки. – Я бы взял тебя на службу, если бы не понимал, что ты не согласишься…

– Не соглашусь, клянусь копытами Слейпнира, – Ивар помотал головой. – Волку не стать цепным псом, а ворона не научишь петь сладкие песни.

– Хорошо, – Сигтрюгг распрямился, высокий, огромный, огладил бороду, блестящую, точно настоящий шелк. – Мое решение таково – вы оба должны убраться из Дюплинна немедленно! Зачем вешать таких храбрецов, если они сами вскоре перережут друг другу глотки?

Храфн поклонился, на лице его появилась и пропала злорадная улыбка. Ивар не шевельнул и бровью.

– Благодарю конунга за правосудие, – сказал он. – Лучше не рассудил бы и сам Один.

При упоминании одноглазого бога Сигтрюгг поморщился, вспомнил жрецов Белого Христа, столь богатых и могучих в Ирландии, что с ними нужно считаться даже тому, кто может вывести в поле тысячу мечей.

– Ладно, идите, – махнул он рукой. – Торд, проследи, чтобы они покинули гавань немедленно.

Торд рыкнул что-то неразборчивое, викинги зашагали к двери. Когда она хлопнула и в зале стало тихо, Сигтрюгг Шелковая Борода почувствовал недостойное конунга желание напиться до разбитых о чужие морды кулаков и полной пустоты в голове…