Солнце цвета ночи - Страница 34

– Да, неплохо, – согласился другой, с алыми волосами и хитрыми глазами.

Сын Ягуара сделал движение кистью, и рабы начали разносить широкие чаши, в которых плескалось какао – драгоценный подарок богов, напиток, наделяющий силой и укрепляющий тело.

– Что это? – подозрительно спросил Ивар, глядя на плещущуюся в округлой посудине коричневую жижу. Запах от нее поднимался приятный, сладкий и в то же время горький.

– Какао, – пояснил Акатль. – Но прежде чем пить его, нужно покурить…

Перед Иваром поставили плоское блюдо, на котором лежала расширяющаяся к одному концу трубка из обожженной глины.

Внутри нее что-то потрескивало, наружу выбивалась струйка дыма.

Такие же трубки предложили каждому из викингов. Кари взял свою, покрутил, пожал широченными плечами, и попытался откусить кусок. Затрещало, на циновки посыпалась глиняная крошка, а глаза у ольмеков стали как у страдающих запором раков.

– Судя по их мордам, что-то он сделал не так, – заметил Нерейд вполголоса.

– Точно, – согласился Ульв.

– Нужно просто вдыхать воздух, – сказал Акатль, сдерживая смех. – И тогда благословенный дым войдет в грудь. Вот так.

Он поднес трубку ко рту, затянулся, а потом выпустил две струйки дыма ноздрями, будто дракон. По лицу сына Ягуара расплылась довольная улыбка, в глазах появился маслянистый блеск.

– Мы попробуем, – Ивар зажал узкий конец трубки губами и потянул воздух в себя.

Ощутил текущий в глотку теплый дым, а потом в горло изнутри точно вонзились тысячи когтей. Захотелось кашлянуть, Ивар сдержался, хотя трубку выплюнул.

Обтер выступившие на глазах слезы.

Харек Толстый перхал, точно наглотавшись собачьей шерсти, остальные викинги сидели раздувшиеся и зеленые, словно большие жабы, Кари озабоченно вертел в руках остатки трубки.

– Вам не понравилось? – с удивлением осведомился сын Ягуара.

– Похоже, что этот… табак – не для нас, – сказал Ивар, еле ворочая онемевшим и распухшим языком. – И вообще, мы просим позволения удалиться. Дорога была дальней, хотелось бы отдохнуть…

– Пусть благие боги пошлют вам добрые сны, – Акатль склонил голову, но в его голосе конунг различил едва скрываемое злорадство.

Луна висела над морем круглая и бледная, точно морда обжоры, год не выходившего из харчевни. По воде бежали серебристые блики, волны шуршали и булькали, наползая на берег.

Эйрик сидел у костра, вслушиваясь в то, как у драккара переругиваются эриль и ученик.

– Да откуда здесь лишняя черта? – бурчал Арнвид, чья лысина чуть заметно посверкивала во мраке. – Она превращает руну Приобретения в тролль знает что! И зачем?

– Мы создаем дополнительное воздействие, – Ингьяльд говорил тихо, но сдаваться не собирался.

– Люди, – Гримгельмир, лежащий связанным по другую сторону огня, скорчил презрительную гримасу. – Возмечтали постичь сущность рун, крохи знания о которых Один утащил у моих предков!

– Предки – это хорошо, – согласился Эйрик. – Но сам-то ты чего стоишь? Только и можешь, что злобно тявкать да чары наводить?

– Я могу все! – внук Вафтруднира зашипел, точно змея, глаза его блеснули ненавистью. – И ты, жалкий человечек, не знаешь, что свобода придет ко мне очень скоро!

– Что-то ты разговорился, – заметил Эйрик, поднимаясь. – Не затянуть ли потуже путы?

Из джунглей донесся негромкий вскрик, шорох листьев. Две Марки схватился за меч и отступил в сторону, чтобы не стоять на фоне пламени, Гримгельмир вскинул голову и захохотал.

– Йаааа! – из зарослей выскочил кто-то невысокий, тощий, в свете звезд блеснули каменные лезвия на его мече.

– Это еще кто? – Эйрик легко увернулся. – Тревога!

На драккаре зашевелились, послышался звон оружия. На освещенное место выскочил Арнвид, завопил что-то. Ингьяльд выхватил меч, длинный, как весло, запнулся о пленника и едва не упал.

Из леса лезла настоящая толпа, звучали гортанные голоса, плюмажи из перьев превращали нападающих в раскоряченных чудовищ.

– Откуда их столько? – Две Марки отразил удар, ответным пропорол одного из врагов насквозь.

Тот рухнул в костер, сноп искр взметнулся к небесам, вырвав из мрака нос драккара, мечущихся людей.

– За великаном следите! – завопил Арнвид, но Гримгельмира уже утаскивали во тьму.

Эйрик прыгнул вперед, на пути выросли трое. Тяжелый меч ударил по кольчуге, не пробил, но ребра затрещали. От острой боли Две Марки пошатнулся, отступил.

Краем глаза увидел, как дубина опускается на голову эрилю. Тот покачнулся и рухнул наземь, четыре пары рук вцепились в тщедушное тело и поволокли куда-то в лес.

– Наставник! – Ингьяльд одним ударом разрубил надвое воина в причудливом деревянном шлеме. Переступил через тело и ринулся во тьму, откуда доносились жуткие вопли.

– Куда, дурак? – прошептал Эйрик, отражая сыплющиеся на него удары.

Трое краснокожих наседали, мечи их сверкали, и если бы не кольчуга, то Две Марки давно был бы ранен. А так он лишь отступал, тяжело дыша и гадая, сколько еще продержится.

На драккаре тренькнула тетива, один из нападавших упал с пробитой шеей. Эйрик воспрянул, перешел в атаку.

Успел нанести пару ударов, как с севера донеслось гудение рога, словно на волю вырвался рой пчел размером с драккар. Явившиеся из джунглей воины исчезли без следа, точно призраки.

На площадке около драккара было пусто, от еле тлеющего костра тек противный запах паленой человечины.

– Уф, – Эйрик трясущейся рукой вытер пот со лба. – Есть кто живой?

– Есть, – ответил с драккара Гудрёд. – Тут со мной еще трое. Клянусь Видриром, чего этим было надо?

– Мне это тоже интересно, – Две Марки нагнулся, морщась от вони, отпихнул в сторону тело и бросил в костер охапку хвороста.

Пламя затрещало, поднялось, осветив стоянку.

Кое-где валялись трупы, выпавшие из рук нападавших деревянные мечи с лезвиями из обсидиана, дубинки и короткие копья. У самого края зарослей лежал плюмаж из желтых и алых перьев.

Раненых не было, то ли незваные гости добили их, то ли уволокли с собой.

– Дозорных они, скорее всего, прирезали, так что нас осталось пятеро, – сказал Эйрик, ощущая непривычную растерянность – словно надежная палуба под ногами исчезла, и он остался висеть в пустоте.

– Конунг не обрадуется, узнав об этом, – Гудрёд, еще не оправившийся после раны, тяжело спрыгнул с драккара, песок заскрипел под его ногами. – Но сообщить ему придется.

Эйрик кивнул, вслушиваясь в донесшийся из джунглей резкий вопль.

Солнце палило так, что это ощущалось даже под навесом для зрителей, а на огражденной высокими стенами прямоугольной площадке царило настоящее пекло. Видно было, как пот течет по лицам и спинам юношей, облаченных лишь в рукавицы до локтей, кожаные передники и круглые шапки.

– Что они собираются делать? – спросил Нерейд, глядя на жреца, положившего в центр площадки круглый предмет размером с голову ребенка.

Назывался он мячом и сделан был, как понял Ивар, из какого-то дерева, именуемого каучуком.

– Боги научили нас священной игре, – торжественно изрек сын Ягуара. – Правила ее просты. Каждая из команд должна загнать мяч, не касаясь его ладонями и ступнями, в кольцо противника.

Противоположные стены площадки украшали два обруча, висящих на довольно большой высоте.

– Забросить его туда? – удивился Нерейд. – Помилуй меня все асы разом, это же трудно!

– На то она и священная игра, – Акатль рассмеялся и хлопнул в ладоши. – Да начнется действо, во славу вечно молодого Макуильшочитля! Да возрадуются боги, глядя на людей!

Молодые люди, половина которых была с алыми ленточками на шеях, а другая – с синими, дружно ринулись на мяч, норовя поддеть его бедрами или предплечьями. Из поднявшейся пыли донеслись звуки ударов.

– Ну и имена у них, – заметил Сигфред. – Трезвым не выговоришь. Макушто-то там с чем-то. Или вот еще – Ситлалькоатль, Шочитлакоцин… брр, язык сломаешь, клянусь залогом Мимира. Не то, что у нас – просто и понятно – Херьольв там, Торбьёрн или Гуннхильд.