Солдаты - Страница 77

Эти двадцать «Шмелей» и четыре «Орла» было всё, что осталось от воздушных сил числом более восьмидесяти штук, которые существовали всего лишь неделю назад. От взглядов на то, что продолжалось под ними, было понятно, что как только они израсходуют свои боеприпасы, то не найдется ни одного клочка для приземления. Он, может быть, сможет возвратиться в Сиань, но при увеличивающемся западном ветре, «Шмели» были обречены. И всё же они надвигались, низко несясь над землей.

Позади них, в полудюжине миль в сторону Сианя, он по-прежнему видел восемь поездов. Он чуть не обстрелял их при приближении, пока не заметил самодельные флаги Республики, развевающиеся около каждого локомотива, и затем осознал, что толпы, заполняющие борта открытых платформ, на самом деле были чинами. Что они намеревались делать, было выше его понимания.

Он направился прямо на лагерь; верхний и передний стрелки выпустили непрерывные потоки пуль из «гатлингов» в атакующую колонну. Через несколько секунд противник, смотря в панике вверх, начал разбегаться в стороны.

Когда он рассек воздух над лагерем, он покачал крыльями, надеясь, что все люди под ним увидят звезды Республики, нарисованные на днище его судна. И, несмотря на шум сражения, он услышал вопли радости.

Выполнив сложный вираж, вверх и налево, он резко повернул через крыло, направляясь прямо к артиллерийским батареям, которые бомбардировали самодельную крепость всего за несколько минут до этого. Огонь «гатлинга» из «Шмеля», пролетающего под прямым углом через его собственный путь, хлестнул по их позициям, выкашивая расчеты. Когда «Шмель» прошел мимо, он для спокойствия добавил свой собственный огонь. Зарядный ящик взорвался, и он в очередной раз встал на крыло, чтобы избежать взрывающегося облака грибовидной формы.

Он находился позади продвигающейся линии «Шмелей», которые теперь, когда они вошли в битву, шли на полном газу и быстро продвигались вперед на почти милю за минуту.

Дым сплошным потоком лился из-под них, двадцать «гатлингов» палили, уничтожая бантагские атакующие линии пехоты, разрывая их в клочья. Враг просто развалился от этого неожиданного обстрела сверху. Толпы чинов начали выплескиваться из осажденных лагерей, мчась вперед, человеческая волна из десятков тысяч, перемещалась, словно рой саранчи.

Он сделал круг назад, чтобы еще раз проверить первый лагерь. Но контратака уже перевалила через разрушенную стену, часть чинов находилась почти на позиции бантагской артиллерии.

А затем он заметил Ганса, рядом с рваным флагом, несколько зулусов стояли вокруг него, выделяясь темным контрастом по отношению к окружающим чинам.

И он увидел, что Ганс упал.

Джурак стоял неподвижно, когда взрыв огня пронесся мимо него, сбивая с ног его знаменосца, и он желал в тот момент, чтобы он также захватил бы и его, прекращая навсегда это ужасное бремя.

Пули прострочили мимо, швыряя комки земли в его лицо, затем машина ушла. Еще одна парила рядом, едва касаясь земли, так близко, что он мог посмотреть прямо в кабину и увидеть человеческого пилота.

Вокруг него творился хаос. Мортирная батарея была полностью уничтожена, зарядный ящик огненным шаром взлетел на воздух. Он видел, что его воины откатывались назад, не пытаясь оказывать упорное сопротивление, а просто убегая, испугавшись толпы, десятков тысяч чинов, выливающихся из осажденных позиций, сметающих все на своем пути.

Оглянувшись назад на запад, он увидел клубки дыма, и на долю секунды почувствовал проблеск надежды, но в сердце он знал, что это должны были быть чины, подходящие со стороны Сианя. Если бы это были его собственные воины, то дирижабли янки обстреляли бы их.

В этот момент он понял, что проиграл войну.

Воины в панике мчались мимо него, и натиск толпы вынудил его лошадь повернуться. Внезапно его животное встало на дыбы, заржав от боли. Он никогда не был искусным наездником, поэтому запаниковав, он схватился за поводья вместо того, чтобы отпустить и спрыгнуть. Лошадь тяжело упала на бок, придавив его.

Чертыхаясь, он с трудом ловил воздух, пытаясь вытянуть себя на свободу, и затем был ошарашен взрывом боли из-за сломанной лодыжки, которая была перекошена в стремени.

Воины продолжали бежать мимо, не замечая его. Внезапно над ним возникла тень, и, посмотрев вверх, он увидел истощенного чина, стоящего над ним, держащего сломанную винтовку, с примкнутым штыком. Чин пристально глядел вниз на него, глазами широкими от ненависти и желания убивать. Он поднял оружие. Джурак смотрел прямо на него, не сопротивляясь, не заботясь ни о чем в данный момент.

— Нет!

Человек, темнокожий мужчина, схватил чина за плечо, оттаскивая его назад.

Едва лишь дирижабль Джека подкатился к месту остановки рядом с развалинами фабричного лагеря, как он уже выскочил наружу. Он пролетел над этим местом еще раз, чтобы проверить то, что он увидел, и зрелище убедило его, что что-то не так и заставило его совершить рискованное приземление. Перебегая через поле, ему пришлось пробиваться через толпу двигающихся чинов.

Он заметил Кетсвану, стоящего на коленях около артиллерийского полевого орудия, и стал проталкиваться вперед к нему.

Там находился Ганс, он сидел прямо, в расстегнутой куртке. Крови не было, но лицо было смертельно бледным, бусинки холодного пота виднелись на лбу. Кетсвана, очевидно напуганный, держал его за руки.

Джек прорвался через толпу, ругая их, чтобы они отошли в сторону. Он стал на колени рядом с Кетсваной, и к своему облегчению увидел, что глаза Ганса были открыты, хотя и выглядели тусклыми.

— Что произошло? — прокричал Джек.

— Мы думали, что это конец, — прошептал Кетсвана, — У меня в запасе оставалось два патрона, один для него, один для меня, а затем вы спикировали над нами. Я никогда не видел его таким улыбающимся как на этот раз, и смех, в первый раз за такой длинный промежуток времени, он смеялся от всей глубины своей души.

— Мы последовали за атакой наружу. Он только что заметил Джурака, указывая на него, как внезапно остановился, схватился за грудь и упал.

Кетсвана опустил голову, рыдание сокрушило его.

— Я все еще здесь, мой друг, — прошептал Ганс.

Ганс пошевелился, жизнь возвращалась в его глаза.

— Джек, это ты? — он говорил на английском языке, произнося слова немного нечленораздельно.

— Здесь, Ганс. Я не мог оставить вас здесь. Многое произошло, Ганс. Вчера вечером до Тира дошли новости, что правительство захотело перемирия. Чертовски глупые пилоты «Шмелей» решили самостоятельно заправиться топливом и увидеть, смогут ли они достигнуть Сианя. Они приземлились сразу после рассвета. Я в любом случае собирался возвратиться сюда, и они захотели пойти вместе.

— Вы сломали бантагов благодаря этой атаке.

— Нет, это сделали вы. Мы просто зачистили территорию.

Ганс слабо усмехнулся, затем на минуту замолчал, явственно сраженный еще одним приступом боли.

— Проклятье, боли хуже, чем, если тебя подстрелят.

— Насколько все неладно, Ганс?

— Я думаю, что старое сердце, наконец, решило отказать.

Джек с усилием попытался улыбнуться.

— Черт, если это все, что есть, то мы в мгновение ока отправим вас назад на север.

Ганс посмотрел на него вверх, его безмолвный внимательный взгляд испугал Джека.

Позади Джека творился переполох, катавасия злобных голосов. Кетсвана поднялся, чтобы увидеть то, что там происходило, затем рявкнул резкую команду. Джек увидел нескольких человек Кетсваны, тащивших к ним бантага. Он сразу же понял, кто это был, золотая отделка по униформе, позолота на изогнутых рогах боевого шлема.

— Ганс, это он?

Ганс снова пошевелился.

— Вы захватили его?

— Я так думаю.

— Помогите мне встать. Не позволяйте ему увидеть меня в таком виде.

Кетсвана схватил несколько чинов, и поставил их вокруг Ганса, загораживая обзор.

Джек со своей стороны опустился на землю.