Соль земли - Страница 1

В наших краях все знали о Черном Фетчене. Люди разбегались по углам, когда он со своей бандой родственников въезжал в город.

Земля клана Фетченов лежала в районе Синкин-Крик. Сэкетты туда наезжали нечасто, а посему не сталкивались с этой семейкой.

Но и до нас доходили слухи о выходках Черного. Рассказывали и пересказывали историю, как он освободил из тюрьмы в Тейзвелле то ли своего брата, то ли кузена, попавшего в руки Закона. Болтали, что убил чужака на Кейни-Форк. Да и вообще ни одна перестрелка или поножовщина вот уже в течение шести-семи последних лет не обходилась без участия бандита.

Но если уж на то пошло, Черный был не единственным Фетченом, заработавшим себе дурную славу в наших краях и на равнинах.

Его полное имя — Джеймс Блэк[1] Фетчен, но все звали его Черный, потому что смуглому, красивому самоуверенному парню с наглыми манерами, скорому на расправу кулаком и револьвером, очень точно подходило это имя. Тори Фетчен и Колби Раффин, его первые помощники в банде, мало чем отличались от него.

Нас с Галлоуэем привел в Тейзвелл долг чести, иначе мы бы там не оказались. Не подумайте, что нас испугала встреча с Черным или кем-то другим. Мы только что вернулись домой с бизоньих равнин Запада, где подзаработали деньжонок, и первым делом отправились в Тейзвелл, чтобы расплатиться с долгами отца. Несколько лет подряд ему не везло. Урожаи падали, и он умер практически в нищете, оставив долги.

Трудное положение семьи заставило нас два года назад двинуться на Запад. Мне тогда исполнилось двадцать два года, а Галлоуэю двадцать один. Нам довелось работать возчиками грузовых караванов на Тропе Санта-Фе, укладывать полотно железной дороги на отдаленной горной и лесистой ветке, перегонять скот в Техасе. Но настоящие деньги пошли к нам в руки, когда мы занялись охотой на бизонов. Примерно в это время до нас дошел слух, что один из наших многочисленных родственников по имени Уильям Телль Сэкетт попал в переделку в Моголлонах. Мы сели на коней и помчались на выручку, ибо когда у кого-то из Сэкеттов беда, ее делят все остальные Сэкетты. Так что мы помогли ему выбраться из переделки целым и невредимым.

Долг в Тейзвелле был последним. После его уплаты у нас не оставалось ни цента. После двух лет тяжелого труда наше благосостояние оказалось на той же точке, с которой мы начинали, если не считать винтовок, револьверов да пары одеял. Когда мы вернулись в Теннесси, даже лошадей пришлось продать. Миновав холмы, мы сразу направились к городской водокачке. Напившись, взяли курс на магазин, хозяин которого давал кредит отцу в тяжелые для него времена.

Мы шли по самой середине улицы, когда сзади раздался бешеный стук копыт и нас догнала группа всадников, вооруженных до зубов, — не иначе для войны или охоты на медведя.

Завидев их, пешеходы прижимались к стенам домов, однако мы не собирались никуда бежать. Всадники неслись на бешеной скорости прямо на нас. Один из них крикнул:

— Прочь с дороги! — и уже замахнулся, чтобы огреть меня плетью.

Ну, я изловчился и, поймав рукой плеть, резко дернул. А то, что я дергаю, обычно падает. Поскольку плеть висела у всадника на руке, то он вместе с ней грохнулся с седла, подняв столб пыли. Остальные тут же окружили нас, надеясь позабавиться.

Упавший сидел в пыли, пытаясь понять, что произошло. Затем вскочил и бросился на меня с кулаками.

Вообще-то мы, Сэкетты, всегда умели драться, а мы с Галлоуэем к тому же работали вместе с ирландцами, возницами грузовых фургонов. Эти ребята все свободное время посвящали кулачным боям или боксу, так что у нас была и неплохая подготовка. Когда парень решил свалить меня размашистым ударом, я быстро шагнул вперед и коротким ударом достал его в скулу. Голова нападавшего откинулась назад, словно его двинули рукояткой молота. Он опять упал в пыль, и я услышал, как Галлоуэй весело сказал:

— Давайте, давайте. Держу пари, что выбью из седла четверых, а то и пятерых, прежде чем вы успеете до меня добраться.

Винтовка была у меня в левой руке, и палец лежал на спусковом крючке. Я приподнял ее и нацелился на них. Против нас двоих стояло девять здоровенных лихих ребят, и, судя по всему, могла пролиться кровь.

Но только никто из них не пошевелился.

Высокий, красивый парень, возглавлявший шайку, поглядел на нас и гордо заявил:

— Я Черный Фетчен.

Галлоуэй обратился ко мне:

— Он сказал, что он Черный Фетчен. Флэган, ты испугался?

— Если подумать — не очень. Хотя раз или два в жизни я по-настоящему испытал страх. Помнишь того команча? Тогда на секунду мне показалось, что он меня прикончит.

— Но ты с ним справился, Флэган. Ну, а теперь, как ты думаешь, что нам сделать с этими бандитами?

— Он ведь сознался. Прямо так взял и честно признался, кто он. Он Черный Фетчен. И не пытался врать. Нужно отдать должное человеку, который совершил такой мужественный поступок.

— Может, и так. — Галлоуэй говорил совершенно серьезно. — Но, думаю ты в нем ошибаешься. Да, он признался, что его зовут Черный Фетчен, но в его голосе я не услышал стыда. По-моему, человек, который говорит: «Я Черный Фетчен», должен испытывать чувство стыда. Мог бы, по крайней мере, склонить голову или поковырять носком землю.

Черный Фетчен зверел на глазах.

— С меня достаточно! Клянусь Богом!..

— Погоди, Черный, — раздался голос Колби Раффина. — Я видел их раньше. Это Сэкетты. Они вернулись из бизоньих прерий.

Мы, Сэкетты, лет сто воевали то с одним, то с другим кланом, и никто не скажет, что не собрали свою долю скальпов, но первым никто из нас не лез на рожон, не искал неприятностей.

Выслушав Раффина, Фетчен вроде как опустился в седле. Мы не были парой безрассудных сопляков с гор, которые готовы вляпаться в любую заваруху. Фетчен, конечно, не струсил, но только дурак сомневается в том, что пуля из винчестера с расстояния в сорок футов пройдет мимо. Узнав, кто мы такие, он понял, что не промахнемся, поэтому поудобнее уселся в седле и даже улыбнулся.

— Извините, ребята, но шутка есть шутка. Мы приехали в город по делу и не намерены выяснять с вами отношения. Я готов повторить: мы извиняемся.

— Так-то оно так, — согласился я, — мы принимаем ваши извинения, поскольку вы их предлагаете, но, чтобы ненароком не возникло проблем, почему бы вам не скинуть железки на землю? Бросьте оружие — и все забудем.

— Будь проклят, если я сделаю это! — заорал Тори Фетчен.

— Ты умрешь, если не сделаешь, — жестко отчеканил Галлоуэй. — Что же касается твоего проклятья, то тебе придется объясняться насчет него с Господом Богом. Ты бросишь оружие или мне стрелять?

— Делайте, как он говорит, ребята, — приказал Черный. — Уж такой сегодня неудачный день. Завтра начнется следующий.

Они бросили оружие на землю, но Галлоуэй любил подравнивать бахрому по краям и доводить дело до конца.

— А теперь, джентльмены и коллеги-греховодники, я сообщу вам, что сегодня вы заглянули за край долины теней, — начал он чинно, — возблагодарим Господа за то, что Он показал нам, как уязвима и слаба плоть, как близко мы стоим к Судному Дню, так присоединитесь же ко мне в пении псалма «Скала времен», — и, указав на Черного Фетчена, завершил речь: — Ведите хор, мистер. Надеюсь, голос у вас соответствующий.

— Ты сошел с ума!

— Может быть, — согласился Галлоуэй, — но вы должны петь громко и четко. Начинаем по счету «три», и, пожалуйста, по-хорошему прошу, пойте все.

— Пошел к черту!

Семнадцать лет назад Тори не терпелось доказать, что он крутой, так он думал о себе сам, ну а точнее, ему хотелось показать свой норов другим.

Галлоуэй выстрелил. Пуля сбила с Тори шляпу и оцарапала ему ухо.