Соль (СИ) - Страница 2

— Выделываешься?

— Могу себе позволить! — бросаю бутылку в раковину и тащу мусорный мешок ко входу. Ксавье и пальцем не шевелит. Не из лени, из чистого удовольствия наблюдать меня за работой.

— Как твоя очень важная учеба? — я знаю, что Ксавье совершенно не интересны такие подробности моей жизни, но он всегда задаёт этот вопрос, зарабатывая на всякий случай очки.

— Неплохо. Бизнес-курс будет вести какой-то молодой богач. Такой ажиотаж… — в квартире дышится уже легче и я с наслаждением падаю обратно на кровать, намекая, что уборка окончена. На меня смотрят в недоумении (как и каждый раз), но ничего не говорят.

— Молодой богач? Знакомый?

— Вроде нет, я по крайней мере не слышала чтобы кто-то из папиных друзей занялся чтением лекций, — Ксавье жмёт плечами, кивает и снова прикуривает сигарету.

— Что там твоя подружка? — он очень характерно щурится, и на этот раз я точно знаю, что это не от дыма. Умело прикрываясь такими глупыми жестами, он мог провести кого угодно. Сейчас, например, ему было неловко, но он даже помыслить не может, чтобы кто-то это заметил.

— О тебе не спрашивала, если ты об этом, — я смотрю на него, стараясь придать выражению как можно более невинный вид. — Плохая, все-таки идея сводить лучшего друга…

— С мерзкой шлюх…

— Ну только не надо переходить к низменным проявлениям своей натуры! Ты же не святой!

— Не насмехайся над моими чувствами, дорогая, это я тут пострадавшая сторона! — Ксавье закрывает окна, он не любит сквозняков, и ложится рядом, будто и не было этого почти активного пробуждения. — Будем объективны, она шлюха!

— Она экспериментирует и не зацикливается!

— Ох, как ты красиво всё задрапировала, — Ксавье смеется, будто мы говорим о чём-то отвлеченном, но не личном. Он относился почти ко всему с присущим ему легкомыслием, и если про кого-то и можно сказать «экспериментирует и не зацикливается», то это он.

Глава 2. Апартаменты Майи

Выхожу на улицу и тут же ощущаю всю тяжесть города на своих плечах. Он дымит и ноет перетруженными дорогами, чихает и кашляет, сопливит моросящим дождём и требует лекарств и отдыха. Хочется вернуться в квартиру Ксавье, но там почему-то ещё печальнее. Неугомонная, легкая энергия друга иссякает всегда к утру, и до обеда он громоздкий, как старый шкаф посреди комнаты. Он становится занудным, страшно мерзким и не вдаётся ни в чьи заботы, кроме своих. Сбежать от него хоть до вечера — банальная необходимость.

Я открываю "Кристину" ключом (на эту ржавую банку, даже не поставить сигнализацию!) и сажусь на кожаное, некогда алое, сиденье. Машина не отвратительна по своей сути, но я её ненавижу всей душой. Усаживаясь в красную «Фурию», я всегда жду, что та взбесится и выкинет какой-то финт, но машина благополучно заводится, послушно везет куда нужно, и терпеливо делает остановки на всех светофорах, даже не пытаясь проявить свою истинную натуру. Древний «Плимут» принадлежал ещё старому Томпсону, моему дедушке, который приобрёл «красотку» на первые заработанные деньги. Уже к началу следующего месяца, предприимчивый Терри Томпсон накопил на отличный «Форд», а «Фурия» оказалась погребена под брезентом в гараже, однако через десять лет её снова поставили на ход уже для моего отца. Так «Плимут Фурия» шестидесятого года стала принадлежать девчонке, которая, (вот сучка), не ценит её грациозной старости.

Даже отремонтированная настолько, что внутри почти не осталось «родных» запчастей, машина имеет исключительно свой “ретро-шарм”, упивается эксклюзивностью и гордится перед собратьями, пылящимися в музеях и гаражах коллекционеров, своей независимой вольной жизнью на дороге.

«Фурия» останавливается на парковке общежития, где вот уже третий месяц обитает Майя. В очередной раз потеряв надежду стать «не криворукой» официанткой, она решила, что образование — это то, чем она должна сейчас заниматься в первую очередь, а стипендии вполне хватит, если жить в общежитии, а не на съемной квартире. Так Майя впервые в жизни обзавелась соседками, общим душем и личной полочкой в холодильнике.

— Как там твой дружок? — первым делом интересуется Майя, выуживая из шкафа тёмно-синее платье на бретелях, на которое без слёз и тёплой кофты, не взглянешь. Я усмехаюсь, припоминая, что не далее как пару часов назад вела подобную беседу с “дружком”.

— О тебе не спрашивал, — как заученное заклинание повторяю я, но усмешка с лица не сходит. Выпендрёж про их “взаимную ненависть” порядком надоел и превратился в “семейную шутку”. — Что там за «первоклассная» идея у тебя?

Майя была частью того общества, которое не одобряли мои родители. А также Ксавье, бабушки, дедушки и даже горничная Марта. Если Ксавье был «заигравшимся» мальчишкой, которому простительны и алкоголь, и травка, и бесконечные девушки, охраняющие его постель, то Майя была «неправильной», хоть вела если не более скромный, то уж точно не худший образ жизни. На Майю в моей семье закрывали глаза, ворча про себя что-то про «эту девчонку», а Ксавье были рады всегда, будто надеясь втайне, что однажды Томпсоны и Рье породнятся.

— Ты с ума сойдешь! Отпросишься сегодня? — Майя откидывает платье и достаёт вместо него подарок из прошлого века, сверкающую пайетками кофточку со шнуровкой на спине.

— Да никто не заметит, не проблема! Куда идём?

— Бои без правил! — Майя ничем не выражает энтузиазма, будто “бои без правил” это то, что мы говорим друг другу каждый день. Её взгляд останавливается на моём кружевном топе, а в голове уже созревает коварный план, как этот топ с меня снять.

— Что за чушь, Майя? С каких пор?

— Я кое с кем познакомилась, он там вроде как судья, или охранник, не знаю. Обещал, что там очень будет весело! А одна я боюсь!

— Ещё бы ты не боялась. Ты уверена что это так уж волнующе? Или ты просто хочешь встретиться с этим судьей-охранником?

— Он сказал, — Майя падает на свою узкую односпальную кровать и подкидывает в воздух розового плюшевого зайца, — что это не просто драка двух ребят. Это реально невероятное зрелище! Там будут какие-то финалисты чего-то там, и билеты уже месяц как не купить. А мы сможем сидеть у сцены!

— И как же ты этого добилась?

— Фу, какой мерзкий вопрос! Никак не добилась! Я с ним даже не спала, он вообще очень приятный тип, просто такой немного… туповатый. Не важно. Вроде как эти места в первом ряду оставляют для членов семьи или вроде того. А у этих, которые сегодня дерутся никто не придёт и вот, чтобы места не пустовали их быстренько занимают. Осталось два, рядышком. И мы должны на это посмотреть!

— Звучит уже не так плохо, только я не одета для такого… мероприятия. Что вообще туда надевают? Развратные платья? — я пристально смотрю на гору вещей, в которой угадываются и монашеские платья-свитера, и миленькие сарафанчики, и “удушливые чехлы” из плотной ткани. Даже один корсет приветливо машет шнуровкой, раскачиваясь на металлической спинке кровати. Я не в восторге, но мероприятие может оказаться занятным, если уж в первый ряд и на места для родственников, а Майю всё равно не переубедить. Она уже смотрит на мир томным взглядом ленивой завоевательницы, в этом они с Ксавье похожи до смешного.

— Не знаю, наверное нужно одеться как-то круто? — Майя снова лезет в шкаф. — Это моё? — она достаёт короткий топ.

— Не знаю, точно не моё…

— Софи-и-и, — Майя выглядывает в коридор.

— Что?

— Чего тебе?

— Занята! — сразу три Софи подают голос.

— Блин, дуры! Софи Манро!

— За-ня-та! — повторяет Софи, но всё-таки появляется в дверном проёме. — Мм?

— Это твоё? — Майя крутит у неё перед носом топом.

— Ты для этого… вот, ну вот ты только для этого меня звала? — Софи скрещивает руки на груди и обиженно выпячивает губу. — Если тебе это нужно — просто бери! НО НЕ МЕШАЙ!

— Истеричка! — Майя фыркает и закрывает перед носом Софи дверь. — У француженок не всё в порядке с головой. Я иду в этом! А ты?

— А я домой видимо поеду… Во сколько приехать?