Сокрытая (СИ) - Страница 4

- Не стоило вам, молодой человек, так открыто заявлять о себе, - мягко выговорил ему старик.

- Проклятое тщеславие! - воскликнул музыкант. - Но я должен был играть всем, кто хотел меня услышать, иначе, для чего я учился?

- Ты не хотел, что бы твой талант пропал даром, - сказала вдруг Тень, как бы с любопытством, но все же холодным как лед голосом.

- Боюсь, уже слишком поздно.

- А вот это не совсем так, - так же мягко, но уверенно заявил старик. - Помимо того, что бы играть самому, вы так же можете передать этот замечательный навык другим.

Взгляд Ника выражал робкое недоверие, но все же в нем можно было уловить особый блеск, пламя энтузиазма готово было вспыхнуть в глазах музыканта.

- Учить? - задумчиво спросил он, как бы пробуя на вкус это слово. - Но кого?

- Да всех, кто пожелает! - пояснил старик, удивленный, кажется, подобным вопросом. - Но, преимущественно детей. Видите ли, я хотел бы открыть школу. Не эти ужасные концлагеря, в которых из детей воспитывают послушный бездумный скот, а настоящее учебное заведение! Учитель музыки придется нам как нельзя кстати...

- Я? Учитель?

- Но, в любом случае, сначала нужна сама школа, - хохотнул мнимый директор. - У меня есть еще несколько кандидатов в учителя, которые согласились помочь, но людей пока не хватает.

- Думаю, тут я смогу вам помочь, - улыбнулся Ник, подбирая в уме знакомых, которые бы сгодились на роль учителя по тому или иному предмету.

- Превосходно! - просиял старик.

- Наивные идиоты, вы оба! - ледяным тоном обозначилась молчавшая до сих пор Тень. - Неужели действительно думаете, что эти шакалы позволят вам провернуть подобное прямо у них под носом?

- Я надеюсь, что к тому моменту, как мой план начнет воплощаться в жизнь, их уже не будет поблизости, - хитро ухмыльнувшись, произнес старик.

Тень повернулась к столу и стала методично разбирать один из пистолетов, вовсе не для того, что бы скрыть раздражение, голос был все так же холоден, но на этот раз в нем появились насмешливые нотки.

- Опять твой дурацкий план, по спасению человечества?

- Зря ты меня не слушаешь. Зачем брать все на себя? Если бы мы добавили к твоим экстраординарным способностям возможности сплоченной организации, твоя борьба стала бы проще...

- Ничто из этого меня не интересует, - сказала Тень, собирая первый пистолет и принимаясь за второй. Ник заметил, что она не стала его разбирать, пока не удостоверилась, что первый в полной боевой готовности. "Она постоянно ожидает нападения", подумал он восхищенно. - Нет никакой борьбы. И город и все его жители могут катиться в ад. Я продолжу убивать этих ублюдков до тех пор, пока последний из них не сгниет в земле! Не ради высшего блага, а потому что МНЕ это нужно!

- Они что-то тебе сделали? - спросил Ник. Она закусила губу - видимо поняла, что сказала слишком много, но ярость ее была так велика, скорбь столь очевидна, что отпираться не было смысла.

- Это было... - она запнулась, не зная, что сказать. - Давно...

Ник не стал наседать. Старик понимающе молчал, а в ее взгляде, еще секунду назад размякшем и помутневшем внезапно заблестела сталь, холодная, не знающая пощады.

- Все это больше не имеет смысла, - отстраненно произнесла она. - Теперь смысл имеет лишь возмездие.

Они разошлись у пристани. Молодой человек в потрепанном плаще с гипсом на левой ладони и обманчиво дряхлый старик, от которого так и лучилась жизненная энергия.

Эти два странно противоположных человека распрощались как старые знакомые, которых свела какая-то общая тайна.

- А ведь я даже не знаю вашего имени, - спохватился парень.

- Зови меня Олай, - добродушно ответил старик. - Все зовут меня так.

Расходясь, они оба обдумывали свои планы на будущее, не зная пока, что всему, что их окружает, суждено рухнуть в одночасье подобно карточному домику под порывом ветра.

В то же время безымянный убийца с забинтованным лицом где-то карал неугодных, утоляя жажду крови голодного духа который, как он, возможно, верил, обитал в его мече. Таинственная Тень готовилась к очередной вылазке в город. А сам город... Город просто дышал собственным зловонием и поглощал невинные души, которые в него выкинул, словно в мясорубку бесстрастный господин случай - единственный реальный повелитель вселенной.

4

Тяжелая завеса тумана упала на тротуар. Стелясь по земле, устремилась вперед, обволакивая все, до чего могла достать. Жадно глотала предметы и скрывала их, искажая пространство и ухудшая видимость. Условий лучше просто не придумаешь для неожиданного нападения.

Вот какие мысли, словно толпа потревоженных тараканов бегали в голове Филиппа, когда он, то и дело встревоженно озираясь, шел по улице, проклиная чемодан, пристегнутый к руке.

Люди Аполлиона по большей части делились на две категории. Одни, даже если и допускали возможность покушения, считали себя более чем способными расправиться с загадочной убийцей. Другие нервничали и ожидали, что вот-вот наступит их очередь. Филипп без сомнения относился ко вторым. Безобидное поручение пройти два квартала по окутанным серой мглой улицам звучало для него как приговор. Верно было и другое: Высшему Разуму не отказывают. Именно поэтому он шел сейчас, нервно озираясь на каждый шорох и время от времени ловил краем глаза едва заметное движение то в одном проулке, то в другом. Он грешил на нервы и решительно, без особого, впрочем, успеха убедил себя, что все это ему чудится. Однако проклятый морок не желал исчезать. Воспаленное воображение до того разыгралось, что в сумрачной вечерней тишине ему явственно послышался щелчок, который невозможно было спутать с чем либо другим - то был звук, с которым неумолимые руки убийцы взводят курок, готовый сорваться и отправить его на тот свет. Еще не обернувшись, он ясно представил, почти почувствовал, как воздух дрожит от грома пистолетного выстрела, и маленькая свинцовая смерть несется к нему, с веселым визгом рассекая туман. Когда Филипп все же резко обернулся, его зрение уловило лишь росчерк стали, идеальным полукругом располосовавший жуткое наваждение, обозначая искрами столкновение сна и реальности. Уже не понимая, слышал ли он на самом деле то, что слышал, Филипп бросился бежать, не разбирая дороги. Внезапно слуховые галлюцинации перестали иметь для него значение, потому что увиденное стало гораздо более худшим кошмаром, нежели самый пугающий звук. Ибо блеснуло не что иное, как короткий изогнутый меч с круглой гардой и длинной рукоятью в руках человека, чье лицо было покрыто грубо намотанными бинтами, а дикий взгляд выдавал бешеное ликование.

Не один год эти безумные глаза преследовали бы Филиппа в кошмарах, если бы только все не рухнуло и эти годы у него были.

Их взгляды скрестились. Он тяжело дышал, словно долго бежал, хотя на самом деле сделал лишь один шаг из-за угла. То была не усталость, но крайняя степень возбуждения от только что проделанного трюка. Ему уже приходилось останавливать пули своим клинком. Со временем это стало так легко, что уже не вызывало никаких эмоций. Но только не в этот раз. В этот раз обжигающий ток пронзил его мозг, выжигая в нем образ прекрасного момента.

Она стояла на козырьке крыши универмага. Она прекрасно видела его тень, спешащую показаться из-за угла, и не могла не прочитать намерение по языку движения этой тени. Выстрел был сделан точно, в нужный момент, прекрасное объявление войны, ибо едва она увидела его тень, стало ясно - он пришел за ней. И он едва успел отбить пулю, жаждущую прошить его череп насквозь. Смерть была так близка, что он почти увидел врата ада, несомненно, ждущие своего часа, дабы поглотить его душу, запятнанную грехом убийства. И все же то было лишь приветствие. Еще никогда он не встречал столь искусного стрелка.

Теперь они смотрели друг на друга. В зловещей тишине, натянутой, словно грозящая лопнуть струна, бездна безумия сошлась с ледяной отрешенностью.