Сокровище семи звёзд - Страница 44

Сквозь сон я услышал голос Корбека:

— Спускайтесь в пещеру, мистер Трелони хочет нас всех видеть — немедленно. Поспешите!

Я едва ли не бегом спустился в пещеру, где все уже собрались, кроме Маргарет; она вошла сразу после меня, крепко прижимая к себе Сильвио. Кот вел себя беспокойно, пытаясь высвободиться из ее рук. Я поглядел на часы — было около восьми вечера.

Увидев дочь, Абель Трелони обратился к ней с настоятельностью, которая была внове для меня:

— Ты веришь, Маргарет, что царица Тера по своей воле решила расстаться со своей свободой и пребывать в состоянии мумии, пока не закончится эксперимент? Быть равнодушной при любых обстоятельствах, лишиться всякой власти до тех пор, пока акт возрождения не будет завершен… а ведь он может закончиться и неудачно?

После паузы Маргарет тихо ответила:

— Да!

За эти несколько мгновений выражение ее лица, голос, манеры — словом, все изменилось. Даже Сильвио почувствовал это и с яростным усилием наконец вывернулся из рук девушки; но она, казалось, даже не заметила произошедшего. Я ожидал, что животное, освободившись, атакует ненавистную ему мумию кошки, но он, осторожно приблизившись к ней, сразу отступил, жалобно мяукая, а затем начал тереться о мои ноги и успокоился только после того, как я взял его на руки. Мистер Трелони заговорил снова:

— Ты уверена в том, что говоришь? Всей своей душой?

Лицо Маргарет утратило рассеянное выражение; сейчас оно казалось освещенным той причастностью, которую ощущает человек, чувствуя необходимость или предназначение говорить о великих вещах. Она ответила дрожащим — но отнюдь не от испуга — голосом:

— Я знаю это! Мое знание превосходит мою веру!

Мистер Трелони продолжал, пристально глядя на нее:

— Будь ты царица Тера, то смогла бы доказать любым возможным способом свое согласие?

— Да, любым способом!

Сколько бесстрашия было в ее голосе!

— Даже отказавшись от своего гадателя, уничтожив его?

Маргарет молчала, и я мог видеть в глазах моей возлюбленной выражение загнанного зверька. Мне так хотелось прервать этот мучительный разговор, но, когда взгляд мистера Трелони упал на меня, я не мог произнести не слова. Между ними происходило что-то недоступное нашему пониманию.

Большими шагами Абель Трелони направился к стене пещеры и отодвинул ставень, закрывавший узкую щель. Холодный воздух проник в помещение, и солнечный свет озарил их обоих, так как Маргарет теперь стояла рядом со своим отцом. Он указал на солнце, которое погружалось в море в ореоле золотого огня, и его лицо было неподвижно, как камень. Голосом, бескомпромиссные интонации которого я не забуду до самой смерти, он сказал:

— Решай! Говори! Когда солнце целиком погрузится в море, будет слишком поздно!

Великолепие закатных лучей коснулось лица Маргарет и словно зажгло внутри нее священный огонь. Девушка тихо ответила:

— Даже тогда!

Затем, подойдя к маленькому столику, на котором лежала мумия кота, она положила на нее руку и звонко воскликнула:

— Если бы я была Терой, я бы сказала: «Заберите все, чем я обладаю! Эта ночь существует только для одного бога!»

В то время как она произносила эти слова, солнце полностью погрузилось в воду и пещеру заполнили сумерки. Некоторое время мы стояли в полной тишине, которую прервал печальный голос Маргарет:

— Отец, солнце зашло! Увидит ли его снова кто-нибудь из присутствующих здесь? Наступила ночь всех ночей!

Сильвио подбежал к своей хозяйке и остановился рядом с ней, как будто просил, чтобы она взяла его на руки. Он не обращал никакого внимания на мумию кошки.

Если требуется свидетельство о том, как каждый из нас и мы все вместе пришли к вере в существование ка — души египетской царицы, его можно было бы обнаружить в тех изменениях, которые всего за несколько минут произошли в нас после ее добровольного отречения, сделанного через Маргарет. Несмотря на приближение рокового часа, о чем невозможно было забыть, мы выглядели и действовали так, будто на нас снизошла великая благодать. Разве это можно было сравнить с теми днями, когда мистер Трелони находился в трансе? Страх тогда буквально въелся в наши души. Никто не в состоянии представить, пока не испытает сам, что такое находиться в постоянном ожидании неизвестной опасности, которая может настигнуть тебя в любой момент.

Изменения проявились по-разному, в соответствии с натурой каждого. Маргарет была печальна; доктор Уинчестер — оживлен и весьма наблюдателен; мистер Корбек находился в задумчивом настроении. Сам я, можно сказать, склонялся к веселью, так как освободился от беспокойства за Маргарет — по крайней мере, на некоторое время.

Что касается Абеля Трелони, то его меньше всех коснулись перемены. Это было вполне естественно, ведь он в течение многих лет вынашивал планы, которые нам сегодня ночью предстояло воплотить в жизнь. Поэтому любое связанное с этим событие воспринималось им как эпизод, шаг к конечной цели. Его натура обладала огромным зарядом лидерства, он ни разу не выразил сомнения по поводу задуманного дела.

Мистер Трелони попросил мужчин пройти вместе с ним; из холла мы перенесли в пещеру дубовый стол, довольно длинный, но не слишком широкий. Для него было определено место — в центре помещения, прямо под несколькими ярко сиявшими лампами. Маргарет некоторое время наблюдала за нашими действиями, затем внезапно ее лицо побледнело, и она возбужденным от волнения голосом воскликнула:

— Что вы собираетесь делать, отец?

— Развернуть мумию кота. Царице Тере сегодня ночью не понадобится ее гадатель. Если бы она захотела иметь его при себе, это было бы опасным для нас, так что мы хотим обезвредить его. Ты не тревожишься, дорогая?

— О нет! — быстро ответила девушка. — Но я подумала о своем Сильвио… Что бы я почувствовала, если бы он был мумией, которую сейчас начнут распеленывать!

Мистер Трелони приготовил ножи и ножницы и положил мумию кота на стол. Таким образом, начало нашей работы носило мрачный характер; чувство одиночества и ощущение изоляции от всего мира усиливалось от завываний ветра и от биения волн о скалы внизу. Количество бинтов казалось бесчисленным, их слои были склеены чем-то вроде битума или смолы с сильным запахом, и маленькое облачко ароматной красной пыли, поднимавшейся над нами, то и дело заставляло нас чихать и протирать глаза. Когда сняли последний бинт, перед нами предстал огромный кот: его глаза были закрыты, усы свирепо топорщились — как, наверное, и при жизни, — шерсть, зубы и когти полностью сохранились. Пока мы разглядывали это великолепное животное, наше восхищение сменилось страхом, вызвавшим сильную дрожь, — по крайней мере, у меня. Пасть и когти кота покрывали бурые пятна крови, судя по всему пролитой не так давно!

Первым пришел в себя доктор Уинчестер: для него кровь сама по себе была достаточно привычным зрелищем. Он вынул увеличительное стекло и начал рассматривать пятна. Мистер Трелони громко дышал, словно освободившись от какого-то напряжения.

— Это то, чего я ожидал, — сказал он, — и обещает хорошие результаты последующих исследований.

Доктор Уинчестер едва ли не вторил ему:

— Как я и ожидал! У него по семь когтей на каждой лапе!

Открыв свою записную книжку, он вынул листок бумаги с отпечатками когтей Сильвио, на котором также были зарисованы следы царапин с запястья мистера Трелони, и подложил бумагу под лапу мумии. Отметки когтей совпали!

Дальнейший тщательный осмотр животного не дал никаких пугающих результатов, кроме того, что мы еще раз убедились в превосходной сохранности мумии. Когда Абель Трелони поднял кота со стола, Маргарет подскочила к отцу с криком:

— Будь осторожен, отец! Будь осторожен! Мумия может поранить тебя!

— Не бойся, моя дорогая, — ответил он, двигаясь в направлении лестницы.

— Куда ты идешь? — спросила девушка слабеющим от страха голосом.