Социальные статусы (СИ) - Страница 6

Биллу сложно давалось спокойствие. Рабочий тон их разговора никак не должен был перейти в личный.

- Общаешься с тем ухажёром? – спросил немец, подходя к столу.

- Да, - соврал тот.

- И как?

- И хорошо.

- Я всё равно лучше, - цокнул Том, облизав губы. – Ну пока, строптивый ты мой, в Берлине встретимся.

- Вот ещё!

Мэхорд улыбнулся и вышел. Билл хотел вернуть его, обнять, прижаться к сильной груди, но задушил в себе этот порыв. Он уткнулся лбом в стол и застонал. Кабинет пропах альфой. Надо было сматываться, пока он сильнее не возбудился.

Они созвонились с Юлиусом. Почтенный немец сказал, что он слаб. Его держат на препаратах, он не в состоянии совершать длительные поездки. Билл никогда в жизни бы не сказал, что у этого крепкого мужчины проблемы со здоровьем. Но он говорил сиплым, слабым голосом. Бэль Омм заверил его, что прилетит.

И всё откладывал эту поездку, пока не понял, что затянул.

На дворе уже бушевало лето. Он резко проснулся от духоты. Открыв окно, вернулся в кровать, но лучше ему не стало. В паху давило. Вроде бы и сон не снился, и не мечтал он ни о ком. Опустив руку, Билл вляпался в собственную смазку, застонав. У него началась течка! В ужасе он бросился вон из комнаты.

Билл всего один раз пережил течку в своей комнате, а потом страшно жалел – он не мог туда вернуться ещё два месяца. Его преследовали видения, неприятные, вязкие. Ложась на кровать, он вспоминал, как метался по ней все семь дней, как его ломало, как хотелось секса, как он умирал от желания. Поэтому последующие «дни ужаса» он предпочёл прятаться в гостевой спальне. Так было удобнее.

Упав в ванную, он включил воду и застучал зубами. Как не вовремя! Обхватив себя руками, Билл сжался. Надо написать Энтони, предупредить. Было бы хорошо позвать Оли.

- Месье, - раздался голос дворецкого, - Вам хуже?

- Да, Апиби.

- Желаете объявить дни карантина?

- Да. Апиби, свяжись с Тони, он должен знать.

- Как пожелаете, месье.

Пока он ещё может соображать, то должен сделать кое-какие распоряжения. Завтра его будет уже дико ломать.

Он пробыл в ванне до утра, пока его не застала Оли. Он трясся в холодной воде, выл и плакал. Женщина позвала слуг. Они подхватили юношу и уложили в кровать, прикрыв бесшумно дверь гостевой спальни. Оли носила ему еду и питьё, приносила полотенца. В доме все сидели, как на иголках. Апиби контролировал температуру в комнате.

На вторую ночь стало хуже. Билл дрочил себе на сухую, но оргазмы приносили лишь временную разрядку. Есть он не мог, сил не было, чтобы добраться до ванной. Дырка вспухла, чуть приоткрылась. Смазка текла потоками. Он понял, что ему плохо от принятых подавителей. Принятие таблеток без последствий не проходит.

Днём поднялась температура. Он извивался на кровати, бредил, изливался потом. Помочь ему никто не мог. Прислуга делала всё, что было в их силах, а это ничтожно мало. Он горел внутри. Скулёж не прекращался. Хотелось уже избавиться от этого, снова проснуться в хорошем настроении, без головной боли и чёртового возбуждения. К вечеру того же дня его перенесли в ванную, чтобы можно было перестелить постель, которая вся вымокла от пота, спермы и смазки. Какой-то частью себя Билл понимал, что это стыдно, но вокруг него были лишь преданные люди, которые относились с сочувствием к его положению.

Ванна не помогла. Его стало сильнее колотить в ознобе, он мало что соображал. С этим пора было кончать.

- Апиби, - упавшим голосом произнёс Бэль Омм, когда уже лежал в кровати, - свяжись с Томасом Мэхордом, пожалуйста.

Он приехал глубокой ночью. Билл метался и рвал простыни. Не прошло и шести часов, а немец уже стоял на пороге гостевой спальни.

- Тебе плохо? – спросил тот упавшим голосом.

- Том, - слёзно произнёс француз и упал лицом в подушку.

Его опять прошила судорога. Он был голый, потный, от него разило. Было чудовищно больно от возбуждения и неудовлетворённого желания. Не было сил даже встать с кровати и обнять альфу.

Томас снял пиджак, уговаривая себя держаться. Вся комната была пропитана Биллом, его зовущим запахом. Нельзя устоять. Сам он выглядел потеряно и, кажется, вообще не соображал, что происходит.

- Том, - вновь позвал он.

Немец заскрежетал зубами. Он не может взять и просто наброситься на него, хотя очень хотелось. Раздевшись, Мэхорд подошёл к кровати и погладил Билла по голове.

- Всё хорошо, всё будет нормально. Я здесь, я помогу.

- Мне больно, - заныл тот.

- Я знаю, потерпи.

Нужно было найти смазку и презерватив, ведь у Бэль Омма это был первый раз, не хотелось его рвать. Но нужных предметов не было. Билл упал в его руки, начал неуклюже целовать грудь, потому что только до неё дотягивался. Выгибался и стонал. Том прикрыл глаза, приказывая себе терпеть. Откинув одеяло, он опрокинул парня и смахнул пот с его горячего лба. Ему было действительно туго. Член стоял колом, а задница была мокрая, что Том вмазался в густую смазку и вся его ладонь оказалась увлажнённой.

- Что же тебя так колбасит?

- Возьми меня, - и расставил похабно ноги, заскулив и сморщив лоб от болезненной судороги.

Томас проклял себя за слабость. Он не так хотел владеть им, не в таких чудовищных условиях, когда Билл практически без сознания. Ему представлялось это чуть иначе. А сейчас тот не мог думать ни о чём другом. Хотя немцу льстило, что он позвал его, а не прыгнул в объятия кого-то другого.

Подставив ладонь к дырке, Том погладил отверстие, убедившись, что Билл течёт уже долго и ничего лишнего для смазки не нужно. Той же рукой он начал дрочить себе.

- Умоляю!

Мэхорд держался на одном честном слове. Но когда Билл выгнулся, застонал и начал молить, у того отказали тормоза. Он взял его ноги, закинул себе на плечи и постепенно вошёл, борясь с соблазном засадить. Бэль Омм издал жалобный полувой, смешанный с нотками облегчения. Он весь сморщился, глаза увлажнились, его по-прежнему трясло.

- Сейчас, детка, я не хочу порвать тебя.

Когда пенис вошёл максимально глубоко, Том выдохнул, запрокинув голову. Билл скулил и ёрзал. Его запах стал острее. Он будоражил с тройной силой. Мэхорд облизался и начал двигаться. Выдержки ему хватило ровно на пару минут, а потом он сдался. Натура перекрыла его, захлестнула собой, приказав брать и не останавливаться. Он стискивал ноги Билла и рвался в него. Толчок за толчком. От рывка к рывку. Было влажно, туго и горячо. Гормоны будто взбунтовались и решили, что самоконтроль Тому ни к чему. Он склонился, укусил любовника и взвыл, войдя глубже. Билл обхватил его руками за шею и стал целовать. Внизу анус пульсировал, выделяя больше смазки. Губы не могли оторваться друг от друга, поэтому Мэхорду пришлось подтянуть француза к себе и раскачивать.