Сочинитель - Страница 7

Кудасов сразу доложил майору Грушенко о том, что Бес все-таки нашелся, что он не был плодом больного воображения покойного Алексея Валентиновича, но… Грушенко в ответ только вздохнул: информация об утопленнике в Долгом ни на что повлиять, в принципе, уже не могла.

Короткое служебное расследование по поводу смерти инспектора уголовного розыска 98-го отделения милиции пришло к выводу, что капитан Кольцов погиб в результате несчастного случая…

Октябрь – ноябрь 1993 года

Тяжелая дверь центрального подъезда Большого дома гулко ухнула вслед сбегавшему со ступенек майору Кудасову. Начальник 15-го отдела РУОПа[11] на хорошей скорости преодолел расстояние до служебной стоянки автомобилей ГУВД и УФСК и рванул правую переднюю дверцу белой «семерки».

– Быстро, Леша, Бухарестская, восемнадцать! – выдохнул Никита Никитич, падая на жалобно скрипнувшее сиденье и энергично захлопывая за собой дверцу. – Давай включай мигалку и жми! Придется правила понарушать…

Водитель 15-го отдела Алексей Семенов захлопнул томик Леонова, запустил двигатель и заметил с некоторой обидой, словно Кудасов заподозрил его в чем-то нехорошем:

– А я, Никита Никитич, вообще по правилам не езжу!

Леша говорил чистую правду – о его манере вождения в управлении ходили легенды и анекдоты…

«Семерка», вскрикнув покрышками, рванула с места и понеслась по Литейному, заставляя прижиматься к тротуару степенные иномарки. Кудасов молча смотрел вперед, и его угрюмая физиономия побуждала водителя выжимать из «жигуленка» все лошадиные силы.

А причина спешки заключалась в том, что Никита Никитич получил экстренное сообщение от Максима Егунина, возглавлявшего опергруппу по задержанию некоего Саши Дятла, бригадира «тамбовцев». Максим, которому было поручено вести наблюдение за квартирой, где собралась тамбовская братва, доложил, что обстановка резко изменилась – в хату привезли двух еле стоявших на ногах коммерсантов (по крайней мере, выглядели эти двое как типичные барыги) в длиннополых пальто и очках, заклеенных черной бумагой. Появление в хате плененных – судя по всему – бизнесменов существенно осложняло предстоявшее задержание. Как следовало из предыдущих сообщений Егунина, братки в квартире уже качественно наширялись, поэтому не исключались эксцессы. Из барыг обдолбавшиеся «тамбовцы» запросто могли соорудить живой щит… Кудасов хорошо представлял себе, какой вой поднимется в городе, если при штурме квартиры пострадает хоть один из коммерсантов. И дела никому не будет до того, что эти бизнесмены, скорее всего, сами приключения на свою голову нашли, – по крайней мере, именно так обстояли дела с большинством освобождаемых РУОПом заложников-коммерсантов. Сначала они с бандюгами трутся, а потом вопят – спасите, помогите!.. Бизнесмены…

Начальник 15-го отдела дернул желваками и сморщился – третий день у него ныл уже не реагировавший на анальгин зуб, а до дантиста все никак не добраться…

– Надолго сегодня, Никита Никитич? – осторожно поинтересовался у насупившегося шефа Семенов.

– Как получится, – буркнул Кудасов. – В таких ситуациях загадывать…

Глянув на озабоченное лицо Алексея, Никита Никитич все же спросил:

– А что, у тебя проблемы какие-нибудь?

– Да не то чтобы… Жене обещал пораньше прийти… Сестра ее к нам в гости из Смоленска приехала.

Кудасов вздохнул. Его собственная семейная жизнь давно уже превратилась в сплошную проблему – и кого было в том винить? Нормальным женщинам нужны нормальные семьи, а не «ночующие мужья». Да и то ночующие не всегда…

По чести говоря, жена опера – нервная и неблагодарная профессия, и далеко не каждая женщина может овладеть этой специальностью… Заметим, что далеко не все оперские жены сами себе эту специальность выбирали, – они выходили замуж за инженеров, учителей, за будущих юристов, наконец, а уж потом судьба распорядилась по-своему… С опером жить трудно, и что толку в том, что ни муж, ни жена не виноваты, когда жизнь не складывается? Вины нет, а беда есть…

Отчетливо понимая, что его семья уже практически развалилась, Кудасов пытался как-то учитывать интересы жен своих сотрудников. Никита Никитич женщин понимал и жалел, но не настолько, чтобы при этом поступаться интересами дела…

– Ладно, – сказал Кудасов водителю. – Отпустим тебя пораньше…

– Да я, – смутился Алексей, – я вместе с ребятами… Я не к тому…

Семенов смешался окончательно и еще больше пригнулся к рулю.

Белая «семерка» ураганом пронеслась по сравнительно свободным от автомашин улицам Купчина, свернула в тихий дворик и резко затормозила у ничем не примечательного подъезда девятиэтажки. Из парадной скользнула быстрая тень, через несколько секунд капитан Егунин уже устраивался на заднем сиденье «Жигулей». Максим жевал незажженную сигарету и заметно нервничал. Кудасов, наоборот, казался спокойным, как паровоз.

– На каком этаже хата? – не тратя времени на приветствия, поинтересовался начальник 15-го отдела.

– На четвертом… Окна выходят во двор и на улицу.

– Ясно… Сколько их там?

– Было четверо, – вздохнул Егунин, – но потом еще трое подвалили… По нашей информации, в квартире две «тэтэхи» и автомат…

– Понятно… Что у нас с людьми? Максим вынул изо рта изжеванную сигарету и доложил:

– Я подтянул группу Вадика Резакова с Малокарпатской – там, похоже, адрес пустой… Омоновцев четверо – сидят в «техничке» у соседнего дома. Плюс мои…

Никита Никитич что-то прикидывал несколько секунд, потом посмотрел на Егунина:

– Твои соображения?

– Задерживать нужно, – пожал плечами опер. – Только вот коммерсанты эти… Как бы их не зацепить… Мы их толком рассмотреть не успели, но, похоже, они уже прилично обработанные…

Кудасов отвернулся, прикрыл глаза, помолчал.

– Обыск у нас на эту хату имеется?

– Что? – встрепенулся Максим. – Обыск? Да, санкционированный.

– Ну и ладно, – кивнул Никита Никитич. – Будем брать… Пойдем одновременно через дверь и окна… Надо «пожарки» подогнать. Готовь людей, Максим.

– Есть! – ответил Егунин и торопливо выбрался из машины.

Похоже, короткое общение с шефом благотворно сказалось на его волнении – нет, капитан вовсе не боялся предстоящего задержания, но все равно приятно, когда ответственность за операцию переходит с твоих плеч на плечи кого-то другого…

Через полчаса подошли две пожарные машины, загрузившиеся штурмовой группой. Ребята Егунина зажгли во дворе дымовые шашки и быстро заняли позиции в подъезде.

Между тем в квартире, где расположились «тамбовцы», обстановка была самой непринужденной. Саша Дятел, пыхнув после трудового дня косячок[12] анаши, снимал стресс в одной из комнат с подопечной ларечницей, остальная братва тусовалась между гостиной и кухней, балуя себя пивком и водочкой, двое коммерсантов с полиэтиленовыми мешками на головах бесформенными кулями сидели на полу в коридоре и глухо постанывали – мешки на шеях у барыг не были затянуты, но все равно пленникам, видимо, недоставало кислорода… «Правая рука» Дятла, некий Вова Буль (получивший свою кличку за устойчивую ассоциацию с бультерьером, возникавшую при взгляде на его рожу, а также за доставшуюся от папы с мамой фамилию Бульбенко) подошел к окну, выходившему во двор, посмотрел вниз и повел носом. Суета вокруг пожарных машин чрезвычайно развеселила Вову, и он решил поделиться наблюдениями с бригадиром.

Дятел как раз поставил ларечницу в позу прачки и, молодецки ухая, засаживал ей свое хозяйство под самый корень. Девушка упиралась обеими руками в жалобно скрипевший при каждом толчке диван, у нее были хорошая, ядреная задница и сильные ноги. Ее постанывания, скрип дивана и собственное уханье чрезвычайно возбуждали Дятла, он даже прикрыл глаза от удовольствия, а по его лицу блуждала счастливая детская улыбка. Бесцеремонно ввалившийся в комнату Буль несколько нарушил идиллию: