Сочинитель - Страница 16
Кудасов не побоялся задать себе честные вопросы и дать на них честные ответы, а когда дал, так ему так плохо стало и муторно – хоть стреляйся… А Тане-то ведь еще хуже было, она если умом и не понимала, то по-бабьи сердцем хорошо чувствовала, что ушло что-то очень важное из их отношений… И если у Никиты была возможность заглушить тоску любимой работой, то чем спасаться оставалось Тане? Она полностью ушла в Димку, в их сына… А Кудасов, работая в главке, начал задерживаться на службе даже тогда, когда в этом и особой необходимости-то не было, лишь бы оттянуть момент, когда придется заглядывать в испуганно-тоскливые глаза жены… О разводе он даже не думал, считал, что Таня с Димкой пропадут без него.
Поставив крест на счастье в личной жизни, Никита с еще большей остервенелостью окунался в работу… А работа в «разбойном отделе» была действительно захватывающей – опера поднимали нападения на очень интересные квартиры, где жили очень солидные люди. Случалось и так, что и разбойнички принадлежали к этому кругу, – и случалось такое частенько… Поскольку постоянно происходили обносы и нападения на коллекционеров антиквариата, пришлось Никите окунуться и в их среду. Тот еще мирок, кстати говоря, в нем встречались и шизанутые полуголодные фанатики, сидевшие в буквальном смысле на сокровищах, но не имевшие денег на нормальные еду и одежду, и холодные, расчетливые дельцы, делавшие свой бизнес на обманах, кражах и различного рода махинациях…
В 1987 году ему передали дело о разбойном нападении на квартиру академика Мальцева. Хоромы на улице Марата неизвестные злодеи «под ноль» не обнесли, взяли только знаменитую коллекцию картин русских передвижников. Занятно, что когда Кудасову поручили это дело, с момента преступления минуло ни много ни мало полтора года, а сам академик, видимо, не перенеся утраты, ушел в лучший мир. Дело это было классическим, стопроцентным глухарем. Но Никита впрягся, досконально изучил материалы, поговорил с кем мог из окружения Мальцева, агентуру свою сориентировал… И подфартило ведь Никите – стукнул один «добровольный помощник» незначительную на первый взгляд информашку, но Кудасову она дала сначала одну зацепочку, потом другую… А потом Никите потребовалась командировка в Москву, где в результате совместной работы с ребятами из МУРа был арестован некий авторитетный урка с погонялом Харитон. От Харитона ниточки к картинам из пропавшей коллекции потянулись по всей стране…
Потянуться-то потянулись, но вот какая особенность проявилась у этой «паутины» – «узелками» ее были люди влиятельные и известные: либо чиновники, занимавшие значительные посты, либо артисты – любимцы всего Союза, либо те дельцы, кого уже тогда называли «теневыми»…
«Теневыми» этих людей называли потому, что деньгами и делами они ворочали огромными, но в официальных бюджетах все это не учитывалось. «Теневые», как правило, редко выставляли напоказ внешние атрибуты своего могущества, хотя реальная их власть была огромной – они владели целыми фабриками и заводами… Была у «теневых» и своя пристяжь, состоявшая в основном из людей проверенных и надежных, сделавших не одну «ходку к хозяину»[16]. Дух захватывало от этой картины… И чем больше «узелков» попадало в поле зрения сыщиков, тем тяжелее им становилось разматывать клубочки. Нет, на них не давили впрямую, все происходило проще и пристойнее. Как только приближался кто-то из них к очередной интересной фигуре, его сразу же (или почти сразу же) перебрасывали на другую, как правило, «более важную и ответственную работу»… И еще одна интересная особенность была в деле о пропавшей коллекции – слишком много покойников, правда, умерших либо «естественной смертью», либо «от несчастных случаев»… Успел Никита заметить и тень Антибиотика в этой «паутине». Даже не столько заметить, сколько прочувствовать. А больше он не успел ничего: после попытки допроса одной очень известной певицы, тогдашней почти официально признанной «королевы эстрады», отозвали Кудасова из командировки и бросили на другой участок работы… Тем не менее та командировка в Москву очень много дала Никите, причем не только в сугубо профессиональной сфере.
…Шел май 1987 года, Кудасов сидел в Москве уже около недели, но города почти не видел, даже до Красной площади с Мавзолеем не сумел добраться – не до того было… Однажды его московский коллега, муровский сыщик Гриша Безруков, не выдержал и наехал на Никиту:
– Все, старичок, завязывай, так пахать нельзя, надо и расслабиться иногда – мозгам разрядка нужна…
Кудасов пожал плечами и вопросительно взглянул на Гришу: мол, что ты конкретно предлагаешь?
Безруков ухмыльнулся и, подняв указательный палец вверх, важно изрек:
– У нас в академии психолог как говорил: у человека существуют три основных направления для разрядки… Какие именно? Это: а) алкоголь, б) секс, в) спорт или любая физическая нагрузка… Согласен?
– Согласен, – кивнул Никита, и Гриша продолжил:
– Поскольку ты, как я успел заметить, человек малопьющий, что нам остается?..
И он ожидающе посмотрел на Кудасова, как учительница, бросившая откровенную подсказку недотепе ученику. Никита поскреб в затылке и кивнул:
– Да я как-то водку не очень… После нее потом с утра башка ни черта не варит. Я бы в волейбольчик с удовольствием где-нибудь постучал…
– Да иди ты в баню со своим волейбольчиком! – заорал, чуть ли не подпрыгнув на месте, Безруков. – Ты что, старичок, деревянный по уши? Ты взгляни вокруг – весна пришла, природа просыпается! А он со своим волейбольчиком! С женщинами надо общаться, чтобы душа мхом не обросла.
Кудасов кашлянул и, разведя руками, сказал:
– Понимаешь, я женат. И…
Гриша сморщился, будто съел что-то кислое, и не дал Никите договорить:
– Слушай, ты не в политотделе. И не в инспекции по кадрам. Ты что думаешь – я тебя пробиваю? Ну что ты, в самом деле? Свои же люди…
– Да нет, – смутился Кудасов, – я не к тому… Просто, понимаешь…
– Понимаю, – закивал Безруков. – Конечно, понимаю. Совесть и все такое… Моральные устои… Чего ж тут непонятного? Только женат-то ты в Питере… А мы с тобой сейчас в Москве – в столице нашей великой Родины… Врубаешься? У нас тут знаешь какие классные девчонки есть? Полный отпад!
– В МУРе?
Гриша вздохнул и посмотрел на Никиту, как на тяжелобольного:
– При чем тут МУР? Нет, при чем тут МУР, а? Ты что, совсем меня за идиота держишь? Есть старое правило: не ери, где живешь! Знаешь, как комитетчики говорят: «Не возжелай жену брата и сотрудницу из аппарата!» Золотые слова, между прочим… У чекистов других не бывает… Опять же психолог в академии нам говорил: в личное время старайтесь поменьше общаться с коллегами, вы все и так профессионально деформированы… Так что оставим наших «мурочек» гражданскому населению… Есть тема получше. Я тут с двумя актрисками пересекся. Из «Ленкома»! Слышал про такой театр?
– Слышал, конечно, – кивнул Кудасов. – Даже сходить хотел… На «Юнону и Авось». Только туда билетов не достать…
– Вот и чудно! – обрадовался Безруков. – Вот и славно! Заодно приобщимся к культуре! Все в наших руках, сварганим сами себе спектакль не хуже этой твоей «Юноны». Что мы – глупее режиссеров? Я вон даже сажал одного в прошлом году, правда он с «Мосфильма» был, – дурак дураком дядя оказался, сам себе срок наболтал… Ладно, не в этом дело, давай закругляйся потихоньку, я договорился с девчонками, что встречаемся в семь у «Космоса»… Ладушки?
Никита неуверенно пожал плечами, потом вспомнил вдруг вечный испуг в глазах своей Татьяны и покачал головой:
– Нет, ты знаешь… Давай уж без меня. У меня сегодня как-то настроения нет. И… ээ… мне еще поработать надо.
– Как это без тебя? – расширил глаза Гриша. – Ты че такое гонишь-то? Э?! Совсем «ку-ку», что ли? Как я с ними двумя-то? Куда одну дену? С другого боку положу, что ли? Наши все расползлись уже… Нет, старичок, это просто не по-товарищески будет, не по-офицерски… Ты уж давай собирай волю в кулак. Надо, старичок, понимаешь – надо. Есть такое слово. Это я тебе как коммунист коммунисту говорю.