Сочинитель 2 - Страница 9

Два дня назад начальник 15-го отдела РУОПа узнал о том, что полковник Полетаев, заместитель начальника ГУВД, курировавший работу РУОПа, отдал распоряжение создать специальную комиссию. Комиссии этой было поручено разобраться с обстоятельствами, приведшими к «факту нарушения действующего законодательства», имевшему место в 15-м отделе. Дело заключалось в следующем. В самом конце сентября в РУОП обратился с заявлением некий мелкий бизнесмен, на которого наехали «пермские». Дело расписали в 15-й отдел, непосредственно занялся им как раз Максим Егунин. По закону на проверку заявления отводилось три дня, в особых ситуациях – десять. А вот если опера не укладывались и в этот срок, то необходима была уже письменная санкция руководства на продление… На самом-то деле сроки нарушались частенько – на день, два или даже три, но на это обычно закрывали глаза. Обычно… В этот раз все вышло по-другому.

Полковник Полетаев, вызвавший к себе Кудасова и Егунина, был подчеркнуто официален и строг. Глядя на оперативников поверх золоченых очков, он неприятным голосом отчитывал их, словно мальчишек, не смущаясь даже тем, что офицерская традиция категорически не рекомендовала устраивать выволочку начальнику в присутствии его подчиненных:

– Так наплевательски относиться к заявлениям граждан недопустимо! Сколько вы работали по заявлению Гришковца?

– Одиннадцать дней, товарищ полковник, – упавшим голосом ответил Максим.

– Одиннадцать! – потряс указательным пальцем Полетаев. – А положено сколько?

– Трое суток, в особых случаях – десять, – отрапортовал Егунин.

– Ну! Так в чем же дело?! Почему вы Закон нарушаете? Вы что, считаете себя на особом положении, а?

– Никак нет, товарищ полковник… – попытался было ответить Максим, но Полетаев уже не обращал на него внимания, упершись глазами в непроницаемое лицо Кудасова:

– А вы, майор, куда смотрели?! Руководитель обязан нести ответственность за действия подчиненных, надеюсь, это вам объяснять не надо?

Никита Никитич кашлянул и после короткой паузы доложил:

– Товарищ полковник, заявление, о котором идет речь, не только рассмотрено. По материалам, подготовленным в ходе проверки, проведена реализация, позволившая привлечь к уголовной ответственности лиц, подозреваемых в совершении правонарушения, указанного в заявлении.

Кудасов давно уже выработал тактику, согласно которой при таких вот разборках с начальством переходил на сугубо казенный, протокольный язык. Иногда это действовало, но в данном случае заместитель начальника ГУВД остервенился еще больше:

– Что вы мне зубы заговариваете?! Вам кто дал право Закон нарушать! Опять своевольничаете?!

Никита Никитич чуть прищурил глаза и прежним ровным голосом попытался как бы продолжить:

– В целях конспирации…

Полетаев, услышав слово «конспирация», чуть из-за стола не выпрыгнул:

– Какая, к хуям собачьим, конспирация?! Нарушен Закон! Закон!!!

Внезапно полковник успокоился, словно враз утратил весь свой обличительный запал. Уронив взгляд на лежавшие перед ним бумаги, он сказал негромко, но веско:

– Короче говоря, материалы в отношении вас будут направлены в городскую прокуратуру. Мною принято решение о создании комиссии для проведения служебной проверки. Результаты работы комиссии будут вам доведены. Свободны.

Кудасов и Егунин молча вышли из кабинета. В коридоре Максим нервно закурил сигарету и недоуменно приподнял плечи:

– Бред какой-то… Если порыться, то заявлений с большими сроками проверок можно найти не одну сотню… Чего он к нам-то прицепился?

Кудасов нахмурился и вздохнул:

– Сотню, не сотню… Каждый отвечает за свое… Формально он прав. Так что ты, Макс, не эти заявления просроченные ищи, а думай, как самому в положенное время укладываться.

– Никита Никитич?! – У Егунина чуть не выпала из губ сигарета. – Вы же знаете, что раньше никак не уложиться было… Люди-то, с которыми по заявлению работать надо было, из города выезжали… И потом – Ващанов был в курсе, добро давал…

– Давал, – кивнул Кудасов. – Устное… Так что на других ссылаться не будем. Ничего, Максим, не переживай. Все перемелется – мука будет. Так?

– Так-то оно так, – вздохнул Егунин. – Да только…

– Ничего, – перебил его Кудасов. – Все образуется. Тут, возможно, более сложные расклады…

Егунин с удивлением посмотрел на шефа, но Никита Никитич развивать свою мысль не стал:

– Все, закрыли тему. Пойдем работать. У нас реализация по дятловской бригаде на носу, так что давай-ка делом займемся…

Что же касается первого заместителя начальника питерского РУОПа Геннадия Петровича Ващанова, упомянутого Максимом, то он отнесся ко всем проблемам, свалившимся на шефа 15-го отдела, с сочувствием и пониманием. Ващанов вызвал Кудасова к себе в кабинет и предложил чаю, что было знаком большого расположения.

– Ничего, Никита, ничего, – со вздохом сказал Геннадий Петрович, не тратя времени на предисловия и показывая, что он полностью «в теме». – Я в прокуратуре переговорю, чтоб там не особо жестко… Можешь на меня рассчитывать. Вот ведь дурь какая… Не переживай, помогу обязательно.

– Я не переживаю, – пожал плечами Кудасов. – Просто времени жалко… С этой проверкой столько всякой писанины будет – пока докажешь, что не верблюд. А работы – выше головы…

– Да-да, – закивал Ващанов. – У нас в России всегда так: кто больше работает, того больше и наказывают…

На следующий день Кудасова и Егунина дернули к председателю комиссии по служебной проверке подполковнику Щеглову. Подполковник долго и нудно выяснял обстоятельства нарушения сроков и вымотал операм все нервы. Днем позже планировалась реализация по бригаде Саши Дятла, но и это обстоятельство работу комиссии не затормозило – Кудасов и Егунин вновь должны были явиться к Щеглову…

Вот поэтому и ехал Никита Никитич в главк мрачный – несмотря даже на удачно проведенное задержание.

– Никита Никитич, – вывел Кудасова из глубокой задумчивости голос Семенова. – Можно я курну в форточку?

– Кури на здоровье, – махнул рукой Кудасов, бросивший курить еще лет пять назад. – Травись, если охота…

– А вот я считаю, – сказал Алексей, довольно пыхнув сигаретой, – что в наше время курево не так вредно, как все остальное, что нас окружает… Жизнь – сплошные нервы, сплошной стресс. Все это по здоровью бьет гораздо сильнее, потому что болезни – они от головы идут. Я такую передачу по телевизору видел – там один академик все очень подробно объяснил, насчет нервов… Так что сигаретка или рюмка, они даже помочь могут, потому что расслабляешься, релаксируешь…

– Да-да, – рассеянно ответил Кудасов. – Конечно…

Алексей еще раз глянул на своего шефа и замолчал, поняв, что Никите Никитичу хреново настолько, что уж лучше не лезть к нему сейчас с разговорами.

Кудасов устало прикрыл чуть воспаленные глаза и откинул голову на подголовник кресла. Все-таки странная какая-то история с заявлением этого Гришковца получилась… Почему Полетаев именно на него обратил внимание? Среди сотен других? Максим правду говорил, что если порыться, то нарыть можно было бы такого – полный караул… Потому, кстати говоря, никто особенно никогда и не рыл – и вот на тебе…

Надо сказать, что как раз в 15-м отделе сроки нарушались редко – Кудасов внимательно следил за всеми делами. И в случае с заявлением Гришковца все ведь нормально было, действительно имелась договоренность с Ващановым – доложить рапортом на предмет получения письменного разрешения на продление срока… Как на грех, Ващанов прихворнул на другой день, а тут кто-то Полетаеву настучал. Вот и понеслось.

«Ничего, – попытался сам себя мысленно успокоить Кудасов. – В другой раз наука будет. Если будет, конечно, другой раз».

На самом деле в глубине души Никита Никитич не верил в случайность истории с просроченной проверкой. В сентябре отдел Кудасова запустил несколько многоходовых оперативных комбинаций, в результате которых были задержаны, а вскоре и арестованы не только быки низшего и среднего звена, но и два человека из непосредственного окружения самого Антибиотика – Ильдар и Муха…