Сочинитель 2 - Страница 10
Много воды утекло с тех пор, когда молодой лейтенант Никита Кудасов впервые услышал кличку Антибиотик от честного русского мента Алексея Кольцова – пусть земля ему будет пухом… И мало было в Петербурге людей, которые бы знали о Викторе Палыче столько, сколько знал майор Кудасов. Старик почти никогда и ничего не делал своими руками, и его было не прихватить, но Никита Никитич очень хорошо представлял себе «оперативные возможности» Антибиотика. Знал он и то, какой чувствительной потерей стал для Палыча арест Мухи. Ильдар, конечно, тоже фигура серьезная, но Муха все-таки поумнее, поголовастее, у него дипломатических способностей больше, он перспективу дальше и шире видит, может и в автономном режиме «работать». А Ильдар – он просто очень хороший исполнитель, им все время руководить надо… И вот что интересно – сразу после ареста Мухи начал Кудасов кожей ощущать некое давление, будто кто-то невидимый все время норовил ему палки в колеса сунуть. Какие тут совпадения… С Ващановым опять же – темная какая-то тема получается…
– Никита Никитич, вы обедали?
– А? – Кудасов открыл глаза и повернул голову к Алексею. – Нет, не получилось, закрутился чего-то…
– Ну, тогда мой бублик в самый раз пойдет. Держите.
Семенов, продолжая левой рукой управлять машиной, правой залез в полиэтиленовый пакет, лежавший на полочке под «бардачком», извлек из него румяный бублик, разломил его об колено на две половинки – одну оставил себе, а вторую протянул шефу.
– Спасибо, – улыбнулся Кудасов. – Действительно, в самый раз…
Медленно (чтобы продлить удовольствие) жуя мягкий бублик, Никита Никитич вновь окунулся в недавнее прошлое…
Антибиотика Кудасов разрабатывал уже очень давно, но работа продвигалась крайне медленно, потому что старик был дьявольски хитер, осторожен и обладал умопомрачительными связями в самых разных ветвях власти… Чтобы всерьез зацепить Палыча, к нему нужен был подход. Как воздух требовался человек из ближайшего окружения Говорова…
В апреле 1993 года забрезжила надежда, что такой человек может реально появиться, – на оперуполномоченного 15-го отдела Степана Маркова вышел бывший старший следователь по особо важным делам Сергей Челищев, который, уйдя в 1992 году из прокуратуры при довольно странных обстоятельствах, прибился вскоре к «империи» Антибиотика, сделал там головокружительную «карьеру» и стал известен в бандитских кругах города под кличкой Адвокат… Точнее – Черный Адвокат, потому что был еще и Белый Адвокат – Олег Званцев, давний приближенный Палыча и друг детства Челищева.
Однако прочный контакт с Сергеем Челищевым установить не удалось. В том же апреле сотрудники ОРБ Степан Марков и Григорий Данилевский погибли при задержании мошенницы Марины Ариповой, возглавлявшей «пирамидальную» фирму с нежным названием «Кипарис». Мутная тогда история случилась – при обычном, в общем-то, задержании погибли два офицера ОРБ, сама Арипова и двое каких-то неустановленных бандитов. Из всех участников той драмы в живых остался только руководитель и инициатор задержания Валерий Чернов – заместитель начальника 17-го отдела ОРБ… Кстати, сам Чернов тоже ненадолго пережил Маркова и Данилевского, – меньше чем через месяц его труп был найден во дворе недостроенного дома в Озерках. Судя по всему, пьяный Чернов вывалился в окно одного из верхних этажей дома…
А Челищев после смерти Маркова попытался уйти в бега вместе со своим другом Званцевым и его бывшей женой Екатериной. Да только ничего из этого не получилось – и Званцев, и Челищев были убиты в июне 1993 года на одном хуторке под Лугой… Убийства эти, кстати говоря, так и зависли глухарями…
Ответы на некоторые вопросы, не дававшие Никите Кудасову покоя, удалось получить только в сентябре девяносто третьего, когда у начальника отдела состоялся доверительный и весьма долгий разговор с Андреем Обнорским – заведующим криминальным отделом крупной городской газеты, больше известным читателям под псевдонимом Серегин. С Обнорским Кудасов пересекся впервые еще в девяносто втором году. И не просто пересекся, а фактически спас парня от верной смерти… Но по ряду причин Серегин на доверительный разговор пошел далеко не сразу. Лишь в сентябре 1993 года Обнорский рассказал в подробностях, как он, сам того не желая, оказался втянутым в одну серьезную историю, касавшуюся, судя по всему, и самого Антибиотика, и некоторых людей из его ближайшего окружения. А еще Обнорский передал Кудасову обширное досье на «империю» Палыча. Досье это состояло из двух частей, первая была составлена самим журналистом, а вторая Сергеем Челищевым. Дело в том, что Челищев и Обнорский были когда-то приятелями, они даже вместе выступали за университетскую сборную по дзюдо, правда, жизнь потом надолго развела их и свела вновь лишь перед самой гибелью Черного Адвоката… Серегин передал Кудасову это досье при одном условии, – журналист хотел непосредственно участвовать в дальнейшей разработке Антибиотика, к которому имел большой личный счет.
Принять-то это условие Кудасов принял (его чрезвычайно интересовало все, что содержалось в досье), но в глубине души несколько тяготился данным обещанием (хоть и было оно весьма расплывчатым и неконкретным). Шеф 15-го отдела считал активное задействование гражданского человека в практической разработке задачей опасной, нецелесообразной и даже вредной для дела… Тем не менее Кудасов решил – пусть уж Андрей где-то рядом будет, в одиночку-то он таких дров наломать может, что сам под ними навечно успокоится… Кудасов собирался создать для Серегина иллюзию его активного участия в разработке Палыча – в первую очередь для блага самого же журналиста, который, как казалось Никите Никитичу, не совсем понимал, куда, собственно говоря, суется…
В досье Обнорского – Челищева Кудасов нашел очень много интересного, но… К сожалению, почти все, что там было, не имело доказательной силы. На момент ознакомления Кудасова с материалами, собранными Челищевым, очень многие фигуранты были уже мертвы. Мертвы были и двое из трех так называемых свидетелей Челищева: в досье находились три магнитофонные кассеты с исповедями депутата Петросовета Глазанова, утонувшего по пьяному делу в феврале 1993 года в пруду около завода «Полюстрово» на Ох-те, Валерия Чернова – выпавшего опять-таки по пьянке из окна дома в Озерках, и бывшей секретарши прокурора города Юлии Ворониной – последняя числилась не в реестре покойников, а в списках пропавших без вести, но Никита Никитич полагал, что и третий свидетель скорее мертв, чем жив.
Так что материалы досье для Кудасова представляли ценность не практическую, а, если так можно выразиться, – общепознавательную… Обнорский, похоже, не очень это понимал и потому ждал от шефа пятнадцатого отдела каких-то немедленных действий, а Никите Никитичу – опять-таки по целому ряду причин – было довольно сложно растолковать журналисту все оперские и процессуальные нюансы.
Кстати – о нюансах… Отдавая Кудасову досье Челищева и свои материалы, Серегин упомянул и о том, что Черный Адвокат оставил один экземпляр досье в 354-м отделении связи Выборгского района. Этот экземпляр предназначался представителю Генеральной прокуратуры, куда Челищев посылал письмо… Обнорский предложил Кудасову выяснить судьбу этого экземпляра, и Никита Никитич согласился. Вместе с журналистом они подъехали в 354-е отделение и там узнали, что в начале июня 1993 года некий человек действительно оставлял пакет в абонентском ящике номер 27, но пакет этот забрали буквально через несколько дней после того, как он был положен на хранение.
Кудасов, естественно, поинтересовался у вскрывавшей абонентский ящик заведующей, кто же именно забирал пакет. Заведующая округлила глаза и пожала плечами:
– Так ваш же начальник и забирал… Из ОРБ… Как же его… Ващанин, по-моему…
– Ващанов? – быстро переспросил Обнорский (он, в отличие от Никиты Никитича, почтовой служащей не представлялся, но она, видимо, решила, что он тоже из РУОПа).
– Да, точно, – обрадованно кивнула заведующая, – Ващанов… А в чем, собственно говоря, дело?