Сочинить детективчик - Страница 8

— Писатели хотят посмотреть, как выглядят трупы. Смотрите. Так вот они и выглядят.

Затылок погибшего был размозжен ударом о придорожный столб, все тело покрыто ссадинами с черной запекшейся кровью. Но белое, с легкой желтизной лицо почти не пострадало: холеное, породистое. Возраст чувствовался, но это была не дряхлость, а зрелость. Короткая борода с проседью, такая, какой ее описал оперативник, шкиперская, придавала лицу словно бы высокомерное выражение. Похоже, Василий Петрович был прав: иностранец. Леонтьев нашел этому подтверждение: ухоженные ногти. Погибший явно пользовался услугами маникюрши. В России это большая редкость.

— Разве трупы в морге не замораживают? — спросил Леонтьев.

— Здрасьте, — отозвался следователь. — А как резать? Потом заморозят.

Акимов сначала рассматривал труп с таким выражением лица, что в нем читалось только одно желание: поскорее уйти. Но вдруг засуетился, забегал вокруг стола, рассматривая погибшего со всех сторон, как бы фотографируя в разных ракурсах.

— Что с вами? — удивился оперативник.

— По-моему, я знаю этого человека.

— Вот как? — насторожился следователь. — Кто же он?

— Знаменитый писатель Евсей Незванский.

— Паша, ты сдурел, — сказал Леонтьев, когда они оказались в больничном дворе после составления протокола опознания. — Какая муха тебя укусила?

— Но вы сами говорили, что хотите убить Незванского. Вот мы его и убили.

Резоны, которые Акимов привел в объяснение своей совершенно идиотской, по мнению Леонтьева, выходки, выдавали в нем человека с очень живым воображением.

— Вы только представьте, как отреагируют на это газеты! — возбужденно говорил он, забыв про остывающий кофе. — Сенсация! Знаменитый автор детективных романов стал жертвой неизвестных преступников! «Она написала смерть» — был такой детектив, не помню автора. «Он написал смерть». «Смерть на полустанке». «Евсей Незванский накликал судьбу». «Смерть пришла из романа».

— Не спеши, — остановил его Леонтьев. — Как в газетах об этом узнают?

— По сарафанному радио. Вы видели, какая физиономия была у следователя? Это вашему соседу фиолетово, он книг вообще не читает, ему хватает телевизора. А следователь еще читает. По молодости. И кто такой Незванский, знает. Неужели не расскажет об этом жене, знакомым? А те — своим знакомым и знакомым знакомых. Вы сами знаете, с какой быстротой распространяются слухи. Через неделю об этом будет говорить вся Москва. Дойдет до какого-нибудь газетчика — тут же даст материал в номер.

— Не тут же, — возразил Леонтьев. — Сначала проверит. И твоей сенсации придется трындец.

— Проверит — как? Позвонит в райотдел или в прокуратуру? И что услышит? Труп есть? Есть. Некий гражданин Акимов опознал в нем Незванского? Опознал. Что и зафиксировано в протоколе.

— Гражданин Акимов опознал. А другие не опознают.

— Какие другие? Его никто не знает. Даже фото на обложках нет.

— Смоляницкий знает.

— Он-то, конечно, знает. Может, даже позвонит в этот Гармиш-Партенкирхин и убедится, что Незванский жив-здоров. По-вашему, он сразу побежит опровергать сенсацию?

— А нет?

— Плохо вы знаете мир бизнеса. Что такое для Смоляницкого смерть Незванского? Да еще жутко таинственная? Пиар такой, что ни за какие деньги не купишь. Спрос на его книги сразу подскочит. Что вы! Он будет молчать, как партизан. Пока ажиотаж не утихнет. А вот тогда и можно будет сказать, что произошла ошибка, немножко перепутали.

— Из милиции передадут данные в Зональный информационный центр, — предупредил Леонтьев. — Оттуда сообщат, что никаких заявлений об исчезновении гражданина Незванского не поступало. И что?

— Правильно, не поступало. Об исчезновении российского гражданина Незванского. А он уже давно гражданин Германии. Найти его можно только через Интерпол. А с какой стати нашим обращаться в Интерпол?

— Незванского никто не знает. Допустим. Эмигрировал он тридцать лет назад, друзей и знакомых в Москве не осталось. А ты-то откуда его знаешь?

— Случайно познакомились.

— Где?

— В поезде «Берлин — Москва». Нет, лучше на курорте в Турции, в Анталье. Года четыре назад страховая компания «Сейф-инвест» проводила там практикум для русских сотрудников. Мы жили в трехзвездочном отеле, а он рядом, в «Мажестике». На пляже однажды разговорились. Потом часто гуляли по вечерам, разговаривали о литературе. Очень интересный человек. И мысли у него интересные, глубокие. Я понятия не имел, как он такой. Узнал только в последний день, случайно. Потом локти себе от досады кусал. Что автографа не попросил. И ведь его роман у меня был, купил в аэропорту в дорогу. Но хорошо запомнил этого человека. Поэтому сразу узнал. Но не сразу поверил, что это он. Ну, как?

— Авантюрист ты, Паша. Ты в самом деле был в Турции?

— Обижаете, Валерий Николаевич. По мелочам не вру. Ваша школа: точные бытовые подробности удерживают вымысел на плаву, как понтоны тонущий корабль. Проверяйте. Запросите погранслужбу, у них в архивах сохранились данные, когда Акимов улетал в Анталью.

— А Незванский?

— Эти данные почему-то не сохранились. Может, он не из Москвы вылетал. И скорее всего не из Москвы, а из Германии. Немцев там полно.

Леонтьев с сомнением покачал головой:

— Ох, Паша, узнают в милиции, что ты им лапши на уши навешал, яйца тебе оторвут. Народ там серьезный, им не до шуток.

— Не оторвут. Вы обратили внимание, что я говорил следователю? «По-моему», «мне кажется». И ни разу «уверен». Так и в протоколе написано. Ну, ошибся, с кем не бывает? Знаете, Валерий Николаевич, о чем я думаю? Странная личность этот Незванский. Про Маринину пишут, про Акунина пишут, Донцова из телевизора не вылезает. Про Незванского — ни звука. А по тиражам и количеству книг они с ним и рядом не стоят. С чего бы это? Мне кажется, неспроста.

— Нам-то что?

— Ну как? Интересно. И вот еще что. Это только сейчас пришло мне в голову. Эта история, чем бы она ни кончилась, будет знаком для Смоляницкого. Англичане говорят: неразумно складывать все яйца в одну корзину. Незванский не вечен. Человеку за семьдесят, в любой момент с ним может что угодно случиться. И с чем останется Смоляницкий? Ни с чем. Значит, уже сейчас нужно подумать о новых авторах.

— О нас? — с иронией уточнил Леонтьев.

— А почему нет?

— Не знаю, не знаю…

Леонтьев поворочался в своем скрипучем кресле с продранными подлокотниками, из которых торчал поролон, покряхтел, похмыкал и решительно взялся за телефон. В динамике спикерфона прозвучал сухо-деловой женский голос:

— «Российский курьер».

— Вас беспокоит писатель Леонтьев. Могу я поговорить с Владимиром Георгиевичем?

— Боюсь, что нет. Он очень занят, сдаем номер.

— Передайте, что я хотел бы с ним встретиться. Пусть назначит любое удобное для него время.

— Минутку.

Некоторое время звучала какая-то джазовая мелодия, потом в телефоне щелкнуло и вновь раздался тот же женский голос, на этот раз звучавший гораздо приветливее:

— Вы слушаете? Владимир Георгиевич будет рад вас видеть завтра в шестнадцать. Пропуск закажем.

— Спасибо.

Леонтьев прервал связь.

— Кто такой Владимир Георгиевич? — спросил Акимов.

— Главный редактор «Российского курьера». Знаешь такой еженедельник?

— Видел. Вы хотите подсунуть нашу сенсацию — ему?

— Почему бы и не ему? Нет смысла рассчитывать на сарафанное радио. Раз мы ввязались в эту историю, нужно разыгрывать сюжет по максимуму. Закон жанра. Если делать, то по-большому.

Акимов только головой покачал:

— И этот человек назвал меня авантюристом!..

Редакция еженедельника «Российский курьер» находилась на улице «Правды» в здании газеты «Правда», построенном в начале тридцатых годов прошлого уже века в стиле модного тогда конструктивизма. Оно возвышалось над окрестными пятиэтажками, как многопалубный океанский лайнер над зачуханными портовыми буксирами. В последние годы рядом вымахал новый редакционно-издательский комплекс, старая «Правда» сразу потускнела, словно бы приземлилась, и теперь напоминала пенсионера, донашивающего двубортные костюмы, когда-то знак преуспевания и начальственного положения.