Сочинить детективчик - Страница 43

— Это обойдется вам в копеечку, — предупредила Ольга. — В пятнадцать тысяч зеленых.

— Не имеет значения. Условие одно: о нашем контакте не должен знать никто. Ни ваши товарки, ни ваши хозяева. Сможете это устроить? Заболеть? Взять отпуск? Уехать к родителям?

Кровь бросилась к лицу Ольги. Пятнадцать тысяч долларов. Год безбедной жизни. Можно закончить институт. Можно съездить летом на море. Можно… Господи, все можно!

Клиент не торопил, терпеливо ждал.

— Смогу, — наконец сказала Ольга. — У меня много «хвостов» в институте. Они знают, что я учусь. Отпустят.

Требовательно зазвучал мобильник. Клиент включил связь:

— Рогов, слушаю!.. Потом перезвоню, занят.

«Его фамилия Рогов», — взяла на заметку Ольга.

— Как мне вас называть? — спросила она.

— Алексей Вениаминович. Можно без отчества. Значит, студентка? На студентку вы не очень похожи. Не годится. Нужно что-то другое. Ладно, придумаем.

Он достал портмоне и извлек из него пластиковую карточку.

— Это аванс. Пять тысяч долларов. В рублях. Получить можете в любом банкомате.

— Вы еще не сказали, что от меня потребуется, — проговорила Ольга, не притрагиваясь к карточке.

— Ничего необычного. Для начала вы должны познакомиться с одним молодым художником и купить у него пару картин.

— Картин? Каких картин?

— Любых. Не важно. Скажем, за три с половиной тысячи долларов. Вот деньги. Он предпочитает наличные.

К карточке прибавился желтый конверт с прозрачным окошком, в котором зеленели американские рубли.

— Фамилия художника Егорычев, адрес скажу. Его никто не знает, но до вас дошли слухи, что есть гениальный молодой художник. Вы заинтересовались, решили посмотреть его работы. Вы задвинуты на современной живописи. Или, как еще говорят, повернуты. Две картины привели вас в полный восторг.

— Алексей, что вы несете? — засмеялась Ольга. — Я ничего не понимаю в современной живописи!

— Никто не понимает. Восторг изобразить сможете?

— Наверное, смогу.

— А большего и не надо. Никак не пойму, в каком качестве вам лучше у него появиться. Богатая дама, это само собой. Светская, из высоких кругов. Кажется, знаю. Вот вы кто — жена французского дипломата. Муж старый, вечно занят. Вы скучаете, ищите развлечений.

— Почему французского?

— Вы похожи на француженку. Что-то в вас есть. Этот плащик с пояском, эта стрижка.

— Как я понимаю, купить картины — это не все?

— Да. Основная ваша задача — затащить художника в постель. Думаю, для вас это не составит труда.

— Он ваш сын?

— Господи боже! — изумился Рогов. — С чего вы взяли?

— Вы так о нем заботитесь.

— Нет, — сказал Рогов. — Нет, — повторил он, и лицо его приняло хмурое, даже ожесточенное выражение. — Он любовник моей жены. Я хочу, чтобы он ее бросил. Вы поможете мне. Согласны?..

— И ты согласилась, — заключил Мартынов.

— Георгий Владимирович, а почему я должна была отказаться? — возмутилась Ольга. — Человек платит. Человек решает свои проблемы. Серьезные личные проблемы. Почему я должна сказать «нет»?

— Не возникай, я же ничего не говорю. Что было дальше?

— Да все получилось так, как Рогов сказал. Купила я у Егорычева две картинки. Он страшно возбудился. Не знал, куда меня посадить. Как я поняла, до меня картин у него не покупали. Говорил, правда, что какой-то Гельман готовит его большую выставку. Врал, я думаю. Что-то не верится мне, что его картины можно выставлять.

— До постели дошло?

— В тот же день. Не знаю, какой он художник, но в этом деле он был большой мастер.

— Продолжай.

— Через неделю Рогов позвонил, поинтересовался, как дела. Я спросила, что мне делать с картинами. Он сказал: подъеду, возьму. На другой день приехал. Встретились мы там же, на «Автозаводской». Он дал мне еще одну карточку — снова на пять тысяч долларов в рублях. Картины взял. Остановился у мусорки, выбросил их, даже не развернул. Сказал: все идет как надо, действуйте в том же духе.

— Что идет как надо? Что он имел в виду?

— Не знаю, не спросила. Наверное, с женой у него начало получаться. Может, Егорычев и не хотел ее бросать, но пришлось. Я не давала ему бегать на сторону. Кто после этого может сказать, что я не выполняю своих обязательств?

— А дальше?

— Дальше начался ужас…

При очередной встрече Рогов был мрачен, как носорог. Ничего не объясняя, посадил Ольгу в машину и повез через всю Москву. На улице со странным названием 2-я Прядильная остановился у старого здания с вывеской «Клинический диспансер № 5».

— Поднимитесь наверх, спросите доктора Козлова. Скажете: от Алексея Вениаминовича. Он в курсе.

— В курсе чего? — не поняла Ольга.

— Не задавайте лишних вопросов.

Доктор Козлов оказался добродушным толстым человеком, совершенно лысым, в сильных плюсовых очках. Он провел Ольгу мимо тихой очереди из молодых людей в косухах и девушек в драных джинсах, в процедурной показал на кушетку:

— Располагайтесь. Снимите свитер.

Взял кровь из вены, распределил ее по пробиркам.

— За результатом придете через четыре дня. Обязательно лично.

— Почему обязательно?

— Возможно, придется повторить анализ.

— Какой анализ?

— Разве вам не сказали? На СПИД.

— Что это значит, Алексей? — набросилась Ольга на Рогова. — У меня только что взяли анализ на СПИД. Что за дела?

— Боюсь, у меня для вас плохие новости. У моей жены СПИД. Заразиться она могла только от Егорычева.

— Значит, и я? Значит, и у меня СПИД?

— Не паникуйте раньше времени. Через четыре дня узнаете. Лучше запоминайте, как сюда ехать.

Четыре дня Ольга провела в состоянии оцепенения. Отчаяние сменялось надеждой, надежда отчаянием. Несколько раз звонил Егорычев, она бросала трубку. В назначенный день приехала в диспансер на Прядильной в восемь утра. Час прождала доктора Козлова среди тихих, словно бы потухших парней и девушек. Все они проходили анонимное обследование на СПИД. Из их разговоров узнала, что когда реакция отрицательная, анализ не повторяют. Когда положительная — обязательно повторяют.

Доктор Козлов лучился утренним благодушием.

— Присядьте, голубушка. Что мы имеем? Ага. Снимите свитерок, возьмем кровь еще раз.

— Зачем? — замирая от ужаса, спросила Ольга.

— Повторим анализ.

— Реакция положительная?

— Не хотелось бы огорчать такую прелестную даму, но, увы, да.

Схватив такси, она примчалась на Большие Каменщики, выдернула Егорычева из постели.

— Подонок! Гад! Сволочь! Одевайся, поедем делать анализ!

— Что с тобой? Взбесилась? Куда ехать? Какой анализ?

— На СПИД, мерзавец! Ты знаешь, что у тебя СПИД? Знаешь? Господи, какая скотина!

— Какой СПИД? Что ты гонишь? Никуда не поеду!

— Поедешь! С ментами повезут! И получишь срок! Этого хочешь? Так я тебе устрою, мне терять нечего!

Когда до Егорычева дошло, что на него свалилось, он сразу присмирел, трясущимися руками, путаясь в рукавах и штанинах, оделся, в такси сидел, вжавшись в угол, лишь иногда растерянно произносил:

— Нет!.. Не может быть!.. Не может этого быть!..

В диспансере Ольга заглянула в процедурную:

— Доктор, вас не затруднит сделать анализ этому человеку?

— Нисколько, голубушка, — жизнерадостно отозвался доктор Козлов. — Мне говорили, что вы наверняка приведете своего бойфренда. Проходите, молодой человек, снимайте куртку…

— Я вам что-нибудь должна? — спросила Ольга, когда Егорычев, сдав кровь, вышел в коридор.

— Нет-нет, мне уже заплатили…

Через четыре дня, приехав за результатом повторного анализа, Ольга восприняла его лучезарное «Положительная реакция, исключительно положительная» как будто именно этого ожидала и даже хотела услышать. Преодолевая навалившую апатию, спросила:

— А у него?

— У вашего бойфренда? А как же. Тоже положительная. Было бы очень странно, если бы получилось иначе…