Сочинения в двух томах - Страница 189
[Из с. Гуспнкп в с. Маначпповку плп наоборот, 1781 г.]
Любезный государь Осип Юрьевич!
Нынешняя поездка Алексеева привела мне на сердце сии павловские слова: корень всем злым есть сребролюбие, отсюда выросли тяжбы, войны, отравы, убийства, воровские монеты, затеи, вражда, неудачи, печали, отчаяния, страстные пьянства, саморучные убийства… а сам сей скверный, премногих (вот что значит вверх прорастающий, толкуемый о табаке) осквернивший корень родился от отступления от веры, сиречь от безбожия, уничтожающего промысл о нас, сидящего на высоких отца нашего и от попрания предрагоценного Маргарита [1152], сиречь третье из десятое л овия заповеди: «Не приемли имени господа бога твоего всуе», как бог чрез нас ту же заповедь в нашем законоучении, или катехемате[1153], истолковал, которое и ныне пред вашими лежит очами.
Из сих мыслей возлетело сердце мое в дальнейшие думы, что таковые, презрев незыблемый счастия камень сей: «Да будет воля твоя…», уповают на себя, на свою волю и на свои хитрости и запутываются наконец в неизбежных погибельных лабиринтах.
Во время оно теряют они всего света дражайшее сокровище сие: «Мир мой даю вам», «Веселие сердца — жизнь человеку» (Сирах), «Сын, храни сердце твое!» (Притчи).
По крайней мере, может быть, спокойно искали погибели своей. Вот как спокойно: «Ходил в пути непроходные…» Вот как спокойно: «Как олень, устрелен в ятра…»
Рассудите, не се ли те бесноватые, что бродят по гро- бовищам, калужам, по околицам, как есть в евангелии.
Сим бешеным кажется шутка и вздор сие слово: «Кто убьет душу свою, тот спасет ее».
Христос всем бесноватым и скаженным говорит почти одно сие: «Возвратись в дом твой»; то же, что: сын, храни сердце твое. Проще сказать: Алексей! Старайся не о кор- ване [1154], но о спокойствии сердца. Убей душу, отрежь прихоти твоей кладовые. Что ж то за зелье, которое обрезать, и что то за душа, которую убить нужно и пренужно. А вот она: не разумеете ли, ибо се ну… годящее в человеке не может осквернить его. А вот оно: прелюбодеяния, любодеяния, убийства, воровство, лихоимство (вот и сребролюбие).
Сие‑то есть благородное убийство и истинное обрезание, ему же похвала не от людей, но от бога. Сии‑то змиины семена называет Павел началами, властями и духами злобы. «Не наша брань» и прочее.
109 Если кто прямой Христов солдат и поборол оных духов, тогда исполняется на нем: когда сердце веселится, цветет лицо. Вот что значит убить душу! Сие же значит и крещение. «Измоемся… отнимите лук от душ ваших».
Сие же и елеосвещение есть — помазание, веселие плачущим. Если же кто не вернется домой, не заглянет в сердце свое и не убьет проклятых оных душ, правдивее сказать, полка бесовского, тогда сердце отдается сим бурным ветрам, как лодочка, и исполняется: «Взволнуются и почить не возмогут…», «Втайне восплачется душа ваша», «О горе им, ибо в путь Каинов пошли». И не дивно, что, не убив злых, убили невинную душу, по пословице: «Daemon in daemona поп suadet, lupus lupinam поп est» [1155].
[К С. H. Курдюмову][1156]
[Любовь] есть родник всей жизни… к делу всякую тварь, и не напрасно написано: «Бог любви есть». «Бог наш огнь есть, и параклит значит того, кто заохочивает и куражит. Сие‑то есть утешать, а уныние всегда в лености есть. Сей параклит, то есть дух–утешитель, и меня возжег претер…
…Пожалуйте, пришлите по милости своей одни коты [1157], что с красными завязками, изрядное дело для снегу. Григорий Иванов в начале зимы имеет ехать в Питер через Харьков из Катеринослава.
Артему Дорофеевичу нижайший поклон.
Виноват, что не писал. О леность! О параклите![1158]
К С. Н. Курдюмову
Изюм, 1784 года, января 5–го дня
Любезный благодетель Стефан Никитич!
Радуйтесь в Новый год!
Cum tota tua domo et familia, in domino Jesu Christo [1159].
Ныне скитаюсь в Изюме. Скоро чаю возвратиться в мои присные степи, если‑де господь благоволит. Уже йрошла половина зимы, а тулупчик Ваш коснит. Если угодно богу и Вам, пришлите чрез Трофима Михайловича, если же нет, господня воля да будет! По крайней мере пришлите маленький внутренний замочек, каковы бывают в гуслях. Артемию Дорофеевичу нижайший поклон. Поклонитеся и Якову Борисовичу. Mittat mihi primam et ultimam chordam in violam, ut vocant, saltern ultimam [1160].
А сыну Вашему вот что:
In stadio currunt multi et victoria paucis.
Paucis musa favet, plurima turba studet.
Navigat ille miser, qui portum tangere nescit.
Navigat ille bonus, si cui kepha — deus [1161].
Кефа, или кифа, еврейское имя Петру–апостолу дано. По звону значит каменную гору и гавань. По силе же своей значит истинной премудрости ключи и вход оный: «Исходы мои — исходы жизни…», «И войдет, и взыйдет, и пажить обретет», «На камень вознес меня ты». Кефа же по–гречески гласит петра, по–польски — скала. В силу сию Павел: «Так гоните, да постигнете». Тут почила Ноева голубица оная: «Кто даст мне крылья…» Сие‑то есть новая земля не мертвых, но живых людей. Я, ублажая Вас Новым годом, желаю отцу с сыном достигнуть сей блаженной страны с оными поселениями: «Блаженны кроткие, ибо те наследят землю». Я, издали взирая на сию землю, гавань, гарец, или герец, очами веры, как зрительною трубою, что на обсерваториях астрономских, все мои обуревания и горести сим зрелищем услаждаю, воспевая песнь Аввакумову: «На страже моей стану и взойду на камень», «На Сион–гору взойдет, благоветствуя» (Иеремия). И пребывая Вас, любезного моего благодетеля, искренним слугою,
Григорий Сковорода
Стефану Никитичу Курдюмову, в Харькове
К Ивану Васильевичу [Земборскому][1162]
Из Гусинки, 1787 года, января 23–го дня
Любезный друг Иван Васильевич!
Дерзай и возмогай!
Что ты, друг? Зашел в тесные непроходности. Но кто возвестил тебе, что наг ты. Конечно, вкусил уже ты от мирской мудрости? Требуешь от нас утешения? Правильно творишь. Мир уязвлять только нас может, исцелять не может. То ли тебя мучит, что столь горько уязвиться тебя допустил бог со иерихонским странником ровно? Но знай, что человек всех скотов и зверей упрямее и что, не наложив на него тяжких ран, не может иначе к себе обратить его от мира бог и не загремев страшным оным тайным громом: «Саул! Саул! Что меня гонишь? Адам! Адам! Где ты? Куда тебя черт занес?..»
Таковы‑то, друг, все мы: «Сгнили раны мои от лица безумия моего». Вот какое бывает начало спасения нашего! После ран милость блудному сыну и примирение. А без того вечно бы он за мирскою с Эзоповым псом [1163]гонялся суетою, оставив…
Ублажаю ж вправду и поздравляю тебя с Новым годом! Знай, что после сих ран уродится в тебе новое сердце, а прежнее твое сердце никуда не годится: буйное, ветхое, пепельное, а вместо сего дается тебе и уже начинается сердце чистое, истинное и новое. Вот второе наше рождение! А если правдиво сказать, то мы прежде второго рождения никакого сердца не имеем; и безумные нари- цаются у Соломона бессердыми. Удивительно, что самое нужное в человеке коснее и позднее созидается, ибо сердце есть существо человеческое, а без него он чучело и пень есть. Но чему же дивлюсь? Не прежде ли корабль, потом кормило и компас, которые есть сердце кораблю? Куда положишь новое сердце, не создав прежде телесного меха? В сию силу Павел: «Primum carnale, deinde spi- ritale» [1164].