Собственность Дьявола. Право на семью (СИ) - Страница 58

Глаза в глаза…

Чуть склонившись над ней, ощущаю на губах её волнующее дыхание. Трепетно касаюсь пальцами её виска. Убираю за ушко шелковистую прядь вьющихся волос и долго смотрю в её большие искренние глаза. Тону в них, как в море.

Бог ты мой, как же мне её мало…

Как же я по ней тосковал…

Не думал, что когда-нибудь прикоснусь к своей девочке снова…

Не ожидал, что жизнь приобретет новый смысл, заиграет настолько ярко, что я счастьем захлебнусь. Превращусь из беспринципного напористого мудака в любящего семьянина и отца.

Да, я умею быть не только серьёзной и непоколебимой сволочью, но и мягким, способным на чувства мужчиной.

— Родная… — шумно выдыхаю, прижимаясь щекой к её щеке. Трусь о нежную кожу щетиной. Запах её любимый вдыхаю и схожу с ума. — Машенька… девочка моя… — шепчу охрипшим голосом, приступая избавлять жену от верхней одежды.

Мой бомбер и её свитер падают на пол. Снимаю с неё обувь. Вскоре начинаю раздеваться сам. Поспешно расстёгиваю пуговицы на рубашке. Рецепторы кожи воспламеняются.

— Кто первый в душ? — глядя на меня, Маша часто дышит. Возбуждение горит в каждой клетке её трепещущего тела. Горячая, отзывчивая, страстная. Вцепившись пальчиками в пряжку ремня, справляется с ней за считанные секунды. Обнимая, ловит мои губы своими.

Целую. Глубоко. Жадно. Прерывисто. Одновременно стягивая с плеч рубашку и швыряя её к стопам.

Бросив быстрый взгляд на спящих детей, подталкиваю жену к изножью кровати.

— Вдвоём пойдем. После того, как полетаем, — дергаю её джинсы вместе с бельем вниз.

Охает от неожиданности, избавляясь от них окончательно.

— Рус… Рус… дети…

— Тихо, — притянув к себе за шею, вгрызаюсь в пухлые губы, испытывая неотвратимое желание заняться с ней любовью здесь и сейчас. — Мы осторожно. На краешке… Бесшумно... Расслабься, Маш.

Спорный вопрос, но придётся сдерживаться, иначе до финала оба не дойдём. А я хочу, чтобы Машка кончила. Чтобы размякла подо мной в сладостной неге. Здесь. На постели. На моих простынях. В моих руках.

— Хочу тебя ласкать. Хочу подарить столько нежности, сколько выдержит твоё чувствительное тело. Хочу облизать всю, с головы до ног и между ног тоже. Машенька моя… Сладкая… Любимая… Родная… Проси, что хочешь. Каждую твою прихоть исполню, лишь бы ты была счастлива со мной.

— Я счастлива. Очень счастлива… — частит между поцелуями, задыхаясь.

Языками сталкиваемся. Влагу друг друга пьем. Воздух в спальне ощущается раскаленным и трескучим. Ловким движением расстёгиваю лифчик, стягиваю тонкие лямки с плеч. Он падает к остальной одежде. Насыщенный запах грудного молока ударяет в ноздри. Оно сочится из набухших острых сосков, капает Маше на живот.

Не удержавшись от соблазна, собираю его вкус языком, облизывая сначала один сосок затем присасываюсь ко второму. Как озабоченный псих наслаждаюсь её грудью. Сминаю. Прихватываю зубами чувствительную плоть. Маша с протяжным стоном выгибается дугой, запрокидывая голову назад.

О, мать вашу…

Невозможно оторвать от неё взгляд.

Красивая. Обнаженная. Порочная.

Проскочивший по позвоночнику разряд бьёт прямиком в пах острым возбуждением. Вся кровь махом к члену уходит. Яйца ноют от напряжения.

— Ляг на кровать, — в спешке выходит чуть грубо. Но Маша повинуется как моему голосу, так и первобытным инстинктам, которые в ней бурлят. Аккуратно опускается на матрас и ложится на спину. — Разведи колени, — требую, избавляясь от брюк и трусов. Обхватив ладонью член, стискиваю его у основания головки. В глазах темнеет, так сильно в неё хочу.

***

Только с ней во мне просыпаются животные инстинкты. Чуют свою самку, рвутся наружу. Полностью срывают ограничители. И каждый раз мне её безумно мало. Всё, что она отдаёт — принимаю и ещё хочу. Чаще, больше, ненасытнее…

Моя она. Моя! Во всех смыслах этого слова.

Жизнь моя. Душа моя. Любовь моя…

Глубоко выдохнув, концентрируюсь на главном.

Сначала её удовольствие, затем моё. После я смогу себя не сдерживать. Смогу брать её, отпустив тормоза.

— Мы близняшек разбудим. Идём в ванную, — просит сипло, облизывая пересохшие от волнения губы.

Отрицательно мотнув головой, подхожу к кровати. Замечаю, как в предвкушении удовольствия дрожит её живот. Контраст черных атласных простыней с бархатной молочной кожей заводит и отзывается в паху ноющей пульсацией.

— Расслабься… — взяв за лодыжку, подношу ногу к своим губам. Целую голень, медленно продвигаясь к внутренней стороне бедра. Маша дрожью исходит от этой невинной ласки. Продолжаю скользить языком по покрытой мурашками коже. Спустя мгновение застываю взглядом на открывшейся картине между ног. От вида розовой сочной плоти прошибает насквозь. Перехватывает дыхание. Рот наполняется слюной.

Опускаюсь на колени, закидывая ногу Маши себе на плечо, а затем, схватив за бедра, дергаю её ближе к краю.

— Рус… пожалуйста… Рус… — задушенно шепчет, накрывая ладонями лицо.

— Шшш… покажи мне себя… — развожу бедра шире. — Ни о чём не думай. Расслабься. Ты прекрасна…

Похоже, что за год разлуки совсем отвыкла от моих откровенно пошлых взглядов.

Я люблю её изучать. Всю, с головы до пят. Мне нравится её интимный запах, её возбуждающий вкус. Он люто будоражит кровь. Вытаскивает из глубин генетической памяти тягу к самосохранению и размножению.

Эта женщина подходит мне идеально. Словно её создавали лично для меня в какой-то секретной лаборатории.

Машинально облизав губы, прижимаюсь ртом к горячей промежности.

— О, Божжже! — вскрикивает Маша. Её тело выгибается дугой, будто поражённое электрическим током. — Рус, Божечки, Рус… — задыхаясь, вцепляется пальцами в мои волосы, когда я жадно слизываю влагу с набухшей плоти, затягиваясь запахом её смазки.

Дурею от её вкуса. Ствол разрывает адским напряжением. Терплю, находясь на грани.

Под Машин протяжный стон вылизываю нежные складки. Прихватив губами набухший комочек плоти, мягко массирую языком. Довожу её до сладостной агонии.

— Хватит, Боже мой, хватит… — извиваясь в постели и комкая в ладонях простыню, жена начинает дрожать всем телом. Ловлю момент, погружая в неё два пальца. Она обильно течет. Ритмичное сокращение интимных мышц усиливается. Запрокинув голову назад, самозабвенно выстанывает моё имя, хватаясь за затылок и оставляя на нём жгучие борозды от собственных ногтей. Прошипев от боли, подвожу её к краю обрыва. Сталкиваю. Кончает бурно, содрогаясь в плену моих рук и губ. Пью её до дна. Охреневаю от того, как она сжимает мои пальцы, пульсируя от удовольствия.

— Рус… — сглатывает пересохшим горлом. — Иди ко мне, пожалуйста, иди ко мне…

Не медля ни секунды, накрываю её собой. В губы впиваюсь, одновременно врываясь в неё напряженным до боли членом. Распахнув широко глаза, Маша прикрывает их обратно. Прижимается всем телом, задавая собственный ритм.

Двигаюсь в ней. Сначала глубоко, с оттяжкой, как ей самой нравится, а затем меня кроет от тесноты, от плена скользящих по стволу губ и я ускоряюсь. Потеряв железную выдержку, наконец, отпускаю себя…

Ох, блять!…

Как же в ней хорррошооо…

До фейерверков перед глазами. До сорванных хрипов. До ликующей души…

Маша

— Доброе утро, Солнышко, — в моё сонное сознание просачивается тихий голос Руслана, а затем голодное причмокивание ребёнка, сопровождающееся приглушённым смехом мужа.

Причмокивание становится громче и интенсивнее. Смех Исая тоже. Разлепляю один глаз и замечаю, как Яра, вцепившись в колючие щёки отца, усердно сосёт кончик его носа. Лёжа на краю кровати, Рус жмурится, расплываясь в счастливой улыбке.

Божжже… На это можно смотреть вечно.

Сердце в груди разбухает до невероятных размеров. Становится, как воздушный шар. О таком я украдкой мечтала. А сейчас это стало моей реальностью.

Я, он и наши дети.