Собственность Дьявола. Право на семью (СИ) - Страница 57

Не могу не озвучить свои чувства. Теперь эти слова сами собой слетают с губ. Рвутся из меня наружу вместе с глубинными эмоциями. Топят в ней. В моей чудесной девочке…

— Больше жизни люблю. Никогда не забывай об этом.

Маша согласно кивает, обнимая меня за шею.

Стираю подушечкой большого пальца сорвавшуюся с ресниц слезинку. Ласково так, аккуратно провожу по щеке, словно у неё кожа соткана из нежнейшего шелка и я боюсь его повредить.

— И я тебя люблю… очень-очень люблю… — судорожно вздыхая, жена прижимается к моим губам своими. По моему телу волна дрожи проносится. Ударяет в затылок чрезмерным возбуждением.

Уже сейчас готов ради неё горы сворачивать. Столько энергии и сил она мне даёт. Столько жизни прибавляет. Словами не передать.

— Дай-ка мне правую руку, — лезу в карман брюк за её обручальным кольцом.

Тот безумный роковой момент в морге, когда мне вернули его вместе с вещами Марии, запомнился на всю жизнь. Отпечатался на сердце обширным болезненным рубцом.

Я всё время хранил её обручалку. На цепочке у самого сердца носил. Память о ней берёг. А сейчас, как безумный, смотрю на любимую женщину, созданную из плоти и крови, живую, счастливую, и от чувства радости и искреннего восторга хочется заорать на весь мир.

— Что там у тебя? — с заинтересованным выражением лица, по-детски заглядывает она мне в кулак.

— То, что принадлежит тебе по праву. Символ обета, любви и верности. Одним словом — твой семейный оберег.

Раскрываю ладонь и замечаю, как глаза Маши озаряются при виде обручального кольца.

— О, Боже, Рус… Оно всё ещё у тебя? — вскидывает на меня неверящий взгляд. — Я думала, оно потерялось…

***

Взяв Марию за руку, уверенным движением возвращаю кольцо на безымянный палец. Жена с робкой надеждой смотрит мне в глаза. Я помню этот взгляд. В день нашей свадьбы, когда заключали с ней брачный союз, Маша смотрела на меня точно также.

От её взгляда в душе цунами проносится, разливаясь по нутру жгучим беспокойством.

Не бойся, родная, не обману. Беречь ещё больше стану. Любить буду как в последний раз.

Не разрывая зрительного контакта, целую её хрупкую кисть, после чего притягиваю Машу обратно к груди.

Места, где наши тела соприкасаются, опаляет жаром. Это происходит постоянно. Какая-то необъяснимая гребаная химия, которая меня, хладнокровного мудака, рядом с ней лишает здравого рассудка.

— Больше никогда не снимай своё кольцо, — прошу её осипшим на эмоциях голосом.

— Не сниму, — отвечает Маша, утыкаясь лицом мне в шею.

Чувствую, как её зубы незаметно для окружающих прихватывают мою кожу, которая вдруг становится болезненно чувствительной. Прижимают и отпускают, уступая возможность горячему языку свести меня с ума.

Ощущения зашкаливают, но я всё же пытаюсь ими управлять. Особенно на глазах у тестя и личной охраны.

Втянув жаркий, пропитанный шашлычным запахом воздух, разрываю наши с женой тесные объятия.

— Положить тебе ещё мяса? — машинально интересуюсь, чтобы переключить мысли о сексе на что-нибудь другое.

— Нет. Спасибо. Я уже сыта, — пригубив полусладкое, Маша возвращает бокал на стол. — Кстати, шашлык очень вкусный. Спасибо, Дан.

Галецкий, прервав беседу с Виктором Александровичем, салютует ей своим стаканом.

— На здоровье, Мария Викторовна! — лыбится котяра, словно выиграл миллион.

Знаю, что Данила рад за нас обоих, и что во взгляде, направленном на Машу, только дружеская симпатия, не более того.

— Давайте мужики, ещё по одной порции шашлыка и разойдёмся отдыхать, — добавляет Галецкий, переводя взгляд на заставленный изобилием еды и напитков стол. — Исай, тебе чего-нибудь налить?

— Нет, я, пожалуй, пас, — поднявшись со стула, увлекаю жену за собой. — Отдыхайте, а мы с Машей покинем вас. Утром в клинику нужно заскочить, затем на объект к Зуеву смотаться. До завтра, парни.

— До завтра, пап, — подойдя к отцу, Мария обнимает его со спины. Заботливо целует в щёку. — Твоя комната готова. Если что-то нужно, не молчи и не жди до утра. Ладно?

— Не волнуйся, дочка. Если мне что-то понадобится, я Павловну потревожу. Идите к детям. Вам обоим нужно отдохнуть. Рад, что вы помирились. Берегите друг друга. Самое главное и ценное в жизни — это семья. Нет семьи — нет опоры. Помните об этом.

Руслан

— Я должен аннулировать свидетельство о твоей смерти. Моя жена не может носить фамилию другого мужчины, тем более, на поддельных документах, — хриплю Маше в затылок, подталкивая в сторону нашей спальни.

Стоит признать, этот факт до сих пор меня нервирует, но я не хочу зацикливаться на прошлом. Взаимопонимание и движение вперед — это именно то, что вытащит наши с ней отношения на новый уровень.

Нам не хватало искренности и честности. Пришло время научиться друг другу доверять.

— Прости… — взявшись за ручку двери, Маша застывает на месте, — на тот момент это было необходимым решением. Ты был категоричен. Не стал бы слушать объяснений, а я не хотела ещё больше унижаться. Да и куда уж больше…

Затаив дыхание, Маша смотрит перед собой. Ждёт, когда я прерву многозначительное молчание. А я не способен вымолвить ни слова. В глотке комок давит. В груди горит, словно в неё насыпали жгучего перца.

До сих пор не могу простить себя за то, что не доглядел за ней. Что позволил ублюдку надругаться над моей женщиной. В памяти всплывает тот жуткий момент — и душу в очередной раз сквозь все круги ада протаскивает.

— Давно простил, — шумно вздыхаю, притягивая жену за живот ещё ближе к себе, — и ты меня прости. За всё, от чего не смог уберечь. Прости…

Обнимаю Машу со спины, вжимаясь возбужденным пахом в её ягодицы.

Она не отталкивает. Ей, как и мне, необходим этот контакт. Острый. Оголяющий нервы до предела. Соединяющий не только тела, но и души в одно целое.

— Рус? — жена нерешительно подаёт голос. — Андрея ты приказал убрать? Только не лги мне, пожалуйста.

Маша в который раз не оставляет попытки выяснить правду.

— Я, — сознаюсь, хоть и не обязан ей об этом говорить. Не должен лишний раз её расстраивать. Но мы с ней вылеплены из одного теста. Уверен, за меня она любому глотку вырвет, если понадобится. — И так будет с каждым, кто посмеет хоть пальцем тронуть МОЁ, — информирую жестко. Жена вздрагивает. Оборачивается ко мне лицом. Растерянно смотрит.

— Я бы не хотела, чтобы пострадали люди, которых Гера привлек для исполнения плана. Как ты собираешься аннулировать мою смерть?

— Это не твоя забота. Мой адвокат всё разрулит. Я в кратчайшие сроки верну тебе и детям свою фамилию. Вы — Исаевы. С другим раскладом я не смирюсь. Идём.

Входим в спальню. Увидев нас, Павловна тотчас покидает её, желая спокойной ночи.

Закрываю за экономкой дверь.

В комнате тепло. Пахнет детской присыпкой и молоком.

С тех пор, как Маша ушла, здесь ничего не изменилось. Если только пространство, которого из-за коробок с вещами стало меньше и моя кровать. Теперь на ней мирным сном посапывают наследники.

Смотрю на двойняшек, и грудь нехило распирает от переизбытка чувств, сердце затапливает положительными эмоциями.

Наконец-то всё на своих местах.

— Я ещё не определилась с детской, — выражая растерянность, Маша пытается оправдаться. — Ты же не против, если дети сегодня переночуют с нами? Просто… соседняя комната сделана под одного ребенка… — имеет ввиду мою дочь от Лизы. — И я, честно говоря, не решилась оставлять там детей одних. Я привыкла постоянно находиться рядом. Знаю, что в нашем случае это неуместно, но…

— Ты можешь там всё переделать на своё усмотрение. Когда захочешь и как захочешь. Ничего не имею против. Дом твой. Хозяйка здесь ты. Места хватит для всех.

***

Подойдя к Маше, разворачиваю её к себе лицом и к груди притягиваю. Пахнет охренительно. Втягиваю в легкие запах мёда с её волос, и меня по новой в космос выбрасывает. Доводящая до блаженства нежность наполняет грудь до краёв.