Собрание сочинения в четырех томах. Том четвертый. Статьи и заметки о мастерстве. - Страница 96
Изменить размер шрифта:
Послание Гамильтону
По поводу рождения у поэта близнецов
Рубцами хвалится боец —
Печатью молодечества.
Хвалу войне поет певец —
Проклятью человечества.
Велик не тот, кто сотню душ
Безвинных уничтожит.
Достоин чести скромный муж,
Что род людской умножит.
— Даны вам щедрые дары,—
Сказала нам природа,—
Но будьте столь же вы щедры
И множьтесь год от года.
Волью я в кровь струю огня,
Чтоб дружною четою
Вовеки жили у меня
Отвага с красотою!
_______
Творец нехитрых этих строф
Был некий бард беспечный.
Он пел среди родных лугов
От радости сердечной.
В него влила природа-мать
Огня большую долю,
И не дерзал он нарушать
Родительницы волю.
Начертанный природой путь
Безропотно прошел он.
Нашел он родственную грудь,
Любви безмерной полон.
Он цвет любви берег весной
От яда и от града,
И щедрый урожай двойной
Поэту стал наградой.
Был в сентябре вознагражден
Он за любовь и верность.
Ему подругой был рожден
Наследник — новый Бернс —
Чтоб нашу родину певец
Грядущих поколений
Воспел достойней, чем отец,—
Звучней и вдохновенней.
_______
О гений мира и любви,
Тебя мы призываем:
Шотландский край благослови
Обильным урожаем.
Пусть крепнет древний наш народ
И славится по праву,
И Бернсов род из года в год
Поет народу славу!
Овсянка
Раз — овсянка,
Два — овсянка
И овсянка в третий раз.
А на лишнюю овсянку
Где мне взять крупы для вас?
Одиноким, неженатым
Не житье, а сущий рай.
А женился, так ребятам
Трижды в день овсянки дай.
Век живет со мной забота.
Не могу ее прогнать.
Чуть запрешь за ней ворота,
Тут как тут она опять.
Раз — овсянка,
Два — овсянка
И овсянка в третий раз.
А на лишнюю овсянку
Где мне взять крупы для вас?
* * *
Жена верна мне одному,
И сам я верен ей за то.
Не ставлю рожек никому,
И мне не ставит их никто.
Своим трудом я нажил грош,
И сам истрачу я его.
Чтó у меня взаймы возьмешь?
И я не брал ни у кого,
Я не хозяин никому,
И никому я не слуга.
А если в руки меч возьму,
Я отобью удар врага.
Так и живу день изо дня,
Тоской, заботой не томим.
Другим нет дела до меня,
И я не кланяюсь другим.
«Пойдешь ли со мною»
Пойдешь ли со мною, о Тибби Дунбар?
Пойдешь ли со мною, о Тибби Дунбар?
Поедем верхом иль в карете вдвоем,
А то и пешком по дорогам пойдем.
Отца твоего мне не нужен доход.
На что мне твой гордый и чопорный род?
Делить и нужду и достаток со мной
Приди ко мне, Тибби, в юбчонке одной.
Невеста с приданным
Я пью за невесту с приданым,
Я пью за невесту с приданым,
Я пью за невесту с приданым,
С горой золотых для меня!
Долой красоты колдовское заклятье!
Не тоненький стан заключу я в объятья,—
Нужна необъятная мне красота:
Хорошая ферма и много скота.
Красивый цветок обольстит и обманет,
Чем раньше цветет, тем скорее увянет,
А белые волны пасущихся стад
И прибыль приносят, и радуют взгляд.
Любовь нам порою сулит наслажденье,
А вслед за победой идет охлажденье.
Но будят в душе неизменный восторг
Кружки́, на которых оттиснут Георг.
* * *
Был я рад, когда гребень вытачивал,
Был я рад, когда ложку долбил
И когда по котлу поколачивал,
А потом свою Кэтти любил.
И, бывало, под стук молоточка
Целый день я свищу и пою.
А едва только спустится ночка,
Обнимаю подругу мою.
Бес велел мне на Бэсси жениться,
Погубившей веселье мое…
Пусть всегда будет счастлива птица,
Что щебечет над прахом ее!
Ты вернись ко мне, милая Кэтти.
Буду волен и весел я вновь.
Что милей человеку на свете,
Чем свобода, покой и любовь?
Свадьба в городке Мóхлин[10]
Когда был месяцев семи
Год восемьдесят пятый
И ливни спорили с людьми
За урожай несжатый, —
В то время мистер Так и Так
Отправился к невесте,
Чтобы отпраздновать свой брак
С ней и с деньгами тестя
В столь мокрый день.
Чуть солнце глянуло с небес
Сквозь полосу тумана,
Проснулась Нэлл, вскочила Бэсс,
Хоть было очень рано.
Утюг шипит, комод скрипит,
Мелькает ворох кружев…
Но Муза скромность оскорбит,
Их тайны обнаружив
В столь важный день.
Но вот — природе вопреки —
Стянули их корсеты,
И очень длинные чулки
На ножки их надеты.
Осталось — это не секрет —
Им застегнуть подвязки.
А впрочем, и такой предмет
Не подлежит огласке
В столь строгий день.
Шелка упругие, шурша,
Едва дают дышать им.
И все же могут, не греша,
Они гордиться платьем.
Легко их в талии сломать,
Шумят их шлейфы сзади.
Чтó Ева-мать могла б сказать,
На пышный зад их глядя
В воскресный день?
Вот в куртке праздничной, с хлыстом —
«Гей-го!» — подъехал Санди.
И Нэлл и Бэсс покинуть дом
Спешат, как по команде.
А вот Джон Трот — лихой старик.
Толст, как судья наш местный,
Он маслит, пудрит свой парик —
Да и сюртук воскресный
В столь славный день…