Собрание сочинений в четырех томах. 1 том - Страница 5

Наряду с «Письмами к товарищу « широкое признание читателей-фронтовиков получила и небольшая повесть Горбатова «Алексей Куликов, боец». Осенью 1942 года она была напечатана в «Правде» и после этого неоднократно переиздавалась.

Повесть состоит из шести главок-рассказов, каждая из которых раскрывает очередной этап эволюции героя, пензенского крестьянина: «Алексей Куликов побеждает смерть в своей душе», «Алексей Куликов приходит в ярость», «Алексей Куликов становится воином», «Алексей Куликов убивает предателя». «Алексей Куликов вступает в партию», «Алексей Куликов дерется на перевале». Адресуя повесть в первую очередь рядовому солдату, Горбатов старается писать предельно просто, обращается к народному языку, при случае использует приемы сказовой речи. При этом простота не переходит у писателя в упрощенность. Патетика не выглядит ходульной. Сочетание драматического и комического не просто оживляет повествование, но способствует более глубокому и точному раскрытию характеров.

Алексей Куликов — одна из первых в советской литературе попыток создания образа солдата Великой Отечественной войны. И попытка удачная прежде всего потому, что писатель сумел органически соединить черты русского национального характера с теми замечательными качествами, которые были сформированы в нем в условиях советской действительности. Конечно, Василий Теркин А. Твардовского, Егор Дремов А. Толстого, Лопахин М. Шолохова — образы более значительные. «Но не нужно забывать, — справедливо замечает исследователь творчества Горбатова Г. Колесникова, — что Алексей Куликов был их предшественником»[1].

«Рассказы о солдатской душе» создавались также в трудные месяцы отступления. Написанные по горячим следам событий, не все они художественно равноценны. Иные («Лейтенант Леонтий Дергач и его рота», «Дезертир») страдают декларативностью, шаблонны. Но в лучших — перед нами воины, не растерявшие в суровых испытаниях богатство своей души. Таков хмурый, молчаливый командир казачьего полка Дорошенко («Возвращение»), который не может избавиться от чувства вины за поражения и неудачи, пережитые армией в первые месяцы войны. Таковы Никита Шандор и Иван Винокуров («Партийный билет»). Попав в окружение, «они сохранили жизнь и не потеряли чести... Сквозь огонь, воду и вражье кольцо они пронесли свои партийные билеты, не запятнав их изменой».

Комиссар батальона Алексей («Власть») живо напоминает нам Алешу Гайдаша. В ребяческие годы он так же, как и Алеша, собирал друзей на пустыре и кричал: «Митинг открыт! Пролетарские дети всех стран, объединяйтесь!» Он прошел путь «профессионального революционера» от пионервожатого до секретаря горкома партии. И вот, привыкший руководить людьми, знающий свою власть над ними, он не может поднять бойцов в атаку. Не может до тех пор, пока не находит единственно верного решения:

«Он поднялся во весь рост и закричал:

— Вперед! В ком совесть есть, вперед! За Родину!

И, не оглядываясь, побежал вперед. Один».

Алексей ощутил в этот момент и высоту своей власти, и ее пределы. Он понял, что власть действенна лишь тогда, когда она выражает чаяния народа.

И все-таки главной книгой Горбатова военных лет стала повесть «Непокоренные». Она появилась в 1943 году, тогда, когда наступил коренной перелом в ходе войны, когда, после победы под Сталинградом, наши войска, начав свое неудержимое наступление, освободили Северный Кавказ, а затем и родину писателя — Донбасс. Среди воинов-освободителей был и Горбатов.

Первая часть «Непокоренных» опубликована в майских номерах «Правды», а вторая — в сентябрьских. В этом же году повесть вышла полумиллионным тиражом в Гослитиздате. С тех пор она многократно переиздавалась не только у нас, но и за рубежом.

Сам Горбатов не был доволен своей книгой: «Я написал ее быстро, и поэтому вышла она «сырой». Действительно, повесть была написана быстро, но вызревала в сознании писателя исподволь, постепенно. Мотивы и образы, получившие развитие в ней, мы находим и в «Письмах к товарищу» (образ Игната Несогласного), и в «Рассказах о солдатской душе» («Дезертир»). После освобождения Ворошиловграда, в феврале 1943 года, Горбатов, потрясенный увиденным, ходил по знакомым домам, расспрашивая, как жил город «под немцам». Многое рассказал ему и руководитель ворошиловградского подполья Степан Емельянович Стеценко, ставший прототипом одного из героев «Непокоренных».

Название повести с предельной точностью выражает ее идею. Это книга о духовной силе, несгибаемости, непобедимости народа. В первых вариантах повесть называлась «Семья Тараса». Это название, на первый взгляд описательное, тоже имеет свой глубинный смысл. В центре внимания писателя семья старого рабочего-донбассовца Тараса Андреевича Яценко. Но семья Тараса не одинока в своем активном протесте против фашистских оккупантов. Их единомышленники — и сосед Назар Горовой, и другие старые рабочие, отказывающиеся работать на немцев, и обеспечивающий партизан продовольствием староста Иван Несогласный и многие-многие другие честные, непокорившиеся люди, члены большой «советской семьи».

Образ Тараса Яценко — бесспорная удача писателя. Мы встречаемся со старым Тарасом уже на первой ее странице. И сразу же ощущаем эпический размах повествования, его романтическую приподнятость, трагическую напряженность происходящего: «...Все вокруг было объято тревогой, наполнено криком и стоном, скрипом колес, скрежетом железа, хриплой руганью, воплями раненых, плачем детей, и, казалось, сама дорога скрипит и стонет под колесами, мечется в испуге меж косогорами...» Таким же масштабным, значительным предстает перед нами и старый Тарас: «Он стоял, грузно опершись на палку, и тяжелым, неподвижным взглядом смотрел на все, что творилось вокруг. Ни слова не произнес он за целый день. Потухшими глазами из-под седых насупленных бровей глядел он, как в тревоге корчится и мечется дорога. И со стороны казалось — был этот каменный человек равнодушно чужд всему, что совершалось».

Поначалу Тарас думает «отсидеться», пережить оккупацию за закрытыми ставнями и массивными запорами. «Нас это не касается», — пытается внушить он и себе, и домочадцам.

Но не помогли запоры, коснулось. Вынуждена идти на работу в городскую управу невестка Антонина. И вот уже Тараса вместе с такими же, как он, старыми рабочими-мастерами ведут под конвоем восстанавливать их родной разрушенный завод. Теперь Тарас приходит к единственно возможному для него решению: «Не покоряться». Так же думают и его друзья. Рискуя жизнью, они саботируют приказания оккупантов.

Тяжелым ударом для Тараса стало возвращение сына Андрея. Бежав из плена, он остается дома и, судя по всему, не собирается возвращаться в армию. Однако пример отца, его мужественное поведение, его «непокоренность» пробуждают в сыне совесть, он переходит линию фронта и вторично входит в родной дом уже воином-освободителем.

Во второй части повести география действия расширяется. С самодельной тачкой, нагруженной немудрящими домашними вещами, Тарас пускается в дальний путь в поисках «земли неразоренной», надеясь добыть для семьи муки и картошки.

Рассказывая о его скитаниях от Днепра до Дона, писатель получает возможность показать огромные размеры народного бедствия: «Тачки, тачки, тачки — насколько хватало глаз, одни тачки да спины, согбенные над ними. Спины и тачки — больше ничего не было, словно то была дорога каторжников».

Много хороших, но бесконечно страдающих людей встретил на своем скорбном пути Тарас. Только не нашел он «земли неразоренной». Зато, уже собираясь возвращаться восвояси, неожиданно лицом к лицу столкнулся со своим старшим сыном Степаном.

Встреча Тараса со Степаном — один из важнейших эпизодов повести. Нет на оккупированной территории «земли неразоренной», но есть много людских «неразоренных душ». Их-то и собирает руководитель партийного подполья Степан Яценко. Нелегко приходится ему. Смерть подстерегает на каждом шагу. Но его делает неуязвимым нерушимая связь с родной землей, с народом. Говоря об этом, писатель снова обращается к предельно эмоциональным приемам изображения, нередко отталкиваясь от Гоголя: «Больше не был он ей (родной земле. — А. Т.) хозяином, — что ж, остался ей верным сыном. И земля отвечала ему теплой и тихой лаской. Словно вздох, подымался над ней утренний туман и таял, и тогда открылась перед Степаном вся степь без конца и без края. И звенела она, и пела, и ластилась к его ногам». И далее: «Ему вручили свою душу люди, его приказов слушались, даже и не зная его. И он ощущал себя сейчас, как и раньше, хозяином, военачальником, вожаком, а чаще всего — приказчиком народной души. Душеприказчиком. Ему мертвые завещали ненависть. Ему живые вверяли свои надежды. Качающиеся на виселицах товарищи поручили ему месть за них».