Собрание сочинений в четырех томах. 1 том - Страница 121

На самолете имелся свой продовольственный склад, и мы часто пользовались им, попадая на маленькую факторию или зимовку. У нас были даже примус и кастрюли. Какие замечательные борщи варились во время вынужденных посадок и на маленьких зимовках! Эти борщи стряпались из концентратов, наготовленных Московским институтом инженеров народного питания.

Концентраты — спрессованные лепешки, очень маленькие и удобные. Достаточно трех-четырех таких лепешек на котелок горячей воды — и готов ароматный, вкусный, замечательный борщ, сохраняющий все качества и даже запахи настоящего борща. У нас имелись концентраты супа, лапши, компота, киселя. Был сухой молочный порошок (поэтому чайник, в котором он находился, назывался коровой), яичный порошок, консервы и многое другое, очень удобное для такой экспедиции, как наша. Все это было изготовлено специально для нашего полета, как пробное продовольствие, и заслужило самую высокую оценку.

Прилетев на зимовку, каждый сразу брался за свое дело. Молохов и Ритслянд погружались в карты и метеосводки. Побежимов я Мишенков занимались машиной. У Побежимова какая-то фанатическая любовь к машине. Он любит возиться там, ковыряться в своем, как он выражается, хозяйстве. Ни разу за весь перелет не было у нас задержек из-за материальной части. Моторы были безотказно готовы к полету, но зато каждую задержку из-за погоды Побежимов использовал для того, чтобы повозиться в своем хозяйстве, почистить, поправить, учинить маленький ремонтишко.

— Машина, как человек, — она вежливого обращения требует, — назидательно говорил Трофимыч. Под его руководством проходили все наши авралы. На маленьких зимовках, где людей мало, всем нам без исключения приходилось работать по заправке машины. Мы катали бочки с бензином, укрепляли якорь, возились около самолета. Здесь все были равны перед трудом.

Но и своего дела у участников полета было по горло. Тесная комнатка фактории превращалась в деловой кабинет. Люди приходили с насущнейшими, животрепещущими вопросами. И в то короткое время, что мы находились на месте, надо было решать их немедленно и точно.

Простой перечень покажет размах деловой работы в нашем перелете. Участники перелета ознакомились с якутским, чукотским и архангельским управлениями Главсевморпути, со всеми полярными станциями от Берингова пролива до Архангельска, рыбоконсервным комбинатом Анадыря, строительствами портов в бухте Тикси и на острове Диксон, с пушным хозяйством на Командорских островах (котики, песцы, бобры), с промыслом моржа на острове Врангеля, факториями, интегральной кооперацией, культбазами в заливе Лаврентия и на Хатанге, — словом, нельзя придумать такого вида деятельности на Севере, который не открылся бы перед нами во время перелета.

А на море в это время развертывалась полярная навигация. Десятки ледоколов, грузовых пароходов, всяких кораблей, зверобойных ботов встречались на пути. И участники перелета были не простыми зрителями всего, что происходило на суше и на море. Суда направлялись в новые пункты, продовольствие оттуда, где оно было в избытке, перебрасывалось туда, где его не хватало, переставлялась рабочая сила, снимались и назначались начальники, издавались приказы, собирались деловые собрания и совещания. И Молоков, сняв летный шлем, шел на собрание хозяйственников, коммунистов, рабочих, сидел, слушал, выступал по деловым вопросам. Он ведь был не только летчиком, — а был также работником Севера, и прежде всего большевиком.

Была еще одна работа, которую выполняла добрая половина экипажа — коммунисты. Среди наших грузов самым ценным, над которым все мы дрожали, берегли как зеницу ока, был один небольшой чемоданчик. В нем помещались чистые бланки партийных билетов. Все коммунисты экипажа были регистраторами. Работали и днем и ночью. Боялись испортить хотя бы один бланк. И в то же время торопились. Время поджимало нас. Приходили тревожные сводки. В Арктике стоял тяжелый ледовый год.

Так мы летели. Два месяца. Спали, где придется, — на полу вповалку, в тесной комнатушке одинокой фактории или в школе культбазы. Отдыхали мало. Торопились. Жили дружно, работали и отдыхали сообща.

И вот наш перелет закончен. Мы простились . со «старушкой двойкой», нашим летающим домом. Теперь, оглядываясь назад, можно сказать: это был во всех отношениях замечательный перелет!

Как много мы пролетели, как много увидели! Иногда, рассказывая о том или другом эпизоде, происшествии, случившемся в пути, рассказчик остановится и воскликнет:

— Позвольте, где же это было? В Охотском море, или в Тихом океане, или в море Лаптевых?

Потом выяснится, что произошло это на острове Врангеля или где-нибудь в тихой, далекой Хатанге.

Огромный путь пройден. Какая изумительная по ширине и масштабу картина развернулась перед нами. Быт народов Севера — эскимосов, чукчей, ненцев, алеутов, коряков, тунгусов, якутов, юкагиров, камчадалов — народов возрожденных и восходящих, распахнулся перед нами. Промысла, фактории, индустриальные стройки Арктики, порты, угольные базы, полярные станции — все это проходило как в чудесном калейдоскопе.

Цель настоящего собрания сочинений — дать читателю по возможности полное представление о творчестве известного советского писателя Б. Л. Горбатова. При отборе текстов для данного издания принимались во внимание не только их художественные достоинства, но и их жанровое многообразие. Поэтому, помимо романов, повестей, рассказов и пьесы «Юность отцов », в собрание вошли очерки и корреспонденции, представляющие значительный интерес как яркие документы эпохи 30 — 40-х годов и позволяющие нам живо представить облик Горбатова-журналиста; они расположены по хронологически-тематическому принципу.

В основу настоящего собрания положено издание: Борис Горбатов. Собрание сочинений в пяти томах. ГИХЛ, М . 1955 — 1956.

Впервые опубликована в книге «Советские писатели. Автобиографии в двух томах». Составители Б. Я. Брайнина и Е. Ф. Никитина. Т. 1. ГИХЛ, М., 1959. В настоящем собрании печатается по этому изданию.

Часть «Автобиографии», начиная с абзаца «Мне хочется здесь подчеркнуть...» и кончая абзацем «Нас не раз учили наши большие мастера...», где Б. Горбатов делится своими размышлениями о специфике писательского труда, является сокращенной стенограммой выступления писателя на 2-м Всесоюзном совещании молодых писателей в 1951 году. Ее текст был впервые опубликован в «Литературной газете» от 25 марта 1951 года. В «Автобиографию» этот текст с незначительными изменениями включен самим автором.

Роман впервые опубликован в журнале «Октябрь» за 1933 год. №№ 8, 9, 10, 12. В 1934 году вышел отдельной книгой. Неоднократно переиздавался.

Продолжая работу над романом, автор внес в него существенные поправки, уточнил время действия; подчеркнул роль партии в руководстве комсомолом (на основе образа старого большевика Лукьянова создал образ секретаря горкома партии Марченко); устранил натуралистические детали в изображении комсомольском вечеринки.

Чугун. Впервые — газ. «Правда» от 18 февраля 1932 г. Очерк вошел в сборник: Б. Горбатов. Мастера. Изд. «Московское товарищество писателей», 1933.

Выковывается новый человек. Впервые — газ. «Правда» от 8 августа 1932 г.

Мастера. Впервые — газ, «Правда» от 23 сентября 1932 г. Очерк вошел в сборник: Б. Горбатов. Мастера. Изд. «Московское товарищество писателей», 1933.

Профессия Пантелея Мовлева. Впервые — газ. «Правда» от 14 ноября 1932 г. Очерк вошел в сборник: Б. Горбатов. Мастера. Изд. «Московское товарищество писателей», 1933.

Гребенка. Впервые — газ. «Правда» от 7 апреля 1932 г.

Риск. Впервые — газ. «Правда» от 27 февраля 1933 г. Очерк вошел в сборник: Б. Горбатов. Мастера. Изд. «Московское товарищество писателей», 1933.