Собрание сочинений в 15 томах. Том 9 - Страница 119

– Мне тоже интересно, – отозвался мистер Полли.

Однажды в летний день, пять лет спустя после первого своего появления в гостинице «Потуэлл», мистер Полли сидел под подстриженной ивой и удил плотву. Это был уже не тот замученный несварением желудка несчастный банкрот, с которым мы познакомились в начале книги, а пополневший, загоревший, цветущий мужчина. Он располнел, но полнота его была пропорциональной, а маленькая четырехугольная бородка придавала его лицу степенность. Ну и, конечно, он еще больше полысел.

Первый раз за все пять лет у него нашлась свободная минутка, и он отправился ловить рыбу, хотя с самого начала решил не отказывать себе в этом удовольствии. Рыбная ловля, как свидетельствуют золотые страницы английской литературы, – занятие, настраивающее на созерцательный и ретроспективный лад, и в воображении мистера Полли стали всплывать события, о которых он ни разу не вспомнил за своими многочисленными обязанностями, приведенными мною выше. О дяде Джиме он размышлял недолго из-за отсутствия фактов, потом стал думать о годах, которые протекли со дня его водворения в гостинице «Потуэлл», и философски осмысливать свою жизнь. Отвлеченно и бесстрастно он задумался о Мириэм. И вдруг ему вспомнились вещи, о которых он в пылу забот совсем забыл: например, о том, что он совершил поджог и бросил жену. Впервые он взглянул в лицо этим давно забытым фактам.

Неприятно думать о том, что ты совершил поджог, ибо за это сажают в тюрьму. А иначе вряд ли мистер Полли испытывал хотя бы малейшее угрызение совести. Другое дело – бросить жену. Уход от Мириэм был подлостью.

Я пишу историю мистера Полли, а не панегирик ему, и потому рассказываю все, как есть. Если не считать легкого содрогания при мысли о том, что было бы, если бы его поймали, мистер Полли ни капли не сожалел о поджоге. Поджог, по сути дела, – преступление придуманное. Существуют преступления, которые остаются таковыми по самой своей природе, независимо от закона: всякого рода жестокость, глумление, которое поражает и ранит человека, предательство, а сожжение вещей само по себе не является ни хорошим, ни дурным поступком, ни, тем более, преступлением. Многие дома заслуживают того, чтобы их сожгли, этой участи заслуживает современная мебель, подавляющее большинство картин и книг – список можно продолжать и продолжать без конца. Не будь современное общество в совокупности таким слабоумным, оно предало бы огню большую часть Лондона или Чикаго и выстроило бы на месте этих рассадников заразы, этих гниющих свалок частной собственности прекрасные, разумно спланированные города. Я не сумел правдиво изобразить характер мистера Полли, если у вас, читатель, не создалось впечатления, что он во многих отношениях простодушное дитя природы, гораздо менее дисциплинированное, менее обученное и гораздо более непосредственное, чем обыкновенный дикарь. Он в самом деле был рад, хотя и пережил несколько неприятных минут страха, что ему удалось спалить свой дом, бежать из Фишбурна и поселиться в гостинице «Потуэлл».

Но его угнетало сознание того, что он бросил Мириэм. Раза два за всю свою жизнь он видел, как Мириэм плачет, и это зрелище вызывало в нем малодушную жалость. Он представил себе Мириэм плачущей и должен был смущенно признать тот факт, что ответственным за ее жизнь является он, мистер Полли. Он забыл о том, что она испортила его жизнь. До сих пор он тешил себя мыслью, что Мириэм получила более сотни фунтов страховых денег; но сейчас, задумчиво следя за поплавком, вдруг понял, что сто фунтов не могут длиться вечно. Его уверенность в абсолютной бесхозяйственности Мириэм была непоколебима. Тем или иным способом, но она должна была пустить эти деньги на ветер. И тогда…

Он видел, как она сидит, ссутулив плечи и фыркая носом, что всегда прежде казалось ему отвратительным. Теперь от этой картины у него защемило сердце.

– Проклятие! – выругался мистер Полли.

Поплавок запрыгал, он резко подсек, вытянул рыбу и снял ее с крючка.

Он сравнил свое собственное благополучное существование с бедствиями, выпавшими, возможно, на долю Мириэм.

– Могла бы уж о себе позаботиться, – проговорил мистер Полли, насаживая на крючок приманку. – Она любила говорить, что надо трудиться. Вот пусть теперь и трудится.

Мистер Полли наблюдал за поплавком, который, постепенно замирая, покачивался на воде.

– Глупо, что я стал о ней думать, – сказал мистер Полли. – Ужасно глупо!

Но, начав о ней думать, он уже не мог более остановиться.

– О черт! – вскоре опять воскликнул мистер Полли и дернул удочку. На крючке трепетала еще одна рыба. Мистер Полли в сердцах сдернул ее с крючка, и бедняжка поняла, что ее появление не было желанным.

Мистер Полли собрал свои вещи и отправился домой.

В гостинице «Потуэлл» на всем теперь сказывалось влияние мистера Полли, ибо наконец-то он обрел свое место на земле. Дом, скамейки, столы – все стало нарядным, даже кокетливым, щедро окрашенное белой и зеленой масляной краской. Даже садовая ограда и лодки были зеленые с белым, ибо мистер Полли принадлежал к тем людям, которые получают эстетическое наслаждение от малярных работ. Слева и справа от дома стояли два щита, значительно способствовавшие росту популярности гостиницы среди любителей прогулок. Оба щита были изобретением мистера Полли. На одном большими буквами было выведено только одно слово: «Музей» , на другом убедительно и лаконично красовалось: «Амлеты!» . Правописание последнего слова было на совести самого мистера Полли. Но, когда он видел, как шумные компании, направлявшиеся позавтракать, в изумлении разинув рот, останавливают свои лодки у гостиницы, идут в бар и с веселой насмешкой заказывают «амлеты», он понимал, что его промах сослужил добрую службу гостинице, какую не могли бы сослужить хитроумные уловки. Спустя год после установки щитов гостиница «Потуэлл» стала известной всей округе под новым названием «Амлеты», и мистер Полли, хотя и чуть-чуть обиженный в глубине души, улыбался и в общем был доволен. Что же касается омлетов, которые готовила дородная хозяйка, то такое кушанье не скоро забудешь.

(Вы должны заметить, что я переменил эпитет, говоря о хозяйке гостиницы. Время не щадит никого из нас.)

Она стояла на крыльце в ожидании возвращавшегося с рыбалки мистера Полли и приветливо улыбалась.

– Много поймал? – спросила она.

– Мне пришла в голову одна мысль, – вместо ответа сказал мистер Полли. – Тебя не очень расстроит, если я отлучусь на денек-другой? До четверга не так уж много дел.

Чувствуя себя в полной безопасности благодаря бороде, мистер Полли снова видел перед собой фишбурнскую Хай-стрит. Северная сторона почти не изменилась, за исключением разве того, что исчезла вывеска с именем Распера. Южная сторона была вся застроена новыми домами вместо старых, сгоревших. «Мантел и Тробсанс» процветали пуще прежнего, а новая пожарная станция, почти целиком выкрашенная в красный цвет, была выстроена в швейцарско-тевтонском стиле. Рядом с ней вместо Рамбоулда торговал чаем магазин колониальных товаров, затем шла табачная лавка Сэлмона и Глюкстайна. А дальше – маленькая лавочка, в витрине которой были разложены сладости, а вывеска гласила: «Чайная». Мистер Полли подумал, что, пожалуй, это самое подходящее место, откуда можно начать поиски пропавшей жены. Его было взяло сомнение, не пойти ли в гостиницу «Провидение господне», как вдруг ему бросилась в глаза надпись на окне лавочки.

– «Полли», – прочитал он. – «Полли и Ларкинс». Поразительно! – воскликнул мистер Полли.

На мгновение у него закружилась голова. Он прошел мимо лавочки, вернулся и снова принялся ее рассматривать.

Заглянул в отворенную дверь и увидел за прилавком женщину средних лет весьма неопрятного вида, которую он на какой-то миг принял за изменившуюся до неузнаваемости Мириэм, но скоро понял, что это ее сестра Энни, располневшая и потерявшая свой былой задор. Она взглянула на него безразличным взглядом, и он смело вошел внутрь.