Собрание сочинений в 15 томах. Том 9 - Страница 116

– Клянусь дьяволом, – сказал он, – я спущу с тебя за это шкуру!

– Если ты хоть раз здесь появишься, с тобой еще не то будет, – пригрозил в ответ мистер Полли.

К этому времени винные пары совсем выветрились из головы дяди Джима. Он повернулся и пошел прочь от берега к мельнице, продираясь сквозь ивовые кусты и оставляя на их зеленовато-серых ветвях блестящие капли воды.

Мистер Полли возвращался в гостиницу не спеша, полный раздумий. И неожиданно в его уме стали возникать одна за другой великолепные фразы. Хозяйка гостиницы стояла на ступеньках, ведущих к двери бара, и поджидала его возвращения.

– Господи! – воскликнула она, завидев мистера Полли. – Он не убил вас?

– А что, разве я похожу на убитого?

– А где Джим?

– Ушел!

– Он был ужасно пьян и опасен.

– Я искупал его в реке, – сказал мистер Полли. – Это успокоило его разгоряченные алкоголем мозги. Я задал ему хорошую головомойку.

– Он не поранил вас?

– Нисколько!

– А почему у вас на ухе кровь?

Мистер Полли потрогал ухо.

– В самом деле, порез! Как все-таки устроен человек! Ничего не замечает в пылу битвы. Он, вероятно, поранил меня, когда махал своими бутылками! А, Полли, привет! Сходи вниз, не бойся!

– Он не убил тебя? – спросила девочка.

– И не подумал!

– Как жалко, что я не видела все сражение.

– А что ты видела?

– Только как дядя Джим гонялся за тобой вокруг дома.

Минуту все молчали.

– Я выматывал его силы, – нарушил молчание мистер Полли.

– Кто-то кричит на том берегу, зовет перевозчика, – сказала девочка.

– Отлично! Но ты можешь не бояться, ты теперь не скоро увидишь дядю Джима. Мы с ним имели серьезный разговор на этот счет.

– По-моему, это кричит дядя Джим, – сказала девочка.

– Ну, он подождет, – бросил коротко мистер Полли.

Он обернулся, прислушиваясь к тому, что кричал маленький человечек на том берегу. Насколько он мог судить, дядя Джим назначал свидание на завтра. Мистер Полли ответил ему красноречивым поднятием шеста. Жалкая фигурка еще немного пометалась по противоположному берегу и стала удаляться вверх по течению, всем своим видом выражая ярость.

Так окончилось первое сражение, окончилось победой, которая, однако, не была окончательной.

Следующий день, жаркий, душный, наполненный жужжанием пчел, была среда – самый спокойный день в гостинице «Потуэлл». Через реку переправились всего один-два человека; зашел в бар подкрепиться имбирным элем и куском холодной говядины рыбак, оснащенный всевозможными рыбацкими принадлежностями; посидели часок за кружкой пива несколько косарей, которые потом весь день присылали мальчишку с кувшинами, – вот и все посетители. Мистер Полли встал рано и весь день, занимаясь хозяйством, не переставал размышлять над тем, что предпримет дядя Джим. Он уже не был в том тревожном возбуждении, как в первую встречу. Он был серьезен и озабочен. Подобно всем наглецам дядя Джим после первого же поражения потерял свою грозность, стал уязвим, понятен. Он представлял собой опасность, но не смертельную. Один раз волею провидения он был побежден, его можно будет победить и в другой раз.

Мистер Полли бродил по дому и саду, оценивая боевые возможности мирных предметов: кочерег, медных прутьев, садового инвентаря, кухонных ножей, садовой сетки, колючей проволоки, весел, веревки для белья, одеял, оловянных кружек, чулок и разбитых бутылок. Подражая лучшим ист-эндским образцам, он изготовил палицу из опущенной в носок чулка бутылки. Но когда для пробы крутанул этим оружием над головой, то разбил окно сарая: стекла брызнули во все стороны, и чулок в клочья изорвался. Он решил было превратить подпол в западню, но потом отказался от этого коварного плана, во-первых, потому, что в ловушку могла попасться сама хозяйка, а во-вторых, заманивать дядю Джима в погреб не имело смысла. Потом придумал опоясать сад колючей проволокой, чтобы уберечься от внезапного ночного нападения.

Около двух часов дня в большой лодке со стороны Лэммема приплыли три молодых человека и попросили разрешения разбить лагерь на лугу перед гостиницей. Мистер Полли позволил им это с охотой, ибо надеялся, что их присутствие, возможно, охладит воинственный пыл дяди Джима. Но он не предвидел, да, пожалуй, никто не мог предвидеть, что к вечеру дядя Джим, вооруженный грубо отесанным колом, подкрадется незаметно к гостинице и, приняв по ошибке согнутую фигуру одного из молодых людей, который в это время с разрешения мистера Полли рвал на огороде зеленый лук, за своего противника, быстро и неслышно приблизится к нему и огреет по широкому заду, как будто специально выставленному для этого. Это, конечно, было очень опрометчиво со стороны дяди Джима; звонкое эхо от удара унеслось в небеса, раздался вопль негодования, и мистер Полли, вооружившись сковородкой, которую он в это время чистил, выскочил из гостиницы, чтобы напасть на врага с тыла. Дядя Джим, обнаружив свой промах, разразился проклятиями и побежал было прочь, но тут же был схвачен приятелями злополучного молодого человека, возвращавшимися с продуктами от мясника и бакалейщика. Они стали колошматить его по лицу бифштексами и кульками с колотым сахаром и держали его очень крепко, хотя дядя Джим кусался. В наказание они решили его искупать. Это были веселые, крепкие молодые клерки из конторы биржевого маклера, солдаты запаса. Они окунали дядю Джима в воду с такой легкостью, как будто он был куклой. А мистеру Полли ничего не оставалось делать, как собрать их сахар, обмахнуть с него пыль рукавом, положить на тарелку и объяснить парням, что дядя Джим известен дурным поведением и не совсем в своем уме.

– На него временами находит. Но что поделаешь, племянник хозяйки, – сказал мистер Полли. – Сущее наказание, а не человек.

Но он перехватил взгляд дяди Джима, когда тот удалялся из гостиницы, уступая настойчивым требованиям постояльцев, столь сурово расправившихся с ним, а ночью он поеживался от мысли, что в третий раз счастье может изменить ему.

Третий раз наступил очень скоро, как только парни уехали.

В четверг все службы в Лэммеме кончались раньше чем обычно, и, если не считать воскресенья, этот день был самым тяжелым в гостинице «Потуэлл». Иногда по четвергам у причала гостиницы останавливалось срезу шесть лодок, не считая ее собственных, которые давались на прокат всем желающим. Приезжие либо заказывали чай с вареньем, пирогом и яйцами, либо просили чайник кипятку и на этом успокаивались, либо выбирали закуску по карточке меню. Каждому находилось место, но обычно публика, довольствующаяся только кипятком, располагалась прямо на земле, из деликатности не претендуя на столики. Те, кто заказывал чай с закуской, усаживались за самый близкий к бару столик, накрытый лучшей скатертью.

Группы отдыхающих на лужайке перед гостиницей были бальзамом для души мистера Полли. Справа за столиком, уставленным всевозможными яствами, сидели самые почтенные гости; рядом с ними – компания из пяти человек: три молодых парня, в зеленой, голубой и лиловой рубашках, и две девицы, одна в желтой блузе, другая в сиреневой; они пили за зеленым столиком без скатерти чай с вареньем из крыжовника. Затем прямо на траве под круглой ивой расположилось небольшое семейство, захватившее с собой большую корзину с провизией; это семейство довольствовалось чайником с кипятком и было несколько взволновано нападающими на варенье осами, чье гнезде пряталось в кроне ивы. Все представителя этого семейства были облачены в траур, но тем не менее выглядели счастливо. А справа от них, на лужайке, распивала имбирный эль веселая и шумная компания подмастерьев в рубахах с расстегнутыми воротниками. Молодые люди и девицы в ярких, как радуга, блузках и рубашках были в центре внимания всего сборища. Ими предводительствовал человек постарше, в золотых очках, с приятным голосом к несколько таинственным видом. Он веем распоряжался и проявил удивительную осведомленность по части потуэллских варений, с замечательным постоянством отдавая предпочтение крыжовнику. Мистер Полли, внимательно понаблюдав за ним, назвал его про себя «влиятельно-благодетельной особой», а затем, посмотрев на подмастерьев, вошел в дом и спустился в погреб, чтобы пополнить запасы имбирного эля, опустошенные с попустительства толстухи ее гостями. О появлении дяди Джима мистер Полли услыхал, находясь в погребе. Он узнал голос, который был не только грубым, но и хриплым, как обычно бывает под воздействием алкоголя.