Собрание сочинений. Том 6 - Страница 23

Однако вскоре обстоятельства изменились.

Однажды в субботний день Ко Си явился в контору почтового агентства «Уэллс, Фарго и К^о» с мешочком золотого песка, который после надлежащего взвешивания был оценен в пятьсот долларов. Посылка была адресована одной китайской фирме в Сан-Франциско. Вручая Ко Си квитанцию, кассир как бы невзначай заметил:

— Стирка-то, видать, дело прибыльное, Ко Си?

— Стилка — дело осень плибыльна. Твоя хосет стилай-стилай, Джон? — с готовностью отозвался Ко Си.

— Нет, нет, — рассмеялся кассир. — Я только подумал, сколько же это рубашек надо отмыть от грязи, чтобы собрать пятьсот долларов!

— Вовсе никакой отмывай лубашка! Отмывай отвал, добывай золотой песка. Понимайла?

Кассир «понимайла» и только удивленно вскинул брови. В следующую субботу Ко Си опять явился к нему с мешочком, который послал в адрес той же самой фирмы; золота было долларов на четыреста.

— Что, на этой неделе не так богато? — сочувственно заметил кассир.

— Не так, — безучастно отвечал Ко Си. — Длугой лаз больше.

Когда опять настала суббота, Ко Си принес золотого песка на четыреста пятьдесят долларов, и тут уж кассир не счел себя обязанным долее хранить тайну. Он рассказал все приятелям, и не прошло и суток, как весь поселок знал, что Ко Си со своею артелью каждую неделю намывает в среднем на четыреста долларов золота из отвалов заброшенного участка, некогда принадлежавшего хозяевам салуна «Пальметто».

Изумлению старателей не было границ. Еще недавно зависть и негодование по поводу удачи, привалившей каким-то нехристям, могли отлиться в очень действенную, агрессивную форму, и Ко Си с его компаньонами дорого поплатился бы за успех. Однако с некоторых пор дела в поселке шли как нельзя лучше и законы соблюдались. Более того, в наших краях уже начали оседать переселенцы из восточных штатов и появился кое-какой иностранный капитал, так что завистникам пришлось довольствоваться лишь строгим расследованием и всяческим крючкотворством. К счастью для Ко Си, на приисках издавна существовал закон: всяким заброшенным участком владеет тот, кто возобновил на нем работы. Но тут прошел слух, будто Ко Си разрабатывает не старые отвалы, а целое месторождение, золотоносную жилу, которую проморгали прежние владельцы участка и на которую он случайно напал. На всякое новое месторождение полагается делать заявку, закрепляя его за собой в законном порядке, а так как по своей скрытности он этого не сделал, то, стало быть, и лишился всех прав собственности. Однако надзор за работой китайской артели не подтвердил этих предположений. Золото, которое Ко Си посылал в Сан-Франциско, было как раз такое, какое обычно намывают в отвалах, только количество его было непомерно велико.

— Ну и работнички были у хозяев «Пальметто», — говорил Сай Паркер, хорошо помнивший их безоглядную расточительность в дни «большой удачи». — Видать, как напали тогда на главную жилу, так только на ней и сидели, — немало золотишка в земле потеряли. Мы-то думали, не дело это для белого человека — рыться в чужих отбросах, а то бы все наше было, чем теперь поживились эти китаезы. Да, братишки, заважничали мы малость, скажу я вам, впредь бы надо попроще.

Когда ажиотаж дошел до крайних пределов и все убедились, что ни запугиванием, ни шпионством тут не возьмешь, в ход пошла дипломатия. Группа старателей заявила о своем желании купить у Ко Си участок и под этим предлогом отрядила из своей среды делегацию для его осмотра. Посланные увидели огромную насыпь из песка и камней — отвалы пустой породы, в которой копались Ко Си и пять-шесть китайцев, механически выполнявших свою работу. Часа через два посланные вернулись в салун вне себя от волнения. Они говорили шепотом, но кое-что можно было расслышать, и сказанного оказалось достаточно, чтобы увериться в том, что отвалы, которыми владеет Ко Си, сказочно богаты золотом. Посланные своими глазами видели, как за неполных два часа китайцы намыли из песка и гравия на двадцать долларов золота, причем промывка велась самым бессмысленным и грубым способом, но со свойственным китайцам терпением. Каких дел тут можно было бы наворочать с машинами да с умом! Тотчас составился синдикат. Ко Си предложили двадцать тысяч долларов с тем, чтобы он ликвидировал дело и в течение суток передал участок во владение синдиката. Китаец выслушал предложение без особого восторга, но медлил с ответом, и тогда ему намекнули, о чем я с величайшим прискорбием вынужден сказать, что, если он не уступит, ему, возможно, придется вести хлопотную и разорительную тяжбу, чтобы доказать свое право на участок, а по обе стороны от его отвалов обоснуются для «разведки» артели старателей. В конце концов Ко Си согласился, но при этом оговорил, чтобы вся сумма была выплачена золотом одному китайскому агенту в Сан-Франциско в тот самый день, когда участок перейдет в руки синдиката. Против этой обычной для китайцев меры предосторожности никто не возражал. Общеизвестно, что китаец не повезет при себе денег, а заключенное в этой просьбе оскорбительное недоверие к сообществу предпочли попросту не заметить.

В тот день, когда участок перешел к синдикату, Ко Си покинул поселок. Перед отъездом он зашел ко мне проститься. Я поздравил его с удачей, а про себя терзался стыдом, что его бесчестно вынудили продать участок гораздо ниже его настоящей цены.

Теперь я думаю иначе.

Когда прошла неделя, было объявлено, что новое товарищество намыло золота без малого на триста долларов. Это было меньше того, на что рассчитывали, но синдикат, по-видимому, остался доволен и установил на участке новые машины. В конце второй недели синдикат умолчал о своих барышах, а один из пайщиков срочно уехал в Сан-Франциско. Как передавали, он не мог там разыскать ни Ко Си, ни того агента, которому вручены были деньги. Тогда только хватились, что у нас в поселке не осталось ни одного китайца. И тут роковая тайна раскрылась.

По всей вероятности, Ко Си и его товарищи, разрабатывая отвалы, никогда не намывали золота больше чем на двадцать долларов в неделю — обычная выручка таких артелей; и ему пришла в голову блестящая мысль «взбодрить» свое предприятие. Он занял у своего соотечественника в Сан-Франциско на пятьсот долларов золотого песка и открыто отсылал его своему сообщнику и кредитору через почтовое агентство, а тот тайно переправлял золото обратно через посыльных-китайцев. Так мешочек с золотом гулял между должником и заимодавцем, в назидание служащим агентства, возбуждая роковое любопытство у всех остальных. Как только синдикат попался на удочку и самозваная делегация вот-вот должна была явиться на участок, Ко Си так щедро подсыпал в отвалы золотого песку, что он казался их естественной составной частью.

Мне остается лишь пожелать Ко Си всяческого благополучия и заключить свои воспоминания об этом не оцененном по достоинству человеке отзывом одного видного юриста из Сан-Франциско, который ознакомился с обстоятельствами дела. Он писал:

Перевод В. Смирнова

Прогремел только один выстрел. Он не попал в цель — в главаря отряда комитета бдительности, — и стрелявший, Рыжий Пит, уже взятый на мушку, оказался в их власти. После бешеной скачки рука его была нетверда, а внезапность налета, ошеломив, уменьшила зоркость глаза и ускорила неизбежный конец. Рыжий Пит угрюмо подчинился своим преследователям. Его товарищ, второй конокрад, тоже отказался от затянувшейся борьбы с чувством, похожим на облегчение. Да и разгоряченные, пылающие местью преследователи были довольны. Они взяли своих противников живьем. В течение долгой погони они не раз могли выбить их из седла выстрелом, но это было бы не по правилам и могло кончиться обыкновенной свалкой, а не примерным возмездием, которого те заслуживали. Теперь же участь этих двоих была решена. Крепкий сук и веревка положат конец их земному существованию, хотя и без санкции закона, но с соблюдением всех внешних формальностей правосудия. Этим члены комитета бдительности отдавали дань тому порядку, которым они сами пренебрегли, бросаясь в погоню и беря в плен. Но эта странная логика пограничной полосы была им по душе и придавала известную торжественность заключительной церемонии.