Собрание сочинений (Том 2) - Страница 88

Кажется, я помню, что было в понедельник. Ясно помню: утром проводил Машку в школу, потом взял газеты из почтового ящика и вместе с ними повестку о вызове в Моссовет. Потом... Все помню. А почему - лето?..

Но то, что она "сама придумала" стихи, хорошо. И зря бабушка сердится...

Окна наши заиндевели. В комнатах холодно. Дует с балкона, хотя дверь мы заклеили. Из окон тоже дует. Даже не дует, а несет холодом. Опять, наверно, ветер с нашей стороны.

На улице метель. Или пурга, как ее называют на Севере. Но воробьи и голуби все равно крутятся на нашем московском дворе. А на градуснике двадцать семь. Утром было и того больше - тридцать...

Птицы, как люди, разные. Одни улетают на зиму, другие прижились, терпят. Третьим лето некстати: жарко. Четвертым - пойми-разбери...

И люди так же.

Одним зимой весна снится. Другим летом - зима. Есть люди, любящие лето. Есть и такие, которым дороже всего осень. Та самая, которую называют золотой.

Люди - как и птицы, как и времена года. Времена года - разные. И люди - разные. Даже самые еще невзрослые.

Машка моя опять говорит:

- Папочка, скорее бы лето!

- Что-то раньше я не помню, чтоб ты лето любила. Может, из-за школы? Каникул ждешь?

- Раньше не любила, а сейчас люблю!.. А каникулы и зимой бывают, и весной...

Машка - человек серьезный, не под стать своим подружкам по школе, и потому я тоже говорю с ней серьезно.

- А чем сейчас плохо? Разве не лето?

Мы с Машкой в бассейне "Динамо", куда ходим три раза в неделю. Машка плавает второй год после своих неудачных музыкальных и балетных эпопей и, по-моему, давным-давно уже обогнала меня. Я не умею ни брассом, ни кролем, ни на спине, как умеет она...

Это полезно, думаю я, для закалки полезно.

Я завидую Машке. Если б я так умел плавать, как она, то в сорок первом не тонул бы в Москве-реке. И в сорок пятом в Одере, когда немцы накрыли нас на понтоне, вел бы себя лучше...

А в бассейне сейчас, право, лето. И Машка молчит.

И вдруг говорит о другом:

- Витя все равно лучше меня умеет!

Теперь я пропускаю ее слова мимо ушей. Что Витя! Он старший наш сын взрослый. Ему - двадцать второй...

- А хочешь, я тебе что-то прочту?

- Что? - спрашиваю я Машку. - То, что в бассейне сейчас придумала?

- Ага!

- Ну давай.

- Слушай:

Первый дождичек хлынул на улицу,

Замочил нашу белую курицу,

Намочил проходивших людей.

Ничего, дождик, лей! Дождик, лей!

Как зато изменилась природа!

Зеленеют луга, огороды,

Зацветают родные поля,

Цветущею стала земля.

- Опять о лете? - спрашиваю я.

- Почему о лете? О дождике и о белой курице, - парирует Машка. - А хочешь еще одно - о петухе? Смотри!

- Почему смотри?

- Ну, слушай:

Наш петух красивей всех,

Но драчун ужасный!

Сам он точно золотой,

С гребнем ярко-красным.

Вот вчера подрался он

Из-за крошки хлеба

С белогрудым петухом

Нашего соседа.

В кровь они изодрались,

Перья пощипали.

После мирно разошлись,

Крошки клевать стали.

- И это - в бассейне? - спрашиваю я.

- В бассейне... Ну, папочка! - восклицает Машка. - О петухе я просто так придумала. Наверно, потому, что думала о лете. Там у нас, в Переделкине, такой петух был, помнишь? И кроме того (я ж говорил, что Машка - серьезный человек и говорит серьезно!), ты же сам сказал, что тут в бассейне - лето, лето?..

Верно, мне нечего возразить. И о петухе в Переделкине помню, и о лете в бассейне говорил.

Я вытираю Машке мокрые волосы, поправляю сухие трусы, потом кофточку, которая надета, как всегда, сикось-накось.

- А почему тебе медаль "За оборону Москвы" только завтра дадут? спрашивает Машка.

- Ну потому, что завтра вручение будет...

- Я не про то. У мамы давно такая есть. А у тебя нет!..

- Значит, вспомнили. Лучше поздно, чем никогда. Правда?

- Правда, - соглашается Машка, когда мы выходим на улицу. - Хочешь, я тебе еще одно скажу?

- Что? Только рот закрывай.

- То, что еще в бассейне придумала.

- Ну... У тебя прямо бассейн поэзии!

- Вот, - говорит Машка. - Слушай:

Я иду по улицам

Города Москвы,

Вижу над Москвой-рекой

Широкие мосты.

Вижу, на реке

Теплоход плывет,

На палубе своей

Он людей везет.

В небе голубом

Несется самолет,

В кабине за рулем

Сидит пилот.

Новые машины

По улицам летят

И на солнце ярком

Радугой блестят.

Вот уж и верно: фонтан стихов! И откуда это у нее прорвалось? Бабушка ворчит, что не музыка и не балет. Я думаю: правильно. Раз не хочет, не надо. А это ей нравится. Может, всерьез...

Я не успеваю ничего сказать, как Машка добавляет:

- А у нас в школе мальчишка есть в девятом классе, так он медаль "За спасение утопающих" уже давным-давно получил.

- Значит, за дело.

- Папа, а почему у Вити медали "За победу над Японией" нет? Он же в Китае, в Порт-Артуре, родился у вас, когда японцев разгромили. У тебя с мамой есть, а у него нет?

Что сказать ей, смешной моей Машке!

- Значит, не заслужил, - говорю я. - Родиться - это еще не все. И жить - не все. Заслужить, наверно, надо...

- Я, папочка, между прочим, все ваши ордена и медали знаю, - говорит Машка. - Мамины! И твои!

- Откуда?

- А там в коробочке железной у тебя в столе...

- Лазила? И чего это тебя на медали потянуло? Все о медалях да о медалях!

- Плохо? Да?

Нет, я, кажется, не то сказал. В самом деле, чего ж тут плохого? Здорово! Пусть смотрит, знает, думает.

- Почему плохо? - говорю я Машке. - Наоборот, очень хорошо, очень!

А она уже снова о другом:

- Я, как и Витя, терпеть не могу этот бассейн. Нет, конечно, хорошо, что я плаваю. Но...

- Что "но"?

- Ничего, - говорит Машка. - Скорей бы лето!

Странно, как она похожа на меня.

Или это потому, что ей не нравится название бассейна? Ведь Машка от всех нас, и прежде всего от старшего брата, научилась болеть за "Спартак", а тут - "Динамо". Но что поделать, когда бассейн "Динамо" - самый близкий к нашему дому. А бассейн "Спартак" - я даже не знаю, есть ли такой на свете. Да и какая она болельщица?! Несерьезно все это, не так, как у нас с Витей.

Мы подходили уже к дому, когда Машка заявила:

- А хочешь еще одно? Только что придумала: