Собрание сочинений-4.Двойники - Страница 5

— Доброй ночи, Ли.

— Доброй ночи, подруга. — И он исчез из поля зрения Лейна, шагнув к двери. Послышался звук вставляемого в скважину ключа, щелчок замка, и дверь открылась. Юноша вновь появился и протянул девушке ключ, который она спрятала в сумку. Хлопнула входная дверь. Все еще стоя у окна, Лейн видел, как юноша быстро направился к калитке и, выйдя за ограду, свернул направо.

Из холла доносились неясные звуки, и Лейн, неслышно ступая по толстому ковру, прошел туда и увидел спину дочери, склонившейся над котенком. Нежно прижимая к себе пушистый комочек, девушка повернулась и увидела отца… На секунду она замерла от неожиданности и бросилась к нему. Обняв одной рукой его за шею, она продолжала другой прижимать котенка. Чуть смущаясь, она поцеловала Лейна в правую щеку.

— О, папа, ты вернулся. Наконец-то!

Лейн чувствовал, как у него расслабилось лицо. Он крепко обнял дочь и уже хотел поцеловать ее в губы, но та быстро подставила ему правую щеку и заученной скороговоркой сказала:

— В правую щеку, папа. Мальчики и родители целуют в правую щеку, а другие девочки и малыши — в левую. Нужно, чтобы ты сразу это узнал.

Лейн растерялся и, неловко чмокнув дочь в точно указанное место, хотел было уже отстраниться, но она продолжала обнимать его, и на голубых глазах наворачивались слезы.

— Папа, я так рада, что ты вернулся.

Лейн постепенно приходил в себя. Он забыл о своем недавнем гневе и тоже едва сдерживал слезы.

— Да, я вернулся, моя дорогая, — хриплым от волнения голосом ответил он, — и на этот раз все будет хорошо. Мы опять вместе, вся наша семья. Ты рада?

Сьюзен убрала руку с отцовского плеча и поднесла к его щеке котенка.

— Папа, поздоровайся с Фаззи! Если ты действительно собираешься жить дома, вы должны познакомиться и полюбить друг друга.

Лейн с сожалением перестал обнимать дочь и взял котенка.

— Давай поговорим немного, Сью.

— Папочка, мне кажется, что я проговорила бы с тобой тысячу часов, но только не сейчас — у меня слипаются глаза.

Лицо Лейна стало чуть жестче, и он продолжал, как бы не слыша ее:

— Вот как раз об этом я и хотел с тобой поговорить. Присядь.

Сьюзен посерьезнела и, взяв котенка к себе, послушно опустилась на стул. Лейн сел напротив дочери.

— Сьюзен, сколько тебе лет?

— Шестнадцать, — рассеянно ответила та, явно думая о чем-то другом. — Плохо, когда девочке приходят в голову такие мысли, как мне сейчас.

Лейн молчал, пытаясь понять, что же пришло в голову его дочери.

— На самом деле, папа, ты, наверное, не согласен с тем, что ты — бутер, ведь так?

Было видно, что вопрос застал Лейна врасплох, но в глазах его по-прежнему горел упрямый огонек.

— Бутер? Это звучит, как ярлык, который хотят вдолбить в головы молодых, еще ничего не понимающих в жизни. И если уж такой ярлык у кого-то застрянет в мозгах, то он в будущем все будет мерить им. Я прошу тебя, забудь о бутере и прочей ерунде, пока я не сказал тебе всего, что хотел.

Сьюзен с готовностью согласилась:

— Это — по-честному! Только давай отложим до утра, — я так хочу спать, что ничего не услышу и не пойму.

— Ничего, я скажу лишь о главном, это недолго.

И Лейн — как часом раньше Эстелл — поведал дочери о своем удивлении и разочаровании, когда, вернувшись домой после долгой разлуки, не застал там своей любимой дочери, потому что встреча с друзьями оказалась для нее важнее.

— Но я же была со своей группой, папа! Хотя ты же бутер, папа, так что тебе это ни о чем не говорит. Но если только ты потерпишь несколько дней, то поймешь сам, что все это значит, и тогда ты уже никогда ни о чем не будешь беспокоиться.

— Мне надоело это словцо “бутер”. Кроме того, я — в отличие от тебя — вообще не принимаю всего, что с ним связано. Поэтому еще раз прошу тебя оставить в покое все эти слова, пока не закончим наш разговор.

В глазах Сьюзен снова появилось рассеянное выражение, и, казалось, она вот-вот расплачется.

— Что бы ни случилось, папа, помни, что твой джэб-бер очень любит тебя и всегда будет любить.

Лейн опять вскинулся, услышав новое словечко:

— Я вижу, ты никак не можешь отказаться от своих ярлыков! Дорогая, мы ведь только что договорились, что не будем пока пользоваться этой бессмыслицей, которую тебе вдолбили в голову!

— Это — по-честному, — невозмутимо ответила Сьюзен. — Не нужны ярлыки — ни отцу, ни группе, сэк?

Лейн помолчал, нетерпеливо похлопывая себя по колену, но сумел сдержаться и на этот раз не вспылил:

— Полагаю, слово “сэк” означает “все в порядке” или “о’кей”. Но как можно расшифровать “джэббер”?

— Это — ребенок, папа, ребенок от четырнадцати до девятнадцати лет! — Сьюзен широко улыбнулась, и стало видно, что это прелестное личико принадлежит очень хорошему человеку.

— Ну а что, по-вашему, означает слово “отец”?

— А отец — это то, о чем ты сам только что говорил: скучал, сердился, беспокоился… А это все — неправда, а неправды не должно быть.

— И в чем же здесь, по-твоему, неправда? — Лейн едва сдерживал себя.

— Папа, мы с тобой — из разных поколений. Конечно, мы рядом — можем даже коснуться друг друга. Но ведь ты разговариваешь со мной только тогда, когда хочешь знать, все ли у меня в порядке, не собираюсь ли я выкинуть какой-нибудь номер. И это все, дальше мы расходимся — каждый по своим делам. А быть всегда вместе просто невозможно: ты ведь не можешь позволить себе быть откровенным в моем присутствии и говорить мне только правду. Когда же я говорю тебе все как есть, без всяких выдумок, то тебя это сводит с ума, ведь так? В этот момент из холла донесся неясный звук, как будто кто-то пытался сдержать кашель. Вскоре вошла Эстелл, и Лейн поднялся ей навстречу.

— Мне послышались голоса, и я вышла посмотреть, кто тут, — сказала она, вся дрожа, каким-то не своим, сдавленным голосом.

— Что с тобой? — встревожился Лейн и, видя, что жена продолжает дрожать, направился к бару за водой. Когда он принес стакан, Сьюзен уже скрылась в коридоре, откуда чуть слышно донеслось ее “спокойной ночи”.

Эстелл перестала дрожать, глотнула немного воды и виновато сказала:

— Уже поздно, и я отослала Сьюзен в постель.

Допив воду, она добавила:

— Я слышала конец вашего разговора и решила, что для первого раза вы сказали друг другу более, чем достаточно.

Лицо Лейна исказилось, в бессильном гневе сжались кулаки.

— Ты смеялась надо мной, когда подслушивала нас! Ты и дрожала потому, что не могла сдержать смех!

Но Эстэлл больше не хотелось ссориться, и она тихо улыбнулась мужу.

— Прости меня, дорогой, я вижу, ты слишком взволнован.

— Чепуха! — взорвался Лейн. — Я просто пытаюсь быть честным!

— Хорошо-хорошо. Я согласна — именно это ты сейчас и делаешь: пытаешься быть самим собой. Я рада. А как тебе кажется, эти ребята из группы — они довольно невинные, не правда ли? — Эстелл внимательно посмотрела на мужа. Его лицо выражало внутреннюю борьбу явно противоречивых чувств: несмотря на охватившую ярость, появилась подспудная мысль: “Не лучше ли выждать удобный момент”. И Лейн сделал шаг назад, как будто стоял у края пропасти. Но когда он заговорил, в его голосе не чувствовалось желания сдаться:

— Что ж, видно, не только у детей забиты головы. Но сейчас уже ночь, так что давай оставим эту тему до поры до времени, согласна?

— Джон, я ведь тебя хорошо знаю. Смотрю на твой упрямый подбородок и вижу, как ты уже что-то задумал, от чего я наверняка не буду в восторге. Но это — потом, а сейчас… сейчас я очень хочу спать. — Замолчав, Эстелл наклонила голову и кокетливо взглянула на мужа.

— Ты ведь не хотел бы застать меня уже спящей, а?

— Все та же, моя любимая, ничуть не изменилась… — Лицо Джона смягчилось, он обнял жену.

— Все та же, но на десять лет старше, — сдавленно отозвалась Эстелл, не отрывая лица от груди мужа.

— Ну же, иди в постель, я буду ровно через минуту.

— Что ты собираешься делать?