Собрание сочинений-2.Зверь - Страница 86

— Итак, сэр, могу я узнать ваше имя?

Лежащий на койке человек уставился на него в замешательстве:

— Мое что?

Радостное возбуждение частично улетучилось у вопрошавшего. Уже слегка подавленным на этот раз голосом он спросил:

— Как вас зовут? Назовите ваше имя, понимаете?

Безымянное существо лежало на постели неподвижно и спокойно. Оно сразу уловило смысл. Не задумываясь о том, каким образом оно это поняло, оно знало, что перед ним доктор и что его имя Джеймс Тревор. Наконец оно покачало головой.

— Попытайтесь! — требовал врач. — Попытайтесь вспомнить!

На лице Пендрейка выступил пот. Он чувствовал, что в его стройном и сильном теле нарастает напряжение огромной интенсивности, внезапно ощутил сильнейшую боль в покалеченной руке. Сквозь помутившееся сознание он с трудом различал крахмально белую фигуру сиделки, другую медсестру, сидящую с карандашом и блокнотом наготове, и темноту ночи за окном.

Он выдавил боль из мозга и, напрягая все его ресурсы, попытался пробиться сквозь мешанину нечеткостей и туманностей, облаком покрывшую его память. Среди неясных визуальных картин проносились обрывки мыслей и смутные воспоминания невыразимо давних дней. Это была не память, это было воспоминание о памяти. Он оказался отрезанным на островке сиюминутных впечатлений, и кошмарное пустынное белое море подбиралось к нему ближе и ближе, наступая с каждой минутой, с каждой секундой.

С судорожным вдохом он позволил спасть напряжению от внутреннего усилия. И беспомощно посмотрел на доктора.

— Бесполезно, — сказал он просто. — Что-то вроде железной ограды и… Что это за город? Может быть, это поможет.

— Миддл Сити, — произнес врач. Его карие глаза внимательно наблюдали за Пендрейком. Но последний только покачал головой.

— А как насчет Биг Таун? — спросил доктор. — Это город в сорока милях отсюда. Доктор Филиппсон привез вас сюда из Альцины потому, что ему известны местные больницы. — Он медленно повторил: — Биг Таун!

На какое-то мгновение возникло что-то неуловимо знакомое. А потом Пендрейк покачал головой. Но тут же прекратил усталые движения — ему в голову пришла еще одна мысль.

— Доктор, почему я владею речью, в то время как все остальное настолько нечетко?

Доктор смотрел на него угрюмо, улыбка сошла с его лица.

— Пройдет несколько дней, и вы потеряете способность разговаривать. Чтобы этого не произошло, вам нужн; непрерывно говорить или читать, в таком случае эти рефлекторные навыки могут сохраниться.

Врач повернулся к сиделкам:

— Мне нужен детальный, отпечатанный на машинке отчет по этому пациенту, с полным изложением его случая. Все, что нам известно. Пусть здесь установят радио и… — он опять повернулся к койке и мрачно ухмыльнулся, — держите его включенным. Если вам будет не с кем пообщаться, слушайте мыльные оперы. И если вы не слушаете и не спите, то читайте, читайте вслух.

— А если не буду? — губы Пендрейка приобрели пепельный оттенок. — С какой стати я буду это делать?

Голос доктора прозвучал зловеще.

— Потому что если вы не будете этого делать, то ваши мозги приобретут девственность новорожденного дитяти. Могут быть, — он запнулся, — и другие реакции. Какие — нам не известно. Мы только знаем, что вы забываете ваше прошлое с впечатляющей скоростью. Мы считаем, что при обычном течении жизни клетки тела и мозга человека постоянно приходят в негодность и подвергаются обновлению. Ежечасно и ежедневно биллионы клеток нашей памяти проходят ремонт, и, судя по всему, во время этой переплавки электрически запомненная волна информации сохраняется в целости и сохранности. Со временем — в этом нет сомнения — постоянная замена тканей приводит к ослаблению памяти. В вашем случае все обстоит иначе. В данный момент клетки вашего тела тотипотентны. Вместо того чтобы восстанавливаться, клетки вашей руки заменяются новыми здоровыми клетками; эти последние ничего не знают о памяти, носителями которой были старые клетки, — ведь память, к сожалению, не передается по наследству.

Способ передачи информации от старых клеток к новым если и существует, то все равно недоступен нам. Таким образом, вы обладаете клетками, которые способны накапливать информацию не хуже старых, но все, что вы сможете в них сохранить, прежде чем они в свою очередь будут заменены, это впечатления, воспринятые вашим мозгом в течение одной недели, быть может, чуточку дольше. Судя по всему, процесс тотипотентности, начавшись. руке, распространился на все ваше тело. Как показали лабораторные опыты, проведенные над плоскими червями, установлена передаваемость условных рефлексов. Мы имеем основание предположить, что воспоминания не исчезают бесследно. Но слова и простые заученные действия передаются в настолько размытой форме, что практически оказываются непригодными к использованию.

— Но что же меня ждет в будущем? — спросил пораженный Пендрейк.

— Мы отослали в Вашингтон отпечатки ваших пальцев, — сказал доктор утешающим тоном. — После идентификации вашей личности мы сможем разработать планомерную преобразовательную программу, основанную на том, что с вами было раньше. Тем временем выполняйте то, что я вам посоветовал.

Пендрейк смотрел на врача, и по мере того как он его изучал, у него возникало смешанное чувство возбуждения, интереса и своего рода симпатии к этому человеку. “И все же его больше интересует феномен, чем человек”, — подумал Пендрейк.

И еще глубоко внутри у него было ощущение, что ситуация была совсем не такой плохой, как казалось доктору, и что после того, как рука восстановится, он опять вернется к нормальному состоянию.

Новый человек представился:

— Меня зовут доктор Коро, мистер Смит. Я психиатр, и мне хотелось бы, чтобы вы прошли небольшое тестирование. Возражения имеются?

Почти безымянный человек на койке смотрел на пришедшего блестящими глазами. Он понял, что с ним обращаются как с ребенком, но это его не беспокоило. И он мог предсказать, он просто знал, что большинство тестов окажутся для него непригодными, почему — было непонятно, но ему и в голову не пришло раздумывать, откуда взялась эта уверенность.

Но он ничего не сказал и просто смотрел, как психиатр, решивший, видимо, что молчание — знак согласия, разложил на столе у кровати свои бума! и, придвинул стул и сел. Это был коренастый молодой мужчина с решительной и дружелюбной манерой общения. Он спокойно объяснил, что у него состоялся разговор с лечащим врачом, и они пришли к мнению, что будет полезно для всех, если ему удастся выяснить, что происходит у их подопечного в голове. Разве не так?

И опять Пендрейк промолчал. Поток мыслей и чувств, исходящий от доктора Коро, не предусматривал другого ответа, помимо утвердительного. Пендрейк не сопротивлялся, он просто ждал.

Доктор Коро положил один из своих листков на планшет и протянул его и карандаш Пендрейку.

— Это лабиринт, — произнес он. — Мне хотелось бы, чтобы вы установили грифель карандаша в место, помеченное стрелкой, нашли в этом лабиринте проход и провели по нему линию.

Пендрейк взглянул на рисунок, обнаружил путь и прочертил линию. Когда он вернул планшет психиатру, тот с удивлением посмотрел на него и, ничего не говоря, отложил в сторону.

Теперь он протянул Пендрейку большой лист с начерченными на нем маленькими квадратиками, общим числом свыше тысячи. Они были сгруппированы попарно — в каждой паре один квадратик располагался над другим. Каждая такая группа была пронумерована, всего их было пятьсот девяносто четыре. Доктор Коро сказал:

— Для каждой из этих групп вам будет предложено некое утверждение. Если оно покажется вам верным, то вы ставите крестик в верхнем квадрате, если нет — в нижнем. Утверждение для первого номера: “Я хотел бы стать библиотекарем”. Оно истинно или ложно?

— Ложно, — произнес Пендрейк.

— Номер два, — сказал психиатр, — заключается в следующем: “Мне нравятся журналы по механике”. Истинно или ложно?