Собрание сочинений-2.Зверь - Страница 113

Неандерталец продолжал со злорадством:

— Ты видишь, машина установлена всего в нескольких футах от края скалы Было время, когда все, что проходило сквозь нее, двигаясь по инерции, сваливалось вниз Я просто шел по тропе — у меня была возможность отскочить назад, а вот дьявольская тварь и те животные, которыми она кормилась до моего появления, скорее всего, попали в машину на бегу. После того как я выстроил этот частокол, олени, бизоны и прочий скот перестали падать в яму. С тех пор я начал кормить этого хищника сам, и он отзывается на мой голос. Слушай!

Он подошел к краю скалы и издал низкий пронзительный звук. Какое-то мгновение он стоял, вглядываясь вниз, повернувшись спиной к Пендрейку. Он слегка горбился, его ноги были согнуты. Вдруг он показался Пендрейку живым воплощением животной части человеческого существа: приземистая, волосатая, полузвериная форма, порожденная на рассвете доисторической эпохи, создание, вышедшее из отвратительного, почти невероятного сна; и в то же время он — действительно предок человека, и в любом из живущих на Земле сохранилась частичка этого существа.

Всего на несколько мгновений тот отвернулся.

Дрожа каждым нервом, проливая тончайшие ручейки пота, Пендрейк пополз на спине вперед.

Большой Олух повернулся к нему.

— Он приближается, — произнес он. Казалось, он не обращал внимания на напряженность тела и лица своего пленника. Он говорил об этом, как о чем-то само собой разумеющемся, самым обычным тоном, который был страшнее, чем его ярость: — Я опущу тебя на веревке, развязав в последний момент руки. Таким Образом., ты сможешь даже немного побегать, когда доберешься до дна. Твари нравится это, она соскучилась по подобным упражнениям.

Аккуратно свернутая веревка лежала в углу пещеры. Большой Олух поднял ее и бросил один конец в пропасть.

— Держу ее под рукой. Ты не первый, кто испытает ее на прочность. Видишь — второй конец привязан к вбитой в землю металлической трубе. Забавно, — он говорил сам с собой, — все вещи, которые имели при себе осужденные: веревка, повозка с инструментами, динамит, ружья, револьверы, — все заполучил я. Кое-что — в основном амуниция — спрятано в этой пещере, а остальное — в других пещерах, о которых они не знают, потому что я их завалил. Я применю ружья против Девлина. Чтобы убить из засады сотню людей, не надо особого труда, если у тебя есть пули. Вот видишь, — закончил он с улыбкой, — я все рассчитал.

Пендрейк вскочил на ноги и рванулся к монстру. Большой Олух заревел и расставил огромные руки. Пендрейк прыгнул — это был прыжок парашютиста, ногами вперед. Твердые подошвы его ботинок пришлись в живот Большому Олуху. За подошвами — инерция его двухсотфунтового тела, и Большой Олух сел на месте.

Пендрейк упал, будучи беспомощным из-за связанных рук; увернувшись от потянувшихся к нему ладоней, он перекатился через себя и даже умудрился встать на ноги.

Большой Олух стоял, покачиваясь и рыча:

— Крутой ты мужик, Пендрейк, но классная работа ногами тебе не поможет.

Молча и отчаянно Пендрейк метнулся к своему мощному противнику. Все или ничего. И именно сейчас, пока Большой Олух не успел полностью оправиться после того, что он назвал “классной работой ногами”.

Неандерталец приготовился к еще одному удару ногами, и поэтому то, что за этим последовало, оказалось для него несколько неожиданным. На полном ходу, головой вперед, Пендрейк влетел в его огромное тело.

Большой Олух сделал шаг назад, одновременно пытаясь схватить Пендрейка обезьяньими руками. Издав торжествующий вопль, он сжал его в объятиях.

— Попался! — проорал он.

Напрягая всю силу своих ног, Пендрейк продолжал устремляться вперед.

Его сил оказалось для этого достаточно.

Сила инерции, полученная при разбеге, и отчаянный натиск оказались таковы, что монстр не удержал равновесия и начал отступать к краю пропасти.

Пендрейк прохрипел:

— Мы свалимся вместе.

Реальный смысл происходящего, должно быть, дошел до сознания Большого Олуха, потому что он пронзительно закричал. А потом сделал то, что падающий человек сделал бы автоматически, — выпустил Пендрейка и ухватился за металлическую трубу.

Последний, не испытывая ни малейшей жалости, пнул его ногой, и Большой Олух, визжа как прирезанная свинья, полетел вниз.

Пендрейк, тяжело дыша, ухватился за трубу. Наконец, когда его силы немного восстановились, он заглянул в яму. Внизу на траве Большой Олух встал на ноги, а вокруг него настороженно описывал круги саблезубый тигр. Пендрейк наблюдал, как неандерталец начал понемногу пятиться от животного. Все шло нормально.

Ненормальным было поведение саблезубого. Огромная кошка жалобно завыла в недоумении и… начала пятиться от волосатого человека!

Она отступала — страх не мог быть тому причиной. Ничто живое на Земле за последние десять миллионов лет не смогло бы испугать это свирепое создание.

Большой Олух затряс головой, и внимание Пендрейка переключилось на неандертальца. Саблезубый тигр скрылся из виду.

Пендрейк увидел, что Большой Олух направляется к свисающей веревке.

Быстрым движением ноги Пендрейк вытянул часть веревки наверх.

— Пендрейк!

Приземистое тело находилось прямо под ним. Голова Большого Олуха повернулась в ту сторону, где исчез хищник. И опять послышался его голос:

— Пендрейк, он узнал во мне того, кто приносит ему пищу, но он вернется. Пендрейк, спусти мне веревку.

Пендрейк совершенно не чувствовал жалости. Его тело застыло от ледяных мыслей, проносящихся в голове. Пендрейк сказал:

— Попробуй тот ад, в который ты отослал так много людей. Побудь в животе твари, которую ты откормил телами твоих жертв. Пусть Бог сжалится над тобой, но я не сжалюсь.

— Пендрейк, я обещаю сделать все по-твоему.

Но ярость не проходила. Она росла. У него перед глазами возникла картина: это были женщины, содрогающиеся при одном только виде, не говоря уже о прикосновении, этого чудовища, которое теперь умоляло человеческим голосом о пощаде, не даровав ее ни одной из своих жертв. Он вспомнил об Элеоноре…

— Твои обещания!.. — произнес он издевательски, и его смех эхом разнесся над древней долиной внутри мертвой Луны.

И стих…

В ста ярдах справа в кустарнике мелькнуло что-то желто-красно-зелено-голубое. Если минутой раньше Пендрейк с нетерпением ожидал возвращения убийцы, то теперь его охватило отвращение к только что совершенному им самим. “Я сошел с ума, — подумал он. — Один человек не должен вершить суд. Нельзя обрекать человеческое существо на такую смерть”.

Он поддал ногой веревку. Она упала вниз и вытянулась на всю длину.

— Быстро! — крикнул он. — Мы можем поговорить позже, когда тебя не сможет достать этот…

Веревка натянулась от тяжести; Пендрейк наблюдал, как отчаявшийся человек борется за свою жизнь. Тигр показался из кустов, он не находил себе места, с лихорадочным возбуждением наблюдая за раскачивающимся над ним телом. Хищник зарычал, его огненно-желтые глаза отслеживали мельчайшее движение Большого Олуха. Потом, видимо, осознал, что загнанная дичь вот-вот сбежит, и внезапно то, что его сдерживало, — подобие древнего товарищества, установившееся между ними, — треснуло по всем швам.

Он метнулся назад, потом развернулся опять к стене и превратился в сверкающую молнию, летящую на фоне зеленой травы. Сто, сто пятьдесят, сто восемьдесят футов — хищник мчался к отвесной скале. Прыжок — и промах. Пендрейку показалось, что тот не дотянулся до жертвы всего на пару футов.

Зверь полетел вниз к земле. Очутившись на грунте, он вновь развернулся и, словно сознательно все рассчитав, отбежал к противоположному краю ямы и с невероятной скоростью понесся обратно. Еще один прыжок на отвесную скалу. На этот раз он промахнулся на считанные дюймы.

Но это был промах.

Когда он коснулся земли во второй раз, то уже не стал предпринимать новых попыток. Он просто уселся на задние лапы, наблюдая за ускользнувшей добычей. Пендрейк сверху следил за вспотевшей, раскачивающейся на веревке фигурой. Он испытывал беспокойство, но был полон решимости. Когда Большому Олуху осталось преодолеть около десяти футов, он произнес: