Соблазненная грехом - Страница 2

В воздухе повисло напряженное молчание. Оторвав взгляд от Фионы, Эйми застала сестер в тот самый момент, когда они украдкой переглядывались.

О проклятие! Нужно было бы попридержать язык. Эйми, конечно же, помнила, как все в семье старались защитить ее, уберегая от любых неприятностей на протяжении всей жизни. Такая трепетная забота о ней не изменилась с годами. В последнее время озабоченность и беспокойство читались во взглядах сестер, стоило ей упомянуть о своем статусе незамужней девушки. Казалось, сестры ожидали, что она вот-вот падет ниц, униженная в своем горе, и, рыдая, станет сетовать на отсутствие хоть каких-нибудь достойных женихов.

Сестры и не догадывались, что Эйми давно уже смирилась и более не сетовала на судьбу за свое одиночество.

– Буду благодарна, если это выражение ужаса, как будто я как минимум объявила о своей неизлечимой болезни и вот-вот испущу последний вздох, покинет ваши лица, – гримасничая, сказала она. – Все не так плохо, как вы себе рисуете.

– Ничего не можем с собой поделать, дорогая, – нахмурилась Джиллиан, даже не пытаясь скрыть огорчения. – Подобные слова из твоих уст вызывают у нас беспокойство. В конце концов, ты не из тех великовозрастных старых дев, чьи шансы уменьшаются с каждым днем. Ты еще молода, девятнадцать лет – прекрасный возраст для создания семьи.

Делая вид, что поправляет одеялко малютки Фионы, Эйми лишь пожала плечами. Скрываясь под привычной маской безразличия, она проговорила:

– Полагаю, что мир устроен так, что некоторым вещам просто не суждено сбыться.

– Ерунда, – заявила Мора. Сложив руки на груди, она смотрела на сестру тем проницательным взглядом, под которым мужество покинет любого. – Этой мыслью ты тешишь сама себя, прячась, как всегда, за стенами отчего дома.

– Я не прячусь! – Громкий голос протеста потревожил покой спящей малышки: та завозилась в одеяльце.

Эйми, дождавшись, когда ребенок успокоится и продолжит спать, повторила, понизив голос:

– Не прячусь.

– Не прячешься?! – возмутилась Мора. – Целыми днями сидишь, уткнувшись в книгу, не высовывая носа, пока не появится повод навестить Джиляи или меня. Ты отказывалась использовать любые шансы, подаренные тебе судьбой. Думаю, не стоит напоминать о том, сколько раз папа предлагал тебе поехать на бал. Ты категорически отказывалась.

– Не спорю, я отказывалась. Но я ни на минуту об этом не пожалела. – Эйми передернула плечами. – Не могу представить, что стала бы вращаться в этом обществе лондонских аристократов, посещала бы балы и званые обеды. Совершенно не имею представления о том, как быть остроумной или обворожительной или, того хуже, как флиртовать с мужчинами. Я разделила бы участь тех бедняжек, что топчутся по углам бального зала, оставшись без кавалеров. Забытые и несчастные, они не вызывают ничего, кроме жалости и сострадания.

Только лишь картинка подобной сцены промелькнула в ее воображении, как ей тут же стало не по себе. Эйми и правда никогда не была общительной в отличие от старших сестер. Обе чернобровые красавицы, и чересчур независимая Джиллиан, и царственно утонченная Мора, всегда отличались силой духа, унаследованной ими от их покойной матери – знаменитой актрисы Элиз Марчанд Давентри, маркизы Олбрайт. Ни одна из сестер Эйми не знала, каково это – быть нерешительной и робкой.

С другой стороны, Эйми прекрасно осознавала, что не была столь привлекательна, как ее сестры. Невысокого роста, с невыразительными чертами лица и тусклыми волосами, она ничем не выделялась – всего лишь младшая сестра Давентри. Ничего особенного, если не считать огромных глаз цвета янтаря.

Все, кроме выразительных глаз, выдавало Эйми за типичную серую мышку.

Словно читая ее мысли, Джиллиан наклонилась к ceстре и с пониманием и любовью потрепала ее руку:

– Эйми, ты слишком недооцениваешь себя. Уверена, что ты справилась бы со всем лучше, чем сама себе представляешь.

В знак протеста Эйми покачала головой:

– Джилли, ты ведь знаешь, что я ужасно застенчивая. Еше в детстве любая неловкая ситуация наводила на меня страх, и, словно скованная ужасом, я мечтала побыстрее испариться. Так было всегда. С тех пор как… – Она запнулась, прикусив нижнюю губу, но смысла заканчивать фразу не было. Каждая из сестер знала ее продолжение.

Из памяти Эйми полностью стерся тот несчастный случай, произошедший с мамой у нее на глазах, и то, как она, свернувшись калачиком, лежала возле бездыханного тела.

Стерся, но напомнил о себе пять лет назад. Все высшее общество Лондона полагало, что скандально известная многочисленными романами леди Олбрайт была убита ее женатым любовником, графом Хоксли, за мгновение до того, как он покончил жизнь самоубийством. Но, благодаря Море и младшему сыну графа, мир узнал правду – Хоксли пал невинной жертвой тайного поклонника маркизы, подтасовавшего факты.

И вновь озабоченность мелькнула во взглядах старших сестер, прежде чем Джиллиан обратилась к Эйми:

– Дорогая, я знаю, как сильно ты переживала случившееся с мамой. Нам всем было тяжело, но ведь ты была совсем крошкой. После всего того ужаса, что, должно быть, предстал перед тобой… – На глаза, скрывавшиеся за стеклами очков, навернулись слезы. Запнувшись на полуслове, она уже не в силах была продолжать.

– Мы пытаемся сказать тебе, – подхватив мысль старшей сестры, Мора осмелилась продолжить разговор после возникшей неловкости, – что сложности, с которыми ты сталкиваешься, пытаясь справиться с этой ситуацией, вполне объяснимы. Но прошло пять лет с того момента, как истинный убийца мамы был отдан в руки правосудия, пять лет с тех пор, как лорд Страттон был уполномочен вернуть честное имя умершему отцу моего мужа. Человек мертв, его больше нет, а наша жизнь продолжается. Не думаешь ли ты, что и тебе пора сделать то же самое?

Сердце Эйми отозвалось болью на такие слова. Как могла она жить спокойно, если в памяти хранилось так много, а она не в силах была вспомнить? Доктор утверждал, что потеря памяти – это своеобразная защита мозга от потрясений. Возможно, так оно и было. Теперь, будучи взрослой, но по-прежнему не имея сил преодолеть пробелы в памяти, Эйми бесконечно огорчалась такому препятствию, созданному ее же мозгом.

– Я была бы рада, если б все получилось само собой, – пробормотала она вслух. – Но пока в моей памяти есть пробелы, не вижу способа отпустить все случившееся.

– Но доктор говорит, что эти пробелы могут не исчезнуть никогда, – осторожно заметила Джилли. – Вполне возможно, что тебе предстоит научиться с этим жить.

«Но что же делать, если воспоминания преследуют меня?» Мысль молнией мелькнула у Эйми в мозгу, вновь оживляющем жестокие картины прошлого – мама, лежащая на полу в луже крови, и ее слова: «Это не прекратится никогда, пока ты не вспомнишь все, что случилось…»

Голос матери эхом раздавался у Эйми в голове, вызывая холодную дрожь по всему телу. Уже долгие годы кошмары, подобные сегодняшнему, не приходили к ней во сне. Столь яркими и вызывающими дурные предчувствия они не были никогда. Несмотря на соблазн открыться сестрам, сблизиться с ними, как в детстве, обратившись за помощью, Эйми не поддалась минутному импульсу. Ей не хотелось расстраивать их из-за каких-то глупых кошмаров. К тому же она уже не была маленькой напуганной девочкой, нуждавшейся в посторонней помощи.

Пусть иногда именно таковой она себя и чувствовала.

Джиллиан продолжала говорить, не обращая внимания на то, что Эйми погрузилась в свои мысли:

– Дорогая, ну пойми же ты, что дальше так продолжаться не может. Если бы ты только приложила усилия и слегка расправила свои крылышки. Может, согласилась бы появиться в нашей компании на каком-нибудь светском приеме и позволила бы представить тебя интересному джентльмену или двум…

– С какой целью, Джилли? – удрученно перебила ее Эйми. – Даже если я справлюсь со своей неуверенностью, слава красотки в светском обществе не мой удел. Я не из тех женщин, которые способны кружить мужчинам головы и заставлять их сгорать от страсти. К чему все это затевать, если в итоге пользы никакой?