Соблазненная дьяволом - Страница 4

Но у того, кто захватил ее в плен, были другие намерения. Он с грубой силой натянул поводья, с настоящим мастерством заставляя животное подчиниться его воле. Лошадь оглушительно заржала и опустилась на передние ноги, высекая искры из-под копыт.

Сильный голос Синклера был слышен даже сквозь пронзительные визги и безумные крики тревоги, эхом разносившиеся под сводчатым потолком церкви. Но его слова предназначались только для графа.

– Если ты хочешь получить ее назад целой и невредимой, Хепберн, тебе придется заплатить. И дорого заплатить. Я не верну ее тебе до тех пор, пока ты не вернешь то, что принадлежит мне по праву.

Синклер стегнул поводьями по спине лошади, и ее копыта прогромыхали по плитам церкви и вымощенному булыжниками церковному двору. И каждый длинный мощный шаг лошади все дальше уносил Эмму от всякой надежды на спасение.

Эмма не знала, долго ли они ехали. От каждого удара копыт лошади по замерзшему торфу из ее волос высыпалось все больше шпилек с янтарными кончиками, державших непослушные вьющиеся волосы. Очень скоро растрепанные пряди повисли вокруг лица.

Эмма слабо представляла себе других лошадей в их отряде. Она только слышала, что их копыта стучали по земле в таком же безжалостном ритме. Должно быть, люди Синклера сразу вскочили на своих лошадей во дворе церкви и присоединились к ним.

Они ехали слишком быстро, поэтому Эмма даже не пыталась сопротивляться. Если даже при среднем галопе она попытается соскочить с лошади, то при падении переломает себе все кости.

Ее унизительное положение было бы еще более опасным, если бы не большая теплая мускулистая рука, твердо державшая ее в области поясницы, совсем близко к нежной выпуклости ягодиц. И только это удерживало Эмму от того, чтобы перевернуться на коленях у незнакомца, как это делала одна из любимых тряпичных кукол Эдвины.

Но даже при этой сомнительной защите все равно не было гарантии, что следующий скачок лошади не сломает ее хрупкое ребро или не размозжит ей голову о ствол одного из деревьев, то и дело мелькавших у нее перед глазами. Пейзаж менялся с головокружительной скоростью, и Эмма чувствовала, как двигаются крепкие мышцы бедер ее похитителя. Он направлял лошадь через заросли, лес и открытую местность, словно был с природой единым целым.

Когда копыта лошади выбрались из болотистого торфа и понеслись вперед, воспарив над глубоким оврагом, Эмма испуганно вскрикнула и зажмурилась. Когда она опять открыла глаза, они мчались вдоль самого отдаленного края крутого обрыва. У Эммы перед глазами быстро промелькнула узкая горная долина внизу и холмистые предгорья с каменными башнями замка Хепберн с бойницами. Страх Эммы перерос в ледяной ужас, когда до нее дошло, как далеко они уже уехали от церкви и от цивилизации.

Они скакали так долго, что Эмма не удивилась, если бы они прибыли прямо к воротам ада. Но когда Синклер наконец натянул поводья, замедляя аллюр лошади до рыси и переводя ее на шаг, в нос Эмме ударил не запах серы, а бодрящий аромат кедра.

Эмма не знала, чего ей ждать по прибытии в неизвестное для нее место, но то, что ее бесцеремонно поставят на ноги, оказалось неожиданным. Синклер перекинул через спину лошади длинную ногу и без видимых усилий грациозно встал на ноги, а Эмма пошатнулась назад и едва не упала. В ногах чувствовалась слабость, они были словно ватные, совсем как во время путешествия на яхте с отцом летом в Брайтоне, перед тем как его покинула удача за карточным столом.

Эмма постаралась удержать равновесие и поняла, что стоит в центре просторной поляны под куполом унылого, серого неба и в окружении пышной рощицы вечнозеленых деревьев. Их похожие на перья ветки смягчали резкие порывы ветра, сюда не доносился его рев, только стоны.

Здесь, когда сам воздух пах свободой, она еще больше, чем прежде, чувствовала себя заложницей обстоятельств.

После такого утомительного путешествия Эмма должна была почувствовать хоть какое-то облегчение. Но, убрав с лица спутанные пряди, чтобы смело противостоять человеку, который теперь был хозяином ее судьбы, она опасалась, что вместо облегчения ее ждет кое-что совсем другого рода.

Он стоял с другой стороны лошади, его ловкие руки расслабляли медную подпругу, которая удерживала на месте седло. Черные пряди волос скрывали выражение его лица от Эммы.

Она стояла, терзаясь неведением, а он снял тяжелое седло, и только бугрившиеся мышцы плеч выдали его усилие. Синклер бросил седло на ворох сосновых иголок, потом повернулся, чтобы снять уздечку с лоснящейся шеи лошади.

Его люди остановили своих лошадей на почтительном расстоянии и с такой же легкостью распрягали их. И хотя некоторые позволили себе косые взгляды в сторону Эммы, складывалось впечатление, что они подражали равнодушию своего предводителя.

Эмма почувствовала, что ее страх начал перерождаться в гнев. Она ожидала, что Синклер станет устрашать ее, но уж никак не игнорировать. Он выполнял свои обычные дела как будто и не похищал ее под дулом пистолета с собственной свадьбы и из семейного круга.

Эмма украдкой бросила взгляд назад. Интересно, заметит ли он, если она развернется и бросится навстречу свободе.

– На твоем месте я бы не пытался, – спокойно сказал Синклер.

Удивившись, Эмма повернула голову в его сторону. Синклер чистил щеткой дрожащие бока животного, сосредоточив на этом все свое внимание. Он как будто каким-то шестым чувством, ничего не слыша и не видя, предугадал ее мысли и направление взгляда.

И все же Эмма почувствовала радость победы. По крайней мере она доказала, что ее присутствие не настолько безразлично ему, как он пытался это представить.

– Как ваша заложница, разве я не обязана это сделать? – Эмма старалась, чтобы ее голос не дрожал. – Попытаться вырваться из ваших чудовищных лап?

– Зачем попусту тратить силы, девочка? – пожал мощными плечами Синклер. – Ты и десяти шагов не успеешь сделать, как я остановлю.

– Как? Выстрелом в спину?

Синклер наконец посмотрел на нее. Слегка выгнутая черная бровь предупреждала, что она все-таки удивила его.

– Мне кажется, это было бы напрасной тратой превосходного пороха. Тем более что от тебя живой мне пользы больше, чем от мертвой.

– Как трогательно, – фыркнула Эмма, – но только боюсь, вы раскрыли ваши карты. Если мне известно, что вы не собираетесь меня убивать, тогда что может остановить меня от попытки сбежать?

Синклер обошел вокруг лошади. Его шаги были столь же ровными и решительными, сколь и его голос:

– Я.

Теперь, когда Эмма полностью завладела его вниманием, она пожалела о своей поспешности. Сердце гулко колотилось в груди, когда она отступила назад, понимая, что у нее все равно нет надежды ускользнуть от него. Он был молодым, сильным, мужественным… Опасным. Словом, у него было все, чем не мог похвастаться ее жених.

Может, у этого человека и не было намерения убивать ее, но он мог сделать другое, то, что, по мнению многих, может быть даже хуже.

Гораздо хуже.

Ее спина уперлась в сучковатый ствол сосны, не оставляя другого выбора, кроме как не сдавать позиций перед неумолимым приближением незнакомца. Здесь, на утесе, воздух, должно быть, более разреженный. Чем ближе подходил к ней Синклер, тем труднее дышалось. Когда его тень накрыла Эмму, затмив собой тусклый дневной свет, у нее закружилась голова.

Она считала, что эти светло-зеленые глаза в обрамлении пушистых черных ресниц – самое поразительное, что в нем есть. Но теперь, увидев его близко, такой уверенности у нее уже не было. Возможно, он и был обыкновенным бандитом, но у него были высокие широкие скулы короля, прямой, как лезвие, нос со слегка расширяющимися ноздрями и полные, грешно чувственные губы. На подбородке – едва заметная ямочка.

Синклер положил обе руки на ствол дерева у нее над головой и наклонился к ней так близко, что Эмма почувствовала тепло его мускулистого тела. Ее страх и головокружение усилились еще больше, когда она вдохнула его теплый мускусный запах.