Собака и Волк - Страница 10

— Иди за мной, — сказала жрица. — Быстро. Скоро все проснутся. Они не должны видеть тебя такой.

— К-какой? — пробормотала весталка.

— Вымотанной, растрепанной. В грязном, рваном, запачканном кровью платье, — отчеканила Руна. — Кому сказала, пойдем.

Подхватив девушку под руку, потянула ее в сторону. Они пошли к раскидистой липе возле священного пруда. Иней выбелил идола, стоявшего перед деревом.

— Что на тебя нашло? — требовательно спросила Руна.

Нимета озадаченно покачала головой:

— Н-не понимаю, что вы имеете в виду.

— Ты прекрасно все понимаешь. Безрассудство совсем лишило тебя ума.

Лицо Ниметы утратило всякое выражение. Жрица продолжила:

— Я за тобой наблюдала. И если бы не дела, свалившиеся на меня в эти трагические дни, я усилила бы контроль и выяснила, что ты затеваешь. Мне сразу показалось странным, что в отличие от других девушек ты ни разу при всех не зарыдала и вообще замолчала, что совершенно противоестественно. И в твою историю с птицей я тоже не поверила. Ты сказала, что поймала ее в силок, чтобы держать в своей комнате в клетке. А вчера вечером и твоя птица, и ты сама исчезли. И сейчас ее при тебе нет. К тому же на тебе сейчас венок Белисамы. Ведь я тебя знаю не первый день. Мне было девять лет, когда ты родилась. Подрастала на моих глазах. Можно подумать, я не помню, какая в тебе кровь. Целеустремленностью ты пошла в отца, а способностью к колдовству — в мать. С тех пор, как случилась беда, я каждый вечер перед сном заглядывала в твою комнату, чтобы удостовериться… да ты ведь хитрая, ты знала это, разве не так? И выжидала. В эту ночь я плохо спала, а когда заглянула еще раз, тебя уже не было. Куда ты ходила? И какой ответ получила? Кто тебе явился?

Девушка вздрогнула.

— Кто? — спросила она невыразительно. — Никто. Не помню. Я была не в себе.

Руна посмотрела на нее долгим взглядом. Пятнадцатилетняя Нимета была худой, почти плоскогрудой. Высокие скулы, нос с горбинкой, большие зеленые глаза, грива прямых ярко-рыжих волос, белая кожа со склонностью к веснушкам. Обычно она держалась прямо, но сейчас, обессилев, сутулилась.

— Ты искала богов, — сказала Руна очень тихо.

Нимета подняла глаза. В них что-то дрогнуло.

— Да. — Голос ее, охрипший от плача, стал тверже. — Сначала я обратилась к Ахес. Просила ее замолвить за нас слово перед Ними. Не перед тремя богами Иса, хотя я и сплела венок, чтобы напомнить Старым богам о нашей земле. Когда Ахес не отозвалась… не знаю, — то ли она убежала, то ли умерла, — в общем, я решила обратиться к Ним сама.

— Ну и что? Кто-нибудь явился?

— Не знаю, я же вам сказала. — Нимета опять опустила глаза. Пальцы ее беспрестанно сплетались и расплетались. — Я словно… словно провалилась в сон, а что мне приснилось — не помню. Вроде бы видела Его, в рогатом венце. Он держал двух змей. Может, это были молнии? Очнулась замерзшая, все тело болело. И вот пришла сюда.

— Зачем ты это сделала?

— На кого же еще нам надеяться? — возвысила голос Нимета. — На бледного Христа?

— Наши боги, дитя мое, отказались от нас.

— Это правда? — Пальцы ее вцепились в рукава жрицы. — Навсегда? Да ведь это же боги нашей земли. Они живы. Они должны быть живы!

Руна вздохнула:

— Может, когда-нибудь мы и узнаем, хотя, скорее всего, об этом узнают после нашей смерти, если узнают вообще. Ну а нам нужно только терпеть… терпеть изо всех сил. — Жрица добавила строго: — Ты больше не должна вести себя так опрометчиво. Ты меня слышишь?

За растерянностью девушки проглядывало упрямство, все же она пробормотала еле слышно:

— Об-бещаю, буду осторожна.

— Хорошо. Ну а теперь пора. — Руна отстегнула брошь и сняла с плеч плащ. — Завернись в него. Нельзя, чтобы кто-нибудь заметил тебя в таком виде. Ступай в свою комнату. Я скажу всем, что ты заболела и пошла спать. Нельзя допускать досужих разговоров, ты понимаешь. Ведь теперь нам придется иметь дело с христианами.

Жрица, провожая девушку, добавила:

— Если мы будем разумно следовать поставленной цели, то не превратимся в рабов. Мы даже сможем повелевать.

Она посмотрела в небо, и лицо ее приняло жесткое выражение.

При появлении воинов Маэлох выругался, помянув детородные органы Тараниса и Белисамы.

— А ведь мы уже почти убрались отсюда! — Живо обернулся к команде: — За оружие!

Все кинулись к оружию. Некоторые побежали к «Оспрею». Их одномачтовое рыболовное судно стояло на берегу. Было время прилива, но для того, чтобы лодка смогла отплыть от берега, требовалось не менее трех часов. Вооружившись топорами, ножами, пращами и мечами, пятнадцать мускулистых мужчин в грубой одежде выстроились возле носа своего судна. Их было вполовину меньше, чем могла унести лодка, но все они готовы были к самым опасным приключениям. В центре стоял Маэлох, их капитан. Он сощурился под лучами утреннего солнца, стараясь разглядеть приближавшихся людей.

Сразу за бухтой круто уходила вверх земля, зеленая, поросшая полевыми цветами, с деревьями и кустами, выпустившими клейкие листья. Там, куда ранее вдавался в океан темный мыс Арморики, в канале, прозванном римлянами Британским морем, рассыпалась горстка островов. Сотни птиц кружили в воздухе. Свежий бриз подгонял кучевые облака и нес с собой аромат свежей зелени, смешивающийся с пряными и солеными запахами прибрежной полосы. С горных склонов, поросших лесами, сбегал ручеек. Пришельцы, должно быть, шли вдоль его русла. Они приближались.

У Маэлоха немного отлегло от сердца. Их было шестеро. Враждебных намерений они вынашивать не могли, если только вслед за ними не шли еще люди. Это явно были не простые моряки. Не то что его команда. Профессиональные военные. Похоже, военному делу их обучали с пеленок. Так что провокации неуместны: не унесешь головы.

Он закинул топор за плечо и поднял правую руку в знак мирных намерений. Они устало, но искусно развернулись и позволили ему приблизиться. Скорее всего, это были жители Эриу, но не из Муму. С теми у Иса шла оживленная торговля. Не были они похожи и на тех, с кем он сражался лет семнадцать назад. Тогда еще Девять устроили шторм и потопили их флот. У этих военных покрой килтов и курток был другой. Эмблемы на щитах тоже отличались от тех, что он видел раньше. Но мечи и наконечники стрел блестели так же ярко, как и у всех смертных.

Маэлох не был торговцем. Однако повидал он их немало. Корабли часто приставали к Пристани Скоттов или заходили в зону рыболовства. Он выучился бегло, хотя и коряво, говорить по-ирландски.

— Добрый день вам, — поприветствовал он чужестранцев. — Вы получить… от нас гостеприимство. Мы мало… дать вам… пиво, вино, корабельную еду. Мы вас приветствовать.

— Значит, вы настроены дружелюбно? — откликнулся их вожак, плотный курносый мужчина. — Меня зовут Субн Мак-Дунгадо. Я клялся на верность Эохайду, сыну короля Койкет Лагини.

— Маэлох, сын Иннлоха. — Рыбачий капитан заранее решил не давать о себе чересчур много сведений. Помогая себе жестами, он поведал (и это было чистой правдой), что страшная буря, случившаяся несколько дней назад, сбила «Оспрей» с курса и отнесла далеко на восток. Они старались держаться в зоне полуострова, но так как возможности пристать к берегу у них не было, лодка плыла на парусах, подгоняемая ветром. Когда буря утихла, они обнаружили, что швы судна разошлись, и они держались на воде только благодаря усилиям команды, из последних сил вычерпывающей из лодки воду. Так и доползли до ближайшего берега, сумев пристать к нему во время прилива, после чего немедленно принялись за ремонт. Спали урывками, по очереди.

Маэлох не сознался, что гавань выбрана не случайно. Сам он никогда ранее не бывал на востоке, но моряки ему рассказывали, что, судя по слухам, есть такие Вороньи острова. Название эти острова получили еще добрую сотню лет назад, после того как оттуда ушли римляне. Впрочем, их влияние в этом районе и раньше было не слишком ощутимо. Пираты и варвары — морские разбойники — быстро поняли, что острова эти — место весьма удобное, для того чтобы там на некоторое время затаиться. Вот туда-то, с помощью веревки и ругани, Маэлох и заставил добраться своих матросов. При этом они всю дорогу вычерпывали из лодки воду. Он надеялся сделать необходимый ремонт и уйти, пока никто их там не заметил.