Собачья работа - Страница 3

– И всего-то? Где нашел? Или сам сделал?

Да, меч простой. Не такой, конечно, как у городской стражи, но до рыцарских мечей ему далеко.

– Это… ну, я взял первый попавшийся, – непонятно почему смутился мужчина. – Но я умею драться! Меня учили, и даже…

Окончание его фразы потонуло в громком хохоте. А я, окончательно укрепившись в своем решении, вылезла из-за стола и подхватила свой меч. В ножнах, с перевязью. Погладила рукоять. Ты прошел со мной всю войну. Жаль, что отец не отдал тебя сыну. Дочь оказалась плохой наследницей. Ей слишком нужны деньги… Прости!

Заметили меня не сразу. Обычно я не робею, но тут пришлось взять себя в руки, чтобы оставаться спокойной под взглядами десятка внимательных глаз. Некоторые ветераны кивнули – мол, привет. Другие смотрели с недоверием.

– Ты чего, Дануська?

Я глянула на клиента в упор. Да, молодой. Даже помладше меня будет. Впечатление молодости усиливалось тем, что мужчина был гладко выбрит. Наемники-то все щеголяют усами, бородой или кое-как подрезанной щетиной, так что кажутся стариками. А этот… ему двадцать-то хоть есть? Наверное, есть – вон как смотрит. Симпатичный. Кожа чистая, необветренная, тонкие губы плотно сжаты, породистый нос продолжается двумя морщинками над переносицей. А глаза… Мне захотелось заплакать: такие глаза бывают только у рыцарей в сказках – открытые, прямые, смотрящие на мир с бесконечным удивлением и вместе с тем внимательно. Эти глаза видят все – и не упустят ни малейшей детали. Просто мечта любой девушки.

– Что это такое?

Я даже вздрогнула – не хватало еще начать пялиться на этого парня, как простая сопливая девка. Достала меч.

– Вот. Недорого отдам! Оружие хорошее, проверенное!

Не скажу, каких усилий мне стоило произнести эти слова. Меч лег на стол. Без ножен, чтобы парень смог оценить и клинок, и рукоять. За столом кто-то присвистнул, кто-то матюкнулся, кто-то просто покачал головой.

– Что это? – Парень дотронулся до рукояти. Хорошо, хоть не стал за лезвие хвататься!

– Меч, – повторила я. – Яго прав – вам с таким клинком защитить себя будет трудно. Возьмите мой. Недорого продаю. Всего… – я переворошила свои знания, прикинула стоимость оплаты проезда до дома да припасов на дорогу, – всего двадцать злотых.

Ну что все на меня так смотрят? Да, продаю свой меч. Но жить-то на что-то надо! Им всем, моим бывшим боевым товарищам, есть куда податься, а мне? Кому я нужна? Только если родителям, но до них еще добраться требуется. Правда, позором будет – показаться на пороге без меча и… без кое-чего другого… Но ведь зато живая! И мы победили! И я тоже своими руками ковала победу! И проливала кровь, как ни пафосно это звучит.

– Нет, – в голосе прорезались нотки гнева и нетерпения, и я запоздало сообразила, что заговорил другой человек, – а что вот это?

Я перевела взгляд на говорившего. Надо же, не заметила, что парень пришел не один! Все-таки не такой глупец! Его спутник сидел с другой стороны, я встала между ними и обернулась, уже зная, что конкретно он имеет в виду.

Мужчина был намного старше и годился парню в отцы, если не в деды. На вид лет шестьдесят, но крепок и силен. Коротко остриженные волосы (чтобы шлем надевать удобнее) были так обильно тронуты сединой, что хотелось отряхнуть этот снег. Иссеченное морщинами обветренное лицо. Небольшая бородка наполовину скрывала шрам на щеке. С кафтана совсем недавно спороли герб – княжеский, если верить его форме. Старый вояка, наверное, тоже ветеран. И – рыцарь, а не простой гайдук, состарившийся на службе.

Как дура, уставилась на него, а мужчина спокойно смерил меня пристальным холодным взглядом с ног до головы. Взгляд профессионала, ничего не скажешь! Точно так же смотрел вербовщик на призывном пункте. Вот только этот человек надолго задержал взгляд на моих ногах. Точнее, на…

– Вот это!

Мне показалось, или в таверне сделалось так тихо, что стал слышен шорох мелкого дождя за окном. Я уже знала, куда он смотрит. Знала потому, что они все смотрели только туда. За два года уже привыкла к косым взглядам соседей, но с чужим человеком всякий раз переживала боль и стыд заново. Почему не умерла? Почему решила жить дальше вот с этим?

– Протез…

Никто не знает, каких усилий мне стоило научиться выговаривать это слово.

– Не хочу! Не буду жить…

– Ты что говоришь?

– А что? Посмотри на меня! Урод! Обрубок! Калека… Задушусь!

– И думать не смей! Я запрещаю, слышишь?

– А ты мне не указ! Ты вообще кто такая? Лекарка? Вот и иди, лечи! А я…

– А я тебя не для того выхаживала, чтобы ты у меня в сарае удавилась…

– Не хочешь в сарае – уйду в рощу.

– Вот дура упрямая! Никуда не пущу!

– Пустишь!

– К кровати привяжу! Дверь запру!

– Да пошла ты…

– Не смей материться! Богиня-Мать накажет.

– Да и..! Хуже, чем есть, уже не будет! Убьет разве что… Так почему Она не сделала этого раньше?

– Потому, что Она тебя любит!

– Никого Она не любит, кроме Себя! Вот …

– Это ты от досады. Это ты не всерьез! Богиня-Мать, она не нарочно, прости дурочку упрямую!

– Пошла в…

– И это тоже не всерьез! Дайна, ну почему ты стараешься казаться хуже, чем есть?

– Потому, что я не буду жить!

Наемники, бывшие солдаты, старательно делали вид, что меня тут нет. Стыдились. Отводили глаза. Уже начали тихую беседу о чем-то своем. Их можно понять – как и всех остальных. Мужчина с одной рукой или ногой – все равно мужчина. Чей-то долгожданный муж, чудом вернувшийся с того света жених, сын или брат. А женщина с палкой вместо правой ноги – это… Я научилась переносить презрительно-жалостливые взгляды соседок – мол, бедненькая, вот как ее угораздило! Научилась не замечать их презрения – кому ты такая нужна? Но с каждым новым человеком это приходилось переживать заново. Вот как сейчас. Уши запылали, но я стиснула зубы. Я должна быть сильной. Мне надо где-то достать денег, расплатиться с Яницей за кров и заботу – и вернуться домой. К отцу, маме, младшим сестрам. Домой. И постараться наконец забыть войну.

– Меч хороший…

Негромкий голос отвлек от невеселых мыслей. Парень, оказывается, все это время рассматривал мое оружие, так и лежавшее на столе.

– Не вздумайте брать! – категорически отрезал седой.

– Почему? Он красивый… И старый! Ему лет сто, если не меньше?

– Сто двадцать, – вспомнила я семейную легенду. – Сто двадцать лет назад мой прадед впервые взял его в руки.

– Тогда он стоит больше двадцати злотых! Все пятьдесят!

– Нет!

– Но почему? Вам жалко денег? – Парень уставился на своего спутника.

– Мне жалко вас. Вы посмотрите на нее. Этот меч не принес своей… бывшей владелице счастья. А теперь она хочет продать его вам. Вам нужна чужая неудача?

Зря он так. Я не виновата… Но не спорить же! Был бы сопляком, который в бой ни разу не ходил, тогда его не грех и «срезать». Но ведь по седоголовому видно, что старый вояка. И как на парня смотрит! Прямо по-отечески!

В общем, забрала я свой меч и ушла. Совсем. Обитый железом конец костыля постукивал по полу. Но на улице моросящий дождь скрыл шум моих шагов. Только дверь и хлопнула.

Идти никуда не хотелось. Нет, возвращаться в таверну – себя не уважать. Не дело это – только что вышла с гордо поднятой головой и тут же ползти назад, как побитой собаке? Испугалась весеннего мелкого дождика? Да в такую пору небо то и дело плачет, что ж теперь вообще носа никуда высунуть нельзя будет? И гордость в карман не спрячешь. Ушла – так ушла. Свои же перестанут уважать, если вернусь.

Поэтому, не желая мокнуть, отошла в сторонку. Крыши домов немного выдавались вперед, так что получилось что-то вроде козырька. Туда и встала, прижавшись спиной к стене. Дождик меленько стучал по кровле, шуршал по земле. Обычный мелкий дождик. Ничего страшного. Постою немного, пока глаза привыкнут к темноте – тучи закрыли звезды и почти полную луну – да и…