Собачий принц - Страница 113

— Лучшее место для засады, — подтвердил Лавастин. — Но у нас нет выбора. Дойдем — увидим. — Он носком сапога подтолкнул беднягу Эрканвульфа, все еще стоявшего перед ним на коленях. — Вставай, пошли. Она все видит, мы можем ей верить.

— Мы должны верить святой Кристине, — сказала она вдруг. — Потому что без ее вмешательства мы никогда не нашли бы туннель. Этот огонь не жжет. — Последние слова были адресованы Эрканвульфу.

— Я… я не могу, — всхлипнул Эрканвульф, все еще заслоняя рукой глаза.

— Ну, парень, — послышался голос капитана Ульрика сзади. — Вспомни-ка рассказы людей лорда Уичмана о миражах. Уж они-то такого насмотрелись с Эйка в Стелесхейме. Всякого разного, еще и похуже.

— За мной, — спокойно сказал Лавастин, покрепче сжал меч и шагнул в огонь.

Но он не остался равнодушен к этому переходу. Когда граф остановился рядом с ней, Лиат заметила, что он слегка дрожит, — может быть, просто он необычности пережитого. Друг за другом все более уверенно они пересекали огненный барьер. Некоторые при этом все же закрывали глаза.Отряд пошел дальше.

Через какое-то время на пути разверзлась бездонная пропасть, слишком широкая, чтобы перепрыгнуть через нее. Но, всмотревшись, Лиат увидела, как разрыв затвердевает, образуя скалистый пол, усыпанный осколками камня и еще хранящий древние следы, не тронутые ни ветром, ни живыми существами.

В этот раз Лавастин сразу шагнул за нею в зияющую бездну, не задавая никаких вопросов. Все же Лиат заметила, что сначала он закрыл глаза.

Через плечо она инструктировала солдат:

— Закройте глаза! Закройте глаза и идите вперед. Ноги вас не обманут.

Таким образом они миновали и бездну. Уверенность солдат возросла. Факелы горели ровно, почему-то не догорая.

— Ты — маг? — тихо спросил идущий вплотную к ней Лавастин. — Как ты можешь видеть сквозь иллюзии?

«Как я смогу это использовать?» — Этого он не произнес, но по его тону Лиат понимала, что граф уже обдумывает сложные многоходовые комбинации.

— Мой отец наложил на меня ряд охранительных заклятий, — сказала Лиат, надеясь, что в ее словах достаточно правды для того, чтобы Бог простил ее за ложь.

Лавастин молчал. Она не знала, о чем он думает. Этого человека она понимала меньше, чем любого другого.

Они продолжали путь, пробиваясь сквозь тьму, стремясь попасть в подземелье собора. Чтобы найти Эйка. И Кровавое Сердце.

Лиат вела их вперед не оборачиваясь.

Теснимый назад, Алан оставался во втором ряду щитов, пригибаясь, чтобы не мешать копейщикам, разившим врага через его голову. Он крепко опирался ногами, чтобы создать опору для первого ряда, на которых приходилась вся ярость атаки Эйка. Единственным его богатством была физическая сила. Теперь-то всем было ясно, что он не способен сражаться.

Эйка отхлынули. Пользуясь краткой передышкой, Алан осматривал холм. С западной и южной стороны вал еще держался, но с востока, со стороны Гента, и у северных ворот, куда Алан бросил свои резервы, его армия отступила, и теперь противник атаковал стену из тел и железа, а не земляные оборонительные сооружения. Алан хотел найти себе замену, чтобы осмотреть поле вдали и узнать, как обстоят дела у конницы отца, но здесь, на самом переднем крае, подменить было некому.

Эйка собирались с силами. Они тоже использовали линию щитов, круглых, разрисованных хитрым сплетением пар синих и желтых змей. До врага двадцать шагов. Эйка не проявляли активности, если не считать того, что иной раз кто-то из них нагибался, чтобы прикончить раненого; отдельные стрелы и камни летели в их расположение; собаки рвали и пожирали трупы.

Господи, помилуй. Одна из черных собак Алана валялась мертвой на поле, и сейчас, у него на глазах, на ее труп набросилась стая собак Эйка. Узнать ее отсюда он не мог, но отвести взгляд от Эйка, чтобы сосчитать и осмотреть жмущихся к нему солдат, не было сил.

Барабанщики дикарей продвинулись ко второму ряду и отбивали ритм, похожий на медленный пульс сердца. Вот он ускорился, и Эйка встревожились, как собаки, почуявшие добычу, но еще не спущенные с поводков. Бой барабанов стал чаще и громче, и вот Эйка бросились в атаку.

Солдаты вокруг Алана напряглись, готовясь принять удар. Копейщики выставили копья между щитами, чтобы использовать инерцию движения нападающих.

Эйка ударили. Алан зашатался, удержался на ногах, но вместе со строем отступил. Он подпирал щит рукоятью своего меча, но все же поддавался под мощным напором стены круглых щитов Эйка. Если бы он мог через ноги втянуть мощь земли! Одна из собак, поддерживая, прислонилась к нему, но и это не остановило отступления, отползания назад. Сапоги скользили по грязи. Собака заскулила и отпрянула.

Над головой Алана свистели копья и топоры, но и для них большие щиты Эйка были серьезной преградой. Строй людей отступал к центру лагеря, к штандарту с черными собаками на серебряном поле, и дальше. Знамя исчезло в толпе Эйка.

Теперь Эйка были уже в самом лагере. Как ни странно, это дало передышку, потому что многие Эйка сразу же покинули строй и принялись грабить сундуки и мешки, шарить по палаткам.

Восточная и северная линии встретились и слились. Сквозь шум Алан вдруг услышал голос капитана, отдающего распоряжения. Штандарт был потерян, капитан скакал под вымпелом, который появлялся в тех местах, где положение было тяжелее всего и поражение казалось неминуемым.

— Держать линию! — крикнул Алан, но его голос услышали лишь ближайшие к нему солдаты, а они в подобных напоминаниях не нуждались. Солдаты бились изо всех сил, спасая его и свои жизни.

Наконец вымпел приблизился.

— Лорд Алан! — крикнул капитан. — Пропустите его, пропустите его, ребята! Сомкнитесь! Подайтесь правее!

Алан вывалился из давки строя на небольшой пыльный участок свободной земли. Капитан повернулся к нему:

— Я вас потерял. Господи, что сказал бы мне лорд граф, ваш отец…

— Где отец? — крикнул Алан. Капитан неопределенно махнул на восток:

— Там. Я видел штандарт лорда Уичмана, но там так много Эйка и солнце так слепит, что земли не видно. Нам надо полагаться на наши мечи и помощь Божию.

Алан, как мог, осмотрел долину. Она была покрыта морем Эйка. Справа небольшая группа всадников под отунской башней с воронами перестраивалась для атаки — или для отступления. Ни лорда Уичмана и золотого льва Саонии, ни штандарта Лаваса он не увидел.

Гент покрывал невиданный огненный купол, яркий, как солнце в зените. Полдень миновал, солнце клонилось к западу, но впереди ему еще предстоял долгий путь до заката и бесконечные летние сумерки.

Алан свистнул, собаки, несмотря на шум, услышали его и примчались к его ногам. Тоска и Ярость, израненные, окровавленные, но живые и относительно невредимые, застучали хвостами по его ногам. Страх лаял, напрягаясь, кровь текла по его задней лапе. У Вспышки на спине — ужасная рана, ухо разорвано в клочья. Рьяный хромает, по морде старого Ужаса течет зеленоватая кровь Эйка. Странно, но на Стойкости ни царапины. Привет пропал. И Серой Гривы нет больше.

Некогда скорбеть.

Он ласково потрепал их, псы лизали ему руки. Кто кого ободрял? Выпрямившись, Алан попытался разобраться в обстановке на поле.

На севере и востоке вал оставлен, там хозяйничают Эйка. На южном и западном участках вала, где Эйка успеха пока не добились, лишь небольшие стычки. С того места, куда отступил со своими солдатами Алан, они могли видеть грабящих лагерь Эйка. Там, где вчера вечером командиры обсуждали тактику боя, хозяйничал враг. Алан выделил из толпы Эйка нескольких, которые были выше ростом и шире в плечах. Они были разряжены в кольчужные пояса-юбки, достающие до колен, сверкающие золотом и серебром. Эти великаны прогуливались по лагерю легкой, пружинящей походкой, за ними следовали своеобразные штандарты, увенчанные перьями, костями и всякой невообразимой дрянью. Сыновья Кровавого Сердца, принцы. Вроде Пятого Сына.

Они что-то крикнули, барабаны ускорили ритм. Эйка прекратили грабеж, пинками и окриками собрали собак и построились.