Сны золотые - Страница 12

знаменитое восстание, описанное Солженицыным в «Архипелаге ГУЛАГ», до Джезды, Карсакпая и Шенбера и своими глазами видел сгнившие бараки и поваленные столбы, проржавевшую колючую проволоку, до последнего издыхания обнимающую несчастную

казахстанскую землю. О ней, о казахстанской земле, Олжас Сулейменов сорок лет назад

сложил горькие строки: «Казахстан, ты огромен: пять Франций, без Лувров, Парижей, Монмартров. Уместились в тебе все Бастилии грешных столиц. Ты огромною каторгой плавал

на маленькой карте. Мы, казахи, на этой каторге родились».

Караганда была столицей той громадной, всесветной каторги. А на ней, на каторге, ведь были

не только политические. Далеко и не только. И после амнистий, после срока, многие, очень

многие из них так и остались здесь, создав странную, непонятную армию людей, собирающихся уехать домой. В шестидесятые годы на рудниках Марганца, Никольского, на

строительстве дороги Джезды - Карсакпай я еще встречал мужиков, которые уже десять лет

зарабатывают себе на дорогу да никак не могут донести деньги до автобусной или

железнодорожной кассы. Но эти - худо ли, бедно ли - работали, были при деле. А кто считал

тех, кто просто остался жить в многочисленных слободках, трущобах социализма или же

просто встал в ряды блатного мира.

Прибавьте к ним ссыльнопоселенцев, сосланных сюда чеченцев, балкарцев, немцев, корейцев, азербайджанцев... Их дети тоже не остались в стороне, тоже влились в тогдашний уголовный

конгломерат.

Поверьте, я не в осуждение говорю. Наоборот, их-то, детей ссыльнопоселенцев, я знаю, понимаю и сочувствую. Ведь они, дети ссыльных народов, были поставлены вне закона. Мы, местное население: казахи, русские, украинцы, исконно здесь живущие, - видели в них

предателей, врагов, как нам объясняли власти, и еще удивлялись, что их всех не

порасстреляли, а позволили жить и дышать с нами одним воздухом. Они же отвечали нам

злобой, ненавистью, вызывающим поведением. Как они могли отстоять себя? По-разному. Но

самый легкий путь был - примкнуть к уголовному сословию или самим создать свое

уголовное сословие, кастовое. А мы, в свою очередь, что бы и где бы ни случилось, говорили: это же чеченцы, кругом одни чеченцы. В ответ они, озлобляясь на наветы, еще сильнее

взвинчивали в себе обиду и злобу... Так и крутился этот замкнутый круг, порождая лишь

недобрые чувства.

Таков был лагерно-ссыльный конгломерат, оседавший с тридцатых годов по шестидесятые в

шахтерских, комбинатовских, заводских слободках Караганды, всех этих шанхаях, копаях, нахаловках, мелькомбинатах во главе со знаменитой в тогдашнем уголовном мире

Михайловкой.

Этот длинноватый эмоционально-исторический экскурс понадобился мне для того, чтобы

объяснить, почему Караганда всегда была самым криминогенным городом в Казахстане и

почему сейчас она в фольклоре и на негласной карте наркобизнеса значится как город

плановых .

Бригады, гонцы из России в Караганде могут остановиться, затаиться, спрятаться на время, перевести дух, сменить поезд.

Дорога ведет дальше, к - Астане, новой столице Казахстана. Тоже очень удобный узел. Еще

один выход на Турксиб - через Правлодар. На Барнаул и Новосибирск.

Из Астаны открыта дорога и на запад, через Магнитогорск, Стерлитамак, Уфу.

Но впереди еще - Петропавловск, крупный железнодорожный узел на Транссибе. На востоке

от него - Омск, Новосибирск, Томск. На западе - Челябинск и Екатеринбург, где можно

продать и где купят любую партию товара. Екатеринбург в последние годы стал крупнейшим

центром наркобизнеса в России. А уж если через Екатеринбург добраться до Тюмени, до

нефтяных городов-трущоб, там любой груз можно продать по максимальной цене.

В Самаре, Саратове, Екатеринбурге, в той же Караганде и близлежащих городах никто ничего

не таит и ни от кого не прячется. Пыхнуть дурью - так же обыденно, как выпить кружку

пива.

И то же самое вам скажет любой знающий человек о городах, городках, поселках, гостиницах, пивных и прочих местах Поволжья, Кубани, Ставрополья, всего Северного Кавказа...

Чтобы представить масштабы происходящего, сравните это с уличной торговлей. То есть на

каждом углу, у каждой станции метро… А ведь помимо уличных торговцев солеными

огурцами, носками, вяленой рыбой и сигаретами где-то там есть еще гигантские

супермаркеты, гигантские торговые дома и концерны …

Для справки . Рентабельность наркобизнеса составляет десятки тысяч процентов. Иначе

говоря, рубль, вложенный в наркобизнес, приносит несколько сотен рублей прибыли.

По сведениям МВД СССР, в 1991 году годовой оборот наркобизнеса составлял 40 000 000 000

(сорок миллиардов) рублей. Легко представить себе, что это такое, если знать: весь бюджет

Советского Союза тогда составлял пятьсот миллиардов рублей, то есть вся страна, условно

говоря, была богаче наркомафии всего лишь в двенадцать раз

Сейчас информации по странам СНГ практически нет. Возросшая в десятки раз активность

наркобизнеса также не поддается учету.

В России наркотиками промышляют почти пять тысяч преступных групп. Только за полгода в

Москве выявлено 677 подпольных лабораторий. Продажу наркотиков в Москве ведут 20

тысяч распространителей.

С первых же месяцев после выхода книги в газетах, журналах и до сих пор идут письма, звонки, вопросы. Из вопросов я бы выделил три главных. Не по значимости, а по тому, что

задавались чаще других. Первый: как мне удалось проникнуть в тот наркоманский мир?

Второй: почему меня не тронула наркомафия? И третий: верна ли статистика, которую я

привел, верно ли заключение экспертов, что в ближайшие годы счет больных наркоманией

пойдет на десятки миллионов?

Два первых вопроса очень интересны тем, что отражают полное неведение людей обычных, нормальных, в том, что касается наркомании вообще. Им представляется, что мир

наркоманов - что-то бесконечно далекое от них, некое неприступное сообщество.

Увы, это не так. Друзьям и знакомым, которые удивлялись, я говорил: берите побольше денег, и идемте на Даниловский рынок - возьмем там все, от опийного мака до винта . А найдутся

деньги, чтобы еще и девочек угостить, так нас и в притон поведут - свои люди!

Неужели так просто? - удивлялись друзья.

Увы, это так. В главе «Дорога» я уже рассказывал о Караганде. Приведу еще один

карагандинский пример. Просыпаюсь утром в затрапезной карагандинской гостинице, голова

трещит с похмелья и с перекура. Накануне провел вечер с местными анашистами, в одном

поселочке. С ними можно пить в компании, это совмещается. А вот с теми, кто сидит на игле, кто колется, - опасно. Они этого на дух не выносят. Для них алкоголь - грязный кайф, бычья

тяга... Спускаюсь в буфет, беру супчик, страдаю над ним. За соседним столом - четверо

мужиков. И один из них смотрит на меня в упор. Лицо такое коричнево-черное, одутловатое

- явный анашист, плановой. Подходит ко мне, подает полстакана водки: «Выпей, земеля, а то

я вижу - тяжко тебе». Я, естественно, благодарю, выпиваю, завязывается разговор. Потом

поднимаемся ко мне в номер, у меня там было... И вот мы уже кореша... Узнав, что я еду из

Чуйской долины, сразу же спрашивает: "Братан, пых есть? Пых везешь?" Видите, как просто.

А что касается мафии, то она ко мне и к моей книге имеет опосредованное отношение. Я и

взялся-то писать «исповеди наркоманов» от злости, из чувства протеста... Как только дали

нам свободу, разрешили писать и говорить что хочется, так все материалы газет и ТВ, касающиеся наркомании, свелись к одному - к информации о килограммах героина, задержанных на таможне, о наших доблестных пограничниках и тому подобном. Получилась