Сны мертвой девушки из Версуа - Страница 7

Все это происходило в мае. Серфингисты прибыли в Версуа в июне. Могли ли они, работая на пляже, практически все время проводя среди купальщиков и яхтсменов, услышать нечто интересное о смерти Шарлотты? Тогда, вполне вероятно, Михал, столь не понравившийся Соне, рассказал услышанное Ольге, а та сболтнула лишнее при ком-то, кто имел отношение к гибели Шарлотты.

Я решил, что завтра же отправлюсь знакомиться с польскими мастерами серфинга, а пока что займусь тем, что под рукой, – книгами Шарлотты.

«Скажи мне, что ты читаешь, и я скажу, кто ты». Наши книги – как лакмусовая бумажка, и Соня тысячу раз права: Шарлотта была весьма необычной шестнадцатилетней мамзель. На полке стояли потрепанные книги, явно приобретенные у какого-нибудь женевского букиниста. Сразу стоит отметить подбор не слишком популярных в широких девичьих массах авторов. Во-первых, тут во всей красе царствовал Папюс – Шарлотта имела в личной библиотеке и его «Каббалу», и «Практическую магию», и «Оккультизм», и прочая, и прочая. Во-вторых, на полке стояли труды мадам Блаватской, Мебиуса, всевозможные справочники по картам Таро, а также много и философской литературы.

Признаться, я был ошарашен и морально раздавлен. Лично я в свои шестнадцать лет от роду из «философов» знал разве что маркиза де Сада с его знаменитой «Философией в будуаре», да и то, сказать по правде, опускал при чтении слишком уж оторванные от будуара места.

Еще раз пересмотрев все книги на полке, я задумался. Хорошо, девочка увлекалась магией и оккультизмом, рунами и всевозможными карточными гаданиями. Но в таком случае, где хотя бы одна колода Таро?

На полке карт не было. Я огляделся: где девчонка могла бы их прятать? В письменном столе не было ничего, кроме тетрадей и всевозможных канцелярских принадлежностей, на платяном шкафу и внутри него – ничего похожего. Я остановился перед кроватью. Ну, конечно, во все века девицы прятали самое заветное под матрацем – любовные записки, запретные книжки и гадальные карты. Я поднял матрац.

Признаться, такого я не ожидал. Под матрацем не было никаких карт, зато лежала толстая тетрадь апельсинового цвета, завернутая в старые газеты, и целая стопка листов с написанными в стихотворной форме заклинаниями. Я открыл тетрадь, в полной уверенности, что это Шарлоттин дневник, которому она доверяла свои мысли и чувства, но снова обманулся. В дневнике не было мыслей и чувств, в нем были Шарлоттины сны. Сны мертвой девушки из Версуа.

«Я находилась в Индии. До чего же все было красиво! Изумрудно-зеленый берег, лазурь моря. Я стояла у причала, а кругом щебетали какие-то удивительные разноцветные птицы, благоухали роскошные цветы. Я ждала прибытия парохода, на котором должен был приплыть очень дорогой мне человек. Вдруг зазвонил телефон – он оказался тут же, на мамином любимом стуле, совершенно естественно стоявшем на бетоне мола, – и я взяла трубку. «Ты где там?» – спросил раздраженный голос. Это был Шарль. В полном восторге я принялась рассказывать ему обо всех чудесах вокруг меня, о том, что здесь очень красиво и птицы поют, а солнце никогда не садится. «Может быть, ты уже в раю?» – мрачно перебил меня Шарль и положил трубку.

И в то же самое мгновение все изменилось – я была рядом с ним, в его темной комнате с зашторенными окнами. «Есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема – проблема самоубийства, – сказал он, не глядя на меня. – Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить, – значит ответить на главный вопрос философии». «Ты хороший, Шарль, у тебя очень необычное и красивое лицо, но я люблю его, ты сам знаешь», – сказала я.

Меня душили слезы, а сердце разрывалось от жалости. У Шарля лицо сделалось таким несчастным, что я не выдержала, обняла его и разрыдалась. И тут же проснулась – вся в слезах, с бешено колотящимся сердцем. Кого же я так ждала, так любила в этом сне? Кто должен был приплыть на пароходе?..»

«С поезда сошло много людей, целый поток, чуть не сбивший меня с ног. Я очень боялась пропустить ЕГО, это казалось важнее всего. Но мимо проходили абсолютно незнакомые люди с неприветливыми чужими лицами. Вдруг кто-то тронул меня за плечо, я обернулась и оказалась прямо перед человеком с треугольным лицом. Почему-то это лицо казалось мне удивительно прекрасным, от него веяло волей и гибелью, головокружительным падением в бездну. У меня дух захватило от счастья. «Ты меня ждешь?» – спросил он. Мы вместе шли по перрону.

Затем все вдруг исчезло. Мы были вдвоем в большой светлой комнате. «Все люди – это ковры. Кто-то прекрасен и дорог, украшает собой жизнь, кто-то служит для удобства и комфорта, в другие заворачивают трупы или вовсе вытирают о них ноги, – сказал он и внимательно посмотрел на меня. – Какой из этих ковров – ты?»

Стены той комнаты сверху донизу были увешаны коврами разных видов, размеров и окраски. Я не знала, что ответить. Тогда он встал и показал рукой на небольшой ковер стального цвета с изображением мандолы: «Вот ты». Я вся дрожала. Я боялась поверить своему внутреннему предчувствию: он любит меня. Потом я испугалась – а вдруг не любит, вдруг я просто нужна ему, чтобы не забыть, как найти выход из лабиринта? «Ты прекрасна», – сказал он и улыбнулся. Я почувствовала себя счастливой и тут же проснулась.

Кто же этот человек с треугольным лицом? Мне кажется, это кто-то знакомый, реальный, быть может, наяву у него совсем другое лицо, ведь во сне мы видим не самих людей, а их души».

«Я шла по улице от школы и смотрела в небо. Оно было высокое, чистое, в нем медленно и плавно кружили черные птицы. Мимо меня пробежал смешной малыш – пухленький, с льняными локонами и большими голубыми глазами. Я ухватила его за плечо: «Куда ты торопишься?» Он ничего не ответил, только, улыбаясь, внимательно смотрел на меня. Мне стало не по себе от этого пристального, изучающего взгляда ребенка. В этот момент я услышала за спиной негромкий, душу леденящий звериный рык. Малыш куда-то исчез, а птицы в небе закричали хрипло и тревожно.

Я обернулась и увидела огромного тигра, царственно возлежавшего на невысоком зеленом холме. Он был настолько же ужасен, насколько и великолепен: ярко-оранжевые и черные полосы, холодный взгляд желтых круглых глаз с черной точкой зрачка. Он снова зарычал, оскалив белые острые клыки.

Я была зачарована этим прекрасным зверем, я не могла бежать, прятаться, словно его желтый взгляд лишил меня всякой воли. Мы смотрели друг на друга, и мое сердце замирало от любви и ужаса. Наконец тигр поднялся, с тяжелой грацией хищника спустился с холма и прыгнул на меня, молниеносно повалив на землю. Я была совершенно беспомощна и почти бездыханна, вдавленная в землю огромной тушей зверя. Его лапы лежали на моих плечах, а огромная морда находилась прямо перед моим лицом. Тигр лениво, с равнодушным прищуром смотрел на меня, задыхающуюся, ловящую ртом воздух. «Помогите, – еле выдавила из себя я, – помогите мне». Мимо проходили люди, озабоченно смотрели на меня и спешили удалиться. Тигр пару раз благожелательно лизнул мое лицо. Он был прекрасен. Дыхание мое угасало. Я умирала от ужаса и любви».

«Все походило на приключенческий фильм: я была прекрасной маркизой и жила в высоком замке на самой вершине холма, то и дело выходя на балкон, тревожно глядя вниз, на извилистую дорогу, что вела к воротам замка.

Кого я ждала? Его – моего любимого, своего единственного рыцаря, который должен был прибыть в определенный день, принять участие в рыцарском турнире, собственным копьем доказав, что является моей половинкой. Вот почему я все время бродила, ни на минуту не присаживаясь, словно внутренний голос подсказывал мне: мой рыцарь уже совсем близко, еще чуть-чуть…

И вот я стояла на широком балконе, под которым расстилалось огромное изумрудное поле, заполненное людьми, рыцарями на лошадях, геральдами, которые издавали резкие звуки из своих сияющих труб. «Сядь», – говорила мне моя мама, выглядевшая немного странно в своих привычных белых шортах и футболке на фоне моего длинного платья со шлейфом. «Не могу, мама», – отвечала я. Тогда она положила обе руки мне на плечи: «Сядь!»